Спокойствие в голосе Роуз все больше разжигало во мне недовольство:

— Ты права, он мне не нужен, но не обманывай себя. Тебе он тоже не нужен. Не сейчас! — я сделал паузу, пытаясь понять, почему же Роуз так ведет себя, хотя, в общем, все было очевидно, только я не хотел это понимать. — Ты подумала о том, как сможешь содержать себя, да еще и этого ребенка? — с презрением я указал на ее еще даже не округлившийся живот. — Ты не справишься. Просто не сможешь, учитывая сколько денег уйдет на лекарства, которыми пропахла вся твоя квартира. Я не хочу, чтобы ты потеряла все, из-за какого-то еще даже не родившегося ребенка!

— Не смей так говорить! — зашипела она в ответ на мои слова. — Это не какой-то ребенок! Это мой малыш! Я никому не позволю говорить так о нем! — она сделала паузу и посмотрела мне в глаза, пытаясь найти понимание, которого там не было. — Я могу и заработать деньги. Я буду больше рисовать. Миссис Монтгомери сказала, что мои картины пользуются хорошим спросом. Я ничего не потеряю, я лишь обрету.

Я холодно рассмеялся:

— Заработать? Если все, что говорила о твоем здоровье Алекси правда, то боюсь, у тебя это не получится!

Меня просто убивала та слепая вера в светлое будущая, которая горела сейчас в глазах Роуз и пропитывала каждое ее слово. Я не понимал, почему она не сказала мне сразу. Да, этот ребенок был лишь помехой, но все же я был для нее всем, а теперь я чувствовал, что она просто вычеркивает меня из своей жизни, от этого боль, окутавшая меня густым туманом, становилась сильнее, а взгляд все более ненавидящим. Беременность Роуз испортила все то, что давала нам хоть какое-то наслаждение в этой проклятой жизни, а теперь она вот так просто говорит, что справится со своими проблемами сама. Бред!..

Розали сжалась, видимо, мой холодный смех пугал ее. Похоже, она слишком привыкла к Принцу, но сейчас перед ней стоял Эмметт МакКарти. С его холодностью, насмешкой, жестокостью…

Она шагнула ко мне:

— Почему ты так жесток, Эмметт? Неужели ты не понимаешь, что этот ребенок — часть тебя? Часть того, кого я так сильно люблю? Как я могу отказаться от него? Отказаться от тебя?

Роуз пристально всматривалась в мое лицо, в глаза, в которых сейчас горела ненависть, как тогда, когда погиб отец…

Она сделала еще шаг и на этот раз коснулась моего лица:

— Эмметт, у меня нет выхода. Я должна родить и воспитать нашего ребенка, но тебе не обязательно быть вовлеченным в это. Тебе он не нужен, а я пропаду без нашего малыша. Я не буду заставлять тебя воспитывать его. Ты можешь уйти, если хочешь, а можешь остаться, и мы будем воспитывать малыша вместе. Все зависит от тебя. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. Со мной или без меня…

Розали смотрела в мои зеленые глаза, глаза, которые были теперь болотом для нее…

Ее прикосновения пьянили меня. Я понимал, что пропаду без нее. Без нее я уже не мог сделать и вздоха, но то, что сейчас между нами был ребенок, давило на меня и тащило вниз. Я не хотел принимать его, не хотел брать на себя этой ответственности, но и оставить Роуз было не в моих силах.

Я убрал ее руку с моего лица, но, все еще продолжая крепко сжимать ее запястье и не отрываясь от ее карих глаз, дарящих мне сейчас лишь разрывающую сердце боль, почти прошептал:

— Я сделаю все, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Сейчас и всегда, — после этих слов я поцеловал ее в холодный лоб.

Розали аккуратно сжала мои пальцы. Сейчас я стал так похож на Принца. Ее любимого и нежного Принца. Ей нужны были лишь мои прикосновения. Больше ничего. Деньги, лекарства… Это не было тем, в чем она нуждалась. Моя ласка, случайное прикосновение к щеке, улыбка в глазах — вот все то, что ей было действительно необходимо. И сейчас я, как никогда, это понимал.

— Я люблю тебя, Эмметт… — ее тихий голос был едва слышен в тишине квартиры.

Месяц назад я обещал себе, что те слова любви, которые так и не услышала Роуз, станут последними. Я вновь нарушал свое обещание. Эта девушка ломала меня, делала другим, как бы я этому не сопротивлялся.

Я прислонился к ней, и, коснувшись ее щеки, тихо сказал:

— Люблю…

Роуз счастливо закрыла глаза и улыбнулась, наслаждаясь этим прикосновением. Ее принц вернулся…

POV Emmett

— Я не понимаю, о чем твои родители могут разговаривать со мной? — на этот раз я не шутил.

Сейчас было не самое лучшее время для таких любимых четой Монтгомери обедов.

— А как ты сам думаешь, Эмметт? — Дэн смотрел на меня с таким видом, будто я не понимал самых элементарных вещей. — Разве в твоей жизни сейчас не существует лишь одна крупномасштабная проблема?

— И что? Каким образом это может касаться твоих родителей? — я остановил Дэна за плечо, прежде, чем тот успел повернуть ручку входной двери.

Монтгомери опустил глаза и молчал. Я понимал, что сейчас он просто не хочет говорить то, что выведет меня из себя.

— Говори, — прорычал я, пытаясь взглянуть ему в глаза.

— Мама звонила миссис МакКарти… — начал было он, но я прервал его, поправив:

— Миссис Гардиан, теперь ее зовут так, — почти выплюнул я ненавистную мне фамилию, на которую мать променяла отца.

Дэн нерешительно поднял глаза.

— Хорошо, Эмметт, она звонила миссис Гардиан… — он вновь начал разглядывать бетонную площадку под ногами. — И… они разговаривали о Роуз и всей сложившейся ситуации, — словно скороговорку изрек Монтгомери.

— Какого черта твоя мать звонила ей? — я схватился за ворот его рубашки и слегка поднял парня.

— Прекрати, Эмметт, я не щенок, чтобы ты так хватал меня, — злобно прокричал на меня Дэн, но это лишь больше разожгло во мне гнев.

— Заткнись! И просто скажи, почему твоя мать лезет в мою личную жизнь?

— Потому что считает, что так будет правильно, — выкрикнула он мне в ответ.

— Откуда она вообще обо всем узнала? — оттолкнув Дэна от себя, прорычал я.

Тот стоял, не двигаясь и, поправляя воротник перед тем, как зайти в дом, пробормотал:

— Она разговаривала с Алекси.

— И почему твоя девушка вечно сует свой нос не в свои дела? — прорычал я ему вслед, но он меня уже не услышал.

Я вошел вслед за Дэном в дом семейства Монтгомери. Светлая мебель, темный текстиль: обстановка выдавала хороший вкус хозяйки, которому действительно можно было позавидовать. Супруги сидели на светлом диване, оба под стать друг другу: красивые, сдержанные и серьезные.

— Проходи, Эмметт, — раздался голос Элизабет. — Чувствуй себя как дома.

Я прошел в гостиную и попытался улыбнуться. Пожав руку отцу Дэна, Эндрю, я сел напротив него в удобное кресло.

— Вы хотели поговорить со мной? — вежливо поинтересовался я, на что миссис Монтгомери тут же ответила.

— Да, мы беспокоимся о тебе и о Розали тоже?

— Можете не волноваться, со мной все в порядке, впрочем, как и с Розали, — спокойно ответил я.

— А как же беременность? — вступил в разговор мистер Монтгомери.

Я кинул убийственный взгляд на Дэна. Какого черта мне нужно было соглашаться прийти? Чертово уважение к семейству Монтгомери… и откуда оно во мне?

— Беременность Роуз протекает нормально, — холодно ответил я Эндрю. — Спасибо, что интересуетесь.

В ответ он лишь улыбнулся, а допрос продолжила Элизабет:

— Вы еще не задумывались о свадьбе?

— А разве это важно? — сдерживая себя, ответил я на очередной вопрос.

— Но, Эмметт, — встрепенулась миссис Монтгомери. — У вас ведь будет общий ребенок…

— И что, — перебил я ее. — Огромное количество молодых людей имеют детей, но при этом не устраивают свадьбу.

— Никто и не просит тебя устраивать церемонию, — вмешался Эндрю. — Просто зарегистрируйте брак.

— Зачем? — развел я руками. — Это никому не нужно.

Элизабет тяжело вздохнула и сделала глоток красного вина, бокал с которым держала в руках с начала нашего разговора, а мистер Монтгомери продолжал убеждать меня в вещах, в которых лично я не видел смысла. Мы с Розали вот уже четыре месяца жил в моей квартире в Нью-Йорке и считали, что так и должно быть. По крайней мере, для меня это было самым удобным вариантом. А Эндрю пытался убедить меня в необходимости брака, говоря о разного рода социальных пакетах, кредитных льготах и снижении налоговых ставок для молодых семей. Он ошибался, когда думал, что мне это будет интересно. Тогда вмешалась миссис Монтгомери: