— Это правда, — сказал Питер, думая обо всех женщинах, в том числе и о собственной жене. В конце концов, разве не так она вела себя в том деле, которое для нее могло кончиться виселицей? Он думал и о другой женщине, в которой не было ничего поэтического и которая, вытирая фартуком большие красные руки, сейчас входила в гостиную, визгливо крича: «Вы меня звали, сэр?» Разве она не такая? Кирк, знавший миссис Руддл получше, сразу взял быка за рога:

— Да. Мы сейчас уточняем время, когда было совершено убийство. Кратчли сказал, что видел мистера Ноукса живым и здоровым в среду вечером около половины седьмого. Вы тогда уже ушли домой?

— Да, меня уже здесь не было. Я приходила к мистеру Ноуксу по утрам. А после обеда шла домой.

— А на следующее утро вы пришли и увидели, что дом закрыт?

— Правильно. Я громко постучала в двери. И в переднюю, и в заднюю. Мистер Ноукс был глуховат, поэтому я всегда стучала как можно громче. А потом я пошла к окну его спальни и позвала. А потом опять стучала, но никто мне не ответил. Чертов старик, подумала я, опять уехал в Броксфорд. Я подумали, что он уехал на автобусе, который идет в десять часов. Вот! Я еще подумала, что мог бы мне сказать. И еще, что он так и не заплатил мне за последнюю неделю.

— Что вы делали потом?

— Ничего. Что я могла сделать? Только передать пекарю и молочнику, что продукты не нужны. И почтальону. На почте я попросила, чтобы его письма приносили мне. Но писем не было, только два. Это были счета. Поэтому я просто положила письма на полку.

— Вот, вот! — сказал Питер. — Так и нужно обращаться со счетами. Как верно подметил поэт, пусть счета лежат себе нетронутыми, как куры на золотых яйцах.

Мистеру Кирку цитата не понравилась, и он пропустил ее мимо ушей.

— А почему вы не сходили к мисс Твиттертон? Ведь она всегда приходит, когда мистер Ноукс в отъезде. Вас не удивило, что она тоже не пришла?

— Это не мое дело. Мне не платят за то, чтобы вызывать людей, когда они сами не хотят идти, — ответила миссис Руддл. — Если бы мистер Ноукс хотел, чтобы пришла Агги Твиттертон, он сам бы за ней послал. Вот так я тогда и подумала. Но он был уже мертв, и, конечно, не мог за ней послать. Но развел об этом знала? И потом, я на него тогда разозлилась, потому что он мне не заплатил. С какой это стати я еще должна была пешком идти две мили? Мне-то это зачем нужно? Только башмаки сбивать. И потом, — она выразительно посмотрела на инспектора, — если он ничего не сказал мне, он должен был предупредить Агги Твиттертон, а если и ее не предупредил, то зачем мне лезть в чужие дела? Я вас спрашиваю!

— Ага! — сказал Кирк. — Так вы подумали, что у него свои причины никому ни о чем не говорить?

— Может, были причины, а может, не было. Я так и подумала тогда. Конечно, он мне не заплатил, но тогда это было не к спеху. Я могла и подождать. Мне Агги Твиттертон заплатила бы, если бы я попросила.

— Конечно, — сказал Кирк. — И в воскресенье в церкви вы у нее ни о чем не спросили?

— Я? — миссис Руддл пришла в замешательство. — Я хожу к нонконформистам. Мы заканчиваем гораздо позже. Не то, чтобы я против нашей церкви… Но там, сами понимаете, сели — встали, сели — встали, будто ты не ползаешь целую неделю на коленках, а кости у тебя к дождю не болят. Я не имею ничего против мистера Гудекера. Он очень милый человек. Ничего не могу о нем плохого сказать. Но я всегда ходила в нашу секту, и мои родители ходили. А это на другом конце деревни. И когда я возвращаюсь, они уже все дома, а Агги Твиттертон еще раньше, потому что у нее есть велосипед. Так что, видите, я никак с ней не могла встретиться, даже если бы и захотела.

— Да, действительно, — согласился Кирк. — Ну, хорошо. Итак, вы не стали ничего сообщать мисс Твиттертон. Но кому-нибудь в деревне вы говорили, что мистер Ноукс уехал?

— Вообще-то да, — сказала миссис Руддл. — В этом ничего такого нет, поэтому я и сказала.

— Вы сказали, — вмешался Питер, — что он уехал десятичасовым автобусом?

— Это я так тогда думала, — ответила миссис Руддл.

— И это вам тогда не показалось странным. Скажите, кто-нибудь приходил к мистеру Ноуксу на той неделе?

