В этой части стены был выступ, нечто вроде небольшой башенки или пристроенного редута со множеством бойниц. Байкал не заметил его раньше.

— Помните, — начал Говард, — когда мы отдали приказ к наступлению? Мы поручили Елене наблюдать за потайным выходом из города, а потом проникнуть через него, чтобы освободить заложников...

— Да.

— Ваш друг, этот виллан, который вас повсюду сопровождает...

— Фрезер.

— Да, именно. Помните, Фрезер тогда взял слово?

— Он сказал, что не согласен, потому что у отряда, атакующего с тыла, не будет никаких шансов вовремя поспеть к пленникам.

— И никто его не послушал.

Байкал побледнел. Он уже догадался, что случилось.

— Потом начался штурм, и Фрезер куда-то исчез, так ведь? — сказал Говард.

Действительно, с самого начала сражения Фрезера нигде не было видно, но Байкал тогда думал только о том, как бы поскорее найти Кейт, и не обратил никакого внимания на его отсутствие.

— Фрезер, похоже, хорошо знал Тертуллиана и неплохо ориентировался в его крепости, — предположил Говард, обводя взглядом стену. — Наверняка он знал о существовании этой башни.

Кивком головы бунтарь указал на две бойницы на самом верху.

— Видите те два окна? Там расположены камеры, в которых держали ваших друзей. Стена с этой стороны сильно пострадала от ветра и непогоды, стала неровной, камни в кладке расшатались. Цепляясь за них, можно легко взобраться наверх.

Теперь Байкал понял. Он переводил взгляд с окон на подножие стены, подмечая выступы, по которым вскарабкался Фрезер.

Значит, его друг попытался в одиночку освободить заложников. Байкал теперь горько упрекал себя за то, что не заметил, как тот уходит, и не удержал его.

— Судя по всему, они заметили его, когда он уже почти добрался до левого окна, — печально проговорил Говард. — Ставни остались открытыми, одна плитка отбита. Похоже, — продолжил он, — ваш друг забрался туда незадолго до начала сражения. Окажись он здесь всего несколькими минутами позже, он бы уже никого не застал.

Потом Говард добавил:

— В него стреляли всего один раз, но пуля попала прямо в голову.

Байкал молча смотрел сквозь суетившуюся внизу толпу, пытаясь представить себе, как тело Фрезера срывается и летит на землю. Он уже готов был подойти поближе, чтобы склониться над останками, когда кто-то громко окликнул его. Это была Елена, взволнованная и растрепанная, как никогда. Рядом с ней стоял сияющий Анрик.

— Я вас повсюду разыскиваю! Вы уже видели Кейт?

Нет, он ее еще не видел. И как было признаться, что в тот миг он даже забыл, что искал ее? Сердце Байкала сжалось от боли, измученное резкими скачками от одного сильного чувства к другому, похожими на колебания гигантского маятника.

— Где она? — вскричал юноша.

— Здесь вы ее не найдете. Она ждет вас на другом конце города. Идемте, я вас отведу.

Байкал взглянул в ту сторону, где лежало бездыханное тело Фрезера. Увы, спасти друга он не успел, что же до последних почестей, то их можно было воздать и позже.

— Пожалуйста, пока не хороните его, — сказал юноша Говарду. — Пусть тело положат в гроб и подержат в укромном месте до моего возвращения.

Подойдя к Елене и Анрику, Байкал с удивлением заметил, что они держатся за руки. Разница в росте и весе, равно как и плохо сочетающиеся друг с другом костюмы, невольно вызывали улыбку. Пестрая толпа хохотом приветствовала зарождение этой новой любви, неправдоподобной, как всякое чудо. Взаимная страсть явственно читалась в глазах обоих и напомнила Байкалу о его собственных чувствах, которые на мгновение заслонила смерть Фрезера: он наконец-то шел навстречу своей возлюбленной.

ПОКА ШЕЛ ШТУРМ, Кейт не выходила из своего укрытия под арками. При желании она сама могла бы сама поучаствовать в битве. Бунтарь, которому поручили охранять ее, сгорал от нетерпения, мечтая броситься в бой. Девушка уговорила его уйти и оставить ее одну.

Очень скоро ей предстояло вновь увидеть Байкала. Это событие, о котором она так долго мечтала, теперь вдруг казалось пугающим. Каким он стал? Не забыл ли ее? Не изменился ли, примкнув к этим странным людям, которые, как Кейт только что узнала, именовали себя бунтарями? Вдруг в этом новом мире, где Байкал, судя по всему, вполне успел освоиться, он встретил другую женщину, более подходящую ему в его новом положении?

Над загаженными полями, простиравшимися вокруг крепостных стен, взошла заря. Среди руин, в окружении высоких колосьев Кейт чувствовала себя совершенно потерянной и несчастной. Ею завладел безумный страх. Она вскочила, охваченная внезапным, безотчетным желанием бежать.

А в это время Байкал уже приближался к тому месту, которое Елена указала ему издалека, не желая сопровождать его дальше. Юноша тоже был весь во власти сомнений. Он и Кейт пришли сюда разными, можно сказать, противоположными путями. Кейт ввязалась в эту историю, потому что любила Байкала и хотела быть рядом, не понимая по-настоящему, что именно кажется ему таким невыносимым в привычном для нее мире. Но постепенно борьба, которую она вела уже без него, в «Уолдене», у Марты, в Парамарибо, изменила ее, и у Кейт появились свои причины покинуть Глобалию. Девушка убедилась не только в том, что такой побег возможен, но и в том, что не может спокойно мириться с тем, что творится вокруг.

Что же до Байкала, то он просто повиновался инстинкту, толкавшему его на побег из Глобалии, движимый своего рода атавизмом свободы, сохранившимся где-то в самой глубине его существа. Потом Кейт постепенно стала занимать все больше и больше места в его душе. Страх никогда больше ее не увидеть и безумное желание найти ее пришли на смену всем другим, куда более абстрактным соображениям, лежавшим в основе его поступков. И вот теперь он опасался, что настоящая Кейт будет сильно отличаться от того образа, который он создал из своих воспоминаний.

Итак, они оба были растеряны и боялись, что встретят не того, о ком мечтали, а совсем другого человека.

Они увидели друг друга издалека, уловив знакомые черты в едва различимых плоских силуэтах. Потом они медленно приблизились друг к другу, не произнося ни слова.

К счастью, когда мы вновь обретаем любимое существо, перед нами возникает нечто большее, чем просто ожившее воспоