Я запнулся… Я никогда бы не посмел сказать своей жене все это, если бы она могла услышать мои слова, но сейчас я должен был высказаться, иначе когда-нибудь я бы сорвался, не выдержал, и тогда было бы намного хуже…

— Я становлюсь слабым, — устало опустив голову, я продолжил хрипящим от нервного напряжения голосом. — Из-за любви к тебе я больше не могу контролировать себя. Мои чувства, словно рассыпанные зерна, уже не собрать так, как я делал прежде. А я не хочу, слышишь меня, Розали, не хочу быть слабым… Быть слабым из-за ошибки…

Я замолчал. Тиканье часов на противоположной кровати стене гулким эхом отдавалась по палате. Я закрыл глаза, стараясь забыть теперь и этот разговор, который, по сути, просто являлся исповедью, которую я никогда не давал перед Богом…. Никогда…

— Да спасет Господь наши души, — беззвучно прошептал я, перекрестясь…

Молодой светловолосый парень устало глядел на девушку, которую любил. Она все еще была без сознания. Он с облегчением выдохнул и, бережно уложив ее руку на одеяло, вышел из больничной палаты.

Вот только он ошибался. Девушка очнулась и слышала его слова. Слова его исповеди… Исповеди об ошибке.

Ее карие глаза открылись, и в них плескалась чудовищная боль… Она, игнорируя все провода, свернулась калачиком, обхватив собственные колени. В ее мыслях были лишь ЕГО слова: "Быть слабым из-за ошибки…"

Иногда мадам Судьба слишком жестоко играет с нами…

POV Rosalie

Ошибка…. Лишь ошибка…. Вся моя жизнь, все стремления — лишь ошибка.

Как я могла ему поверить? Ведь он прекрасный актер, и я неоднократно убеждалось в этом.

Сейчас я лежала, свернувшись в клубок, а душа моя корчилась от боли.

Год лжи… Его объятия, поцелуи, нежные слова… Все это лишь ложь…

Ошибка. Его, моя, наша…

Кардиоаппарат противно запищал. Спустя несколько минут сюда придет врач проверить, что же случилось с моим сердцем., а все было просто. Его только что растоптали….

По щеке скользнула одинокая слеза.

— Розали, как вы себя чувствуете? — врач уже пришел и что-то озабоченно рассматривал на мониторе аппаратуры, стоящей в моей палате.

Я незаметно стерла влагу со своей щеки и сказала:

— Замечательно! Могу я уже выйти отсюда?

Я исправлю его ошибку….

— Рози, тебе надо выпить таблетку, — тихий заботливый голос подруги.

— Не хочу.

— Тогда поешь, — Алекси протянула мне мои любимые круассаны с шоколадом.

— Я не голодна, — похоже, безразличие в моем голосе бесило ее, потому что она с грохотом бросила тарелку на пол. Она разбилась на кусочки.

— Опять он? Опять? Скажи мне, в конце концов! Какого черта ты сбежала из больницы? Я вообще не понимаю, как тебя оттуда выпустили! Зачем ты забрала Элли? Что, черт возьми, случилось? — она стояла и орала на меня.

— Не кричи. Разбудишь дочку. Ей не стоит знать, что ее папа считает ее "всего лишь ошибкой", — я устало подняла на нее глаза, процитировав Эмметта.

Подруга замерла с открытым ртом, подавившись очередной тирадой о моей глупости и безрассудности.

Я знала, что ей не понять этого. Дэниэл никогда не скажет ей, что их счастье — ошибка, что их ребенок — глупое и ошибочное стечение обстоятельств. Поэтому единственное, что она могла сейчас, это выдохнули лишь одно слово:

— Как?

Я лишь усмехнулась:

— Не понимаешь? Все просто, Алекси. Мы ему мешаем, Элли и я. Зачем доставлять ему такую кучу неудобств? Мы лишь ошибка его молодости, нас не должно быть. Его ждет блестящая карьера, должность посла… Вот только мы в его будущее не вписываемся.

Я опустила голову, изо всех сил сдерживая слезы. Его слова ранили в самое сердце…

— Роз… Что ты говоришь? Я никогда его не любила, но ведь он был искренне рад дочери… — начала она, но я прервала ее.