— Только мистер Гудекер. Я его встретила в четверг утром. Он ходил вокруг дома, увидел меня и крикнул: «А где мистер Ноукс? Уехал?» «Уехал, — ответила я. — В Броксфорд». А он мне говорит: «Тогда я приду в другой день». И потом больше я никого не видела.

— Вчера вечером, — спросил Кирк, — когда вы вошли в дом вместе с леди и джентльменом, вы не заметили чего-нибудь необычного?

— Ничего. Кроме… мусора на кухне. Он всегда за собой убирал. И всегда ужинал в полвосьмого, а потом сидел на кухне, читал газету. До половины десятого. И так повторялось каждый день. У него всегда был строгий распорядок.

Кирк улыбнулся. Это была ценная информация.

— Итак, он поужинал. Но ведь спать он не ложился? Постель была не смята?

— Похоже, что не ложился. Но я, конечно, все равно постелила чистые простыни для их сиятельств. Я знаю, как нужно встречать гостей. Я в прошлую среду перестелила постель. Простыни были чистые, но лежали там целую неделю, — взволнованно оправдывалась миссис Руддл. — Понимаете, дом-то ведь был закрыт, поэтому я и не могла сменить постель. Поэтому я принесла простыни на кухню и хорошенько вытряхнула. И они стали, как новенькие. Хоть короля с королевой встречай!

— Вы нам очень помогли, — сказал Кирк. — Мистер Ноукс всегда ужинал в полвосьмого, поэтому можно предположить, что в это время он был еще жив. — Он вопросительно посмотрел на Питера, но Питер не стал развивать прежнюю тему об убийцах, съедающих ужины своих жертв. Поэтому инспектор повернулся к свидетельнице и продолжал:

— А не знаете ли вы, миссис Руддл, когда он обычно ложился спать?

— В одиннадцать, мистер Кирк, всегда в одиннадцать. Он выключал радио, шел в спальню и зажигал свечи. Из моего дома хорошо видно окно его спальни.

— Миссис Руддл! Постарайтесь вспомнить, в тот вечер в его спальне горел свет?

— Хорошо, что вы об этом спросили, мистер Кирк, — воскликнула миссис Руддл. — Я совсем забыла. Я тогда еще сказала Берту: «Если бы я вчера вечером посмотрела на его окна, я бы точно знала, уехал он или нет. Но в тот вечер я так устала, что моментально уснула, как только моя голова коснулась подушки.

— Ах, вот как! — разочарованно протянул Кирк. — Ну, ладно, это не столь важно. И так понятно, что он не ложился спать, раз постель не смята. Значит, он был внизу, когда…

(Слава Богу, подумал Питер, не в спальне миледи).

Громкий вопль миссис Руддл не дал инспектору договорить:

— О, Господи! Мистер Кирк! Вот еще что!

— Вы вспомнили что-то важное?

Испуганный взгляд миссис Руддл перебегал с Кирка на Селлона, с Селлона на Питера, потом опять на Кирка. Очевидно, то, что она вспомнила, было не только важным, но просто потрясающим.

— Конечно! Не знаю, как я это выпустила из памяти, но это и понятно после всего того ужаса, который мы здесь пережили. Я сейчас уверена, что, если он не уехал десятичасовым автобусом, в полдесятого он уже был мертв.

Рука констебля замерла над блокнотом. Кирк быстро спросил:

— Почему вы так думаете?

— Потому что молчало его радио. Я тогда сказала Берту…

— Минуточку. При чем здесь радио?

— Понимаете, мистер Кирк, если бы мистер Ноукс был жив, он ни за что не пропустил бы новости в девять тридцать. Что бы ни произошло, он всегда по вечерам слушал новости. Хотя что это ему, бедняге, дало. Я сейчас вспоминаю, что сказала Берту вечером в прошлую среду: «Странно, — сказала я. — Сегодня мистер Ноукс не слушает радио. Это на него не похоже».

— Но неужели вам слышно радио из дома мистера Ноукса? Даже когда все окна и двери закрыты.

Миссис Руддл облизнула пересохшие губы.

— Я вас не обманываю, мистер Кирк, — она помолчала и, вздохнув, продолжила дальше, стараясь не смотреть инспектору в глаза. — Я в это время выскочила на минуточку. У мистера Ноукса в сарае есть керосин. Я одолжила капельку. И если бы радио работало, я не могла бы его не услышать. Стены там не очень толстые, а он всегда включал радио на полную мощность, чтобы лучше слышать. Он ведь был глухой.