А вот молодая пара за столиком у двери. Данфи вспомнил, что видел их на пристани в Сент-Элье. Они покупали билеты. Должно быть, вошли в ресторан, когда он был занят чтением.

Ну, собственно, и что? Ведь все должны где-то есть, даже блондины. Присутствие этих людей здесь вовсе не означало, что они за ним следят.

Тем не менее Данфи пожалел, что при нем нет оружия. После того как он разделался с Карри и обвел вокруг пальца Бламона, подобное нервное напряжение было вполне естественной реакцией. Следует добавить сюда еще и то, что он разгуливает с полумиллионом долларов наличными, что может послужить великим соблазном для множества людей. И им тоже захочется убрать его и заполучить деньги. А ведь большинство его потенциальных убийц не только не таят на него никакого зла, но вообще его не знают.

И все-таки сначала следует подкрепиться. Котриада оказалась просто потрясающая. Данфи вытер блюдо корочкой хлеба и запил вторым бокалом «Корзендонка», сверхъестественно дорогого бельгийского эля, который, по слухам, монахи готовят для миллионеров. Закончил он обед чашкой эспрессо, затем выкурил сигарету, размышляя, не слишком ли большим риском будет снять в Сен-Мало номер в гостинице. Данфи просмотрел расписание французских железных дорог и обнаружил, что примерно через час из Сен-Мало в Париж отправляется скоростной поезд. Если он благополучно доедет до Парижа, то до Цюриха, города, который Данфи знал превосходно, добраться будет уже значительно легче. Там он арендует депозитный сейф и положит туда свои деньги.

Или все-таки…

Возможно, лучше не торопиться с отъездом и хорошенько выспаться здесь. Найти надежный отель, закрыть дверь на стул и… Данфи понял, что страшно устал. Мысль провести ночь в Сен-Мало была очень соблазнительной. Он явно простудился по пути сюда и, помимо усталости, уже начинал ощущать первые неприятные признаки насморка. Ночь в «Отель де Вилль» с перспективой горячей ванны и прохладного постельного белья — как раз то, что ему сейчас необходимо.

Но отели будут представлять для Данфи большую проблему до тех пор, пока он не получит новый паспорт. Где бы он ни остановился, везде от него потребуют сведения о кредитной карте, чтобы гарантировать оплату телефонных звонков и других гостиничных расходов. Само собой, служащие отеля заверят его в том, что уничтожат счет-фактуру, но Данфи прекрасно знал, что часто они забывают выполнить свое обещание, а в его случае подобное не просто доставит неудобства, но может привести к фатальным последствиям. Более того, если он вселится в номер отеля, придется заполнить регистрационную карточку, которая, несомненно, той же ночью попадет в руки полиции. Как правило, регистрационные карточки просматривались рано утром, и полиция сверяла имена прибывших постояльцев со списками лиц, находящихся в розыске. Хотя, без сомнения, полицейские зачастую халатно относятся к своим обязанностям, в данном случае было бы непростительной ошибкой полагаться на их некомпетентность. В конце концов, даже остановившиеся часы дважды в день показывают правильное время.

Значит, разумнее будет сесть на поезд и провести ночь в пути. В любом случае нужно как можно скорее добраться до Швейцарии.

Данфи нехотя встал, оставил несколько франков на столе рядом с чеком и, спросив дорогу, отправился под холодным дождем на железнодорожный вокзал. Минут через пятьдесят он уже сидел, чихая, в вагоне первого класса скоростного поезда «Атлантик», мчавшегося по просторам Нормандии со скоростью двести километров в час.

Несмотря на быстроту экспресса, у Данфи вся ночь ушла на то, чтобы добраться до Цюриха. Во время двухчасовой остановки на Восточном вокзале в Париже Данфи купил в круглосуточном киоске телефонную карту и позвонил Максу Сетяеву в Прагу. После того как прозвучали пять или шесть гудков, сонный голос ответил:

— Алло?

— Genevieve, s'il vous plait. [35]

— Кого?

— Genevieve, — повторил Данфи, подумав вдруг, что Макс мог забыть об их договоренности или, хуже того, попытается втянуть его в дальнейшую беседу.

К великому облегчению Данфи, Макс пробормотал какое-то проклятие на незнакомом Джеку языке и резко бросил трубку, в точности так, как они и договаривались. Если телефон и прослушивался кем-то, докладывать о подобном разговоре не было никакого смысла.

Повесив трубку, Данфи обернулся и вновь, к своему удивлению, обнаружил того светловолосого парня, который плыл на пароме (возможно) и сидел в ресторане в Сен-Мало (совершенно определенно). Он расположился на деревянной скамье на расстоянии примерно двадцати ярдов от Джека и курил.

Каковы шансы того, что он действительно следит за ним? — задался вопросом Данфи. И каковы шансы того, что это просто совпадение? Шансы того, что два незнакомых человека сядут в один и тот же день на один и тот же паром, плывущий из Джерси, а затем возьмут билеты на один и тот же поезд до Парижа? Каковы шансы?..

Что ж, решил он, они довольно велики. Ведь мы имеем дело с общественным транспортом… И все же…

Из-за каких-то технических неполадок им пришлось простоять почти два часа на запасном пути неподалеку от Дижона. На протяжении всего времени ремонта Джек то впадал в дремоту, то просыпался, но стоило поезду тронуться, как он уснул таким крепким сном, что его можно было принять за кому. Когда подъезжали к швейцарской границе, вошел служащий таможни и попросил Данфи предъявить паспорт, однако увидев, что перед ним американец, отмахнулся.

К тому времени Джеку из-за простуды совсем стало не по себе. Ночью, где-то на полпути между Парижем и границей, у него подскочила температура и начался кашель. Он вдруг почувствовал себя жутко вымотанным, так, словно не спал несколько дней подряд.

Сойдя с поезда в Цюрихе, Данфи поспешил к ближайшему к Банхофштрассе выходу из вокзала.

Здесь ему все было знакомо. В Цюрихе Данфи бывал раз десять, и вокзал не обманул его ожиданий — огромное тусклое здание, казавшееся более значительным снаружи, чем изнутри, а сейчас к тому же наполненное холодным зимним воздухом. Чувствуя слабость от простуды и дрожа от холода, Данфи испытывал сильнейшее притяжение к залитым ярким светом вокзальным кафе, окна которых запотели от тепла внутри, а все вокруг было насыщено исходившими оттуда ароматами выпечки и кофе.

Пришлось подавить соблазн. Хотя белокурого нигде не было видно, Данфи прекрасно знал, что цюрихский вокзал — нечто вроде «игровой комнаты» для немецких наркоманов, голландских пьяниц, африканских воришек и вездесущего «Легиона отверженных»: хиппи, хайкеров, металлистов и всякого рода хулиганья. Оставаться здесь надолго с чемоданом, доверху набитым наличностью, было опасно.

Снаружи резкие порывы ветра разносили легкий снежок. В Цюрихе было гораздо холоднее, чем на Джерси или в Сен-Мало, и у Данфи озябли руки и ноги. Ничего не оставалось, как выйти на улицу и, подняв воротник и закутав им шею, идти по самой шикарной улице Швейцарии. Вскоре он оказался рядом с отделением банка «Швейцарский кредит» и десять минут спустя уже стоял в полном одиночестве в закрытом помещении и заталкивал пачки фунтов в темный стальной ящик, который арендовал за тридцать пять швейцарских франков в месяц.

Покончив с этим, Данфи вышел из банка и проследовал к «Цум шторхен», ощутив некоторое облегчение, хотя далеко не легкость. В дипломате он оставил пятьдесят тысяч фунтов, чтобы расплатиться с Максом, и некоторую сумму просто «на жизнь». А жить ему на эти деньги предстоит неизвестно сколько времени. Несмотря на всю полученную информацию, Джек пока не мог ответить на вопрос, за что убили Шидлофа и почему его собственная жизнь была фактически разрушена только из-за того, что помимо своей воли он очутился на периферии названного убийства. Ведь если подумать, единственным результатом его изысканий пока была его собственная жизненная катастрофа и смертельная опасность, нависшая над близкими ему людьми.