— Он сказал мне правду вчера. Наверное, он думал, что я без сознания, и никто ничего не услышит, но я проснулась от его голоса… Мы лишь ошибка. Больная анемией жена и годовалая дочь не вписываются в его план жизни, — с горькой усмешкой сказала я.

— Рози…. - моя любимая блондинка обняла меня. У нее не было слов, чтобы утешить меня. Это было понятно. Жаль лишь, что сейчас даже я не могла найти их для себя.

— Ничего, Алекси, — тихо прошептала я. — Ничего. Я выживу. Я сумею. Сейчас нам надо подумать о другом: что мы скажем Элли?

Подруга тяжело вздохнула. Это был самый сложный вопрос — как объяснить годовалому ребенку, что папа жалеет о его появлении на свет?

— Давай скажем, что он уехал? — Алекси посмотрела на меня. Ее голос дрожал. — Скажем, что папа уехал и вернется нескоро.

Я кивнула. Сил произнести хоть слово у меня не было. Вариант был самым беспроигрышным и самым гадким. Ложь. Снова ложь. Как же я устала от нее! Ею наполнена вся моя жизнь.

Сначала Эмметт, потом мама и снова миллион раз Эмметт…

Я закрыла глаза и облокотилась на спинку дивана, пытаясь забыть свой побег из царства лжи…

Как мне удалось уговорить врача перевести меня на стационарное лечение — я сама не понимала. Но мне это удалось. Меня выписали на следующее утро после откровения Эмметта. Мужа об этом я извещать не стала.

Я сделала всего один звонок — Алексис, а потом на оставшиеся деньги купила новую SIM-карту и перенесла туда все телефоны. Кроме одного. Затем старая карточка полетела в мусорную урну, а я побрела домой.

Как оказалось, Эмметт даже не удосужился позаботиться о собственной дочери. Он оставил с ней миссис Монтгомери, чрезвычайно удивившуюся моему приходу, а я, ничего не объясняя, просто начала собирать все свои вещи, оставляя все, купленное на деньги Эмметта. С чем я сюда пришла, с тем и уйду… Исключений будет немного. Я забрала упаковку подгузников, детское питание и еще пару необходимых мелочей для дочери. Все лекарства и картины тоже были моими… И я забрала свое главное достижение в этой жизни — дочь. Пусть для него это лишь ошибка, но для меня Эллейн была тем лучшим, что я могла дать этому миру…

Недоумение в глазах матери моего лучшего друга было неописуемым. На все ее вопросы я отвечала односложно, Элизабет явно не понимала, чем был вызван мой поступок.

Я же лишь спросила, не могла бы она снова продавать мои картины. На ее утвердительный ответ, я лишь кивнула и вышла из дома, который когда считала своим. Ложь. Везде ложь…

Все, что осталось от моего побега в этом доме — это записка, в которой я обещала ему вернуть все затраты на меня и дочь, и чек. Это была лишь крохотная часть, но я не хочу быть ему чем-то обязанной.

Алексис уже ждала меня. Она взяла мои вещи, а я понесла спящую дочь. Маленькое солнышко, внезапно оказавшееся ошибкой… Но только не моей…

— Роз, — тихий голос подруги, позволившей мне пожить у нее. — Что ты будешь делать дальше?

Я грустно усмехнулась:

— Жить. Вот только еще не знаю, как. Я должна отдать ему все деньги, что он потратил на меня. Это немало… У меня есть Элли. Ее надо вырастить, выучить… У меня есть некоторые сбережения, да и часть гранта у меня осталась… Около 10000$. Этого хватит на первых порах. Я смогу обеспечить Элли на пару лет. Потом я отдам ее в детский садик, а сама пойду работать.

— Роуз, я могла бы помочь тебе, — начала было подруга, но я замотала головой.

— Нет. Мне не нужны ничьи деньги. Я смогу заработать сама, даже если мне для этого придется мыть туалеты…

Алексис обняла меня. Мне было так паршиво… Но пути назад не было. Его преградило всего лишь одно слово… Простое, всего шесть букв. Я — ошибка. Вот только я так не считаю…

Требовательный звонок в дверь прервал наш разговор. Я напряглась и испуганно сжалась. Это Эмметт, я уверена. Вот только меньше всего в жизни я хочу его сейчас видеть.

— Меня нет! — прошептала я, умоляюще глядя на Алексис. Та кивнула и пошла к двери.