Новый Парень направился к барной стойке за следующей порцией.

— И все же я не вполне понимаю, — заметил он, ставя на стол кружку пива и стопку виски. — Ты не мог бы пролить свет на причины?

— Я вожу машину. И только. Я не с вами, пока вы планируете или осуществляете свои налеты. Вы говорите мне, откуда мы начинаем, в какое место направляемся и куда едем потом и в какое время. Я не участвую, никого не знаю, не беру оружия. Я только веду машину.

— С таким отношением ты, наверное, отметаешь кучу предложений.

— Отношение тут ни при чем. Это принцип. Я отказываюсь от работы гораздо чаще, чем соглашаюсь.

— Я предлагаю легкое задание.

— Они все легкие.

— Но не настолько.

Водитель пожал плечами.

Один из богатых поселков к северу от Феникса, объяснил Новый Парень. Семь часов езды по перенаселенной местности, забитой домами в пол-лимона, что заняли место, где раньше росли в прерии кактусы. Написав что-то на клочке бумаги, Парень подтолкнул листок двумя пальцами Водителю через стол. Ему вспомнилось, что так обычно делают продавцы машин. Какой мало-мальски уважающий себя человек согласится на такое?

— Ты ведь пошутил, правда? — спросил Водитель.

— Ты не хочешь участвовать, не хочешь доли, тогда вот тебе плата за услуги. Поступим просто.

Водитель оттолкнул стопку и отодвинул от себя кружку. Кто платит, тот и заказывает музыку.

— Извини, что потратил твое время.

— А что, если я припишу еще один ноль?

— Припиши три.

— Никто не может быть хорош настолько!

— Ну, ты же говоришь, что вокруг полно водителей. Так выбирай любого.

— Полагаю, я уже выбрал. — Новый Парень кивком попросил Водителя вернуться на место и снова придвинул к нему кружку. — Я специально разговаривал с тобой небрежно — просто чтобы проверить. — Новый Парень ковырнул пальцем в ухе. Позже Водитель подумал, что это, возможно, был знак. — В команде четверо, мы делим куш на пять частей: две мне, по одной на каждого из вас. Пойдет?

— Ну, это еще куда ни шло.

— Значит, по рукам?

— По рукам.

— Отлично. Еще стаканчик?

— Почему бы и нет.

В стихающую джазовую мелодию ворвался альтовый саксофон.

Выйдя из заведения «У Бенито», Водитель очутился в преображенном мире. Как и большинство других городов, Лос-Анджелес ночью жил совершенно иной жизнью. У самого горизонта теснились последние розово-оранжевые разводы, постепенно рассыпаясь, тая, по мере того как солнце уступало свои владения городским огням — сотне тысяч нетерпеливых его дублеров.

Трое бритых наголо молодцов обступили машину Водителя. Та никак не могла показаться им стоящей — всего-навсего непритязательный «форд» восьмидесятого года выпуска. Не открыв капота, нельзя и вообразить, что он сотворил со своим автомобилем. И все же они были здесь.

Водитель подошел к машине и остановился в ожидании.

— Клевая тачка, приятель, — заметил один из бандитов, поднимая капот. Он бросил взгляд на своих приятелей. Вся троица дружно загоготала.

Вот ведь досада!

В руке Водитель держал связку ключей, один из которых торчал наружу, зажатый между указательным и безымянным пальцами. Шагнув вперед, он ударил главаря стаи в горло, ощутив рвущуюся плоть; проследил взглядом, как парень повалился наземь и начал судорожно глотать ртом воздух.

В зеркале заднего вида Водитель видел двух подельщиков молодого бандюги: они стояли позади, хлопая руками по бокам и разинув рты, отчаянно пытаясь решить, что же, черт возьми, им теперь предпринять. На подобное развитие событий «орлы» явно не рассчитывали.

Может, ему стоит обернуться? Подойти к ним и сказать, что такова жизнь: длинная череда событий, которые вечно идут не так, как планировалось?

К черту!.. Или до них наконец дойдет, или нет. До большинства так и не доходит.

Дом для Водителя был понятием относительным. Он менял квартиры каждые несколько месяцев. В этом отношении жизнь его не сильно изменилась с тех пор, как он жил в мансарде у супружеской четы Смит. Водитель существовал на шаг или два в стороне от привычного всем мира, по большей части незаметно, словно тень, почти невидимка. Все свои пожитки он мог взвалить на плечо и унести с собой — или же просто бросить. Больше всего в городах ему нравилась возможность оставаться неузнанным: он мог являться частью этого мира, одновременно оставаясь вне его. Водитель предпочитал старые многоквартирные дома, где прилегающие автостоянки были потрескавшимися и заляпанными машинным маслом; где никто не станет жаловаться на шум, если сосед снизу слишком громко включает музыку; где жильцы вдруг ни с того ни с сего собирают свое добро посреди ночи и уезжают неизвестно куда. И даже копы не любили заглядывать в подобные места.

Нынешняя квартира Водителя находилась на втором этаже. С фасада казалось, будто единственным путем для входа и выхода служила лестница. На самом деле задняя дверь квартиры выходила на общий балкон, что тянулся вдоль здания на уровне каждого этажа; через каждые три двери располагался лестничный колодец. Вызывающий клаустрофобию тесный предбанник сразу за дверью внезапно разбивался: направо начиналась гостиная, налево — спальня; кухня, подобно птичьей голове, спрятанной под крыло, притулилась за гостиной. Если очень постараться, в ней можно было разместить кофеварку, две-три посудины для готовки, полнабора тарелок и набор кружек; и даже оставалось место, чтобы развернуться самому.

Что, собственно, Водитель и сделал, поставив кипятиться кастрюлю с водой и затем вернувшись к окну, чтобы взглянуть на окна прямо напротив. Интересно, там кто-нибудь есть? Похоже, квартира жилая, но он до сих пор не видел ни движения, ни каких-либо признаков жизни. Этажом ниже жило семейство из пяти человек; когда бы Водитель к ним ни заглядывал — утром или вечером, — как минимум один из обитателей сидел, уставившись в телевизор. В квартире-мастерской справа жил одинокий мужчина. Каждый вечер он возвращался домой в пять сорок с блоком из шести банок пива и белым пакетом с готовым ужином. А потом сидел, уставившись в стену и вскрывая банки с пивом, по одной каждые полчаса. На третьей банке он выуживал из пакета гамбургер и принимался его жевать. Потом допивал оставшееся пиво; как только оно подходило к концу, отправлялся спать.

В первую неделю-две, когда Водитель только вселился, в соседней квартире жила какая-то женщина неопределенного возраста. По утрам после душа она садилась за кухонный стол и втирала в ноги лосьон. По вечерам, опять же обнаженная — или почти обнаженная, — она сидела и часами болтала по мобильному телефону. Однажды Водитель видел, как она со всего размаху швырнула телефон в противоположный угол комнаты. Потом женщина подошла к окну: груди ее распластались по стеклу, в глазах дрожали слезы — или ему почудилось? С той ночи Водитель ее не видел.

Вернувшись на кухню, он залил кипятком молотый кофе в кульке-фильтре.

Стук в дверь?

Но ведь такого не бывает!.. Люди, живущие в местах вроде комплекса «Пальмовая тень», редко общаются между собой и с полным правом не ждут никаких посетителей.

— Хороший запах, — заметила она, когда Водитель подошел к двери.

Ей было около тридцати. Складывалось впечатление, что в ее джинсах экспериментировали со взрывчатыми веществами — то тут, то там наружу выглядывали разлохмаченные пучки светлых ниток. Футболка большого размера, черная, с давно истершейся надписью, от которой остались лишь разрозненные буквы: F, А, хвостики каких-то согласных. Шесть дюймов светлых волос, у корней переходящих в полдюйма темных.

— Я только что въехала — в квартиру чуть дальше по коридору.

Она протянула длинную узкую кисть, удивительно похожую на ступню. Водитель пожал руку.

— Труди.

Водитель не стал интересоваться, что такая цыпочка здесь делает. Его скорее озадачил ее акцент. Алабама?

— Услышала радио и поняла, что ты дома. Собралась было испечь маисового хлеба и вдруг обнаружила, что у меня нет ни одного яйца. А у тебя, случайно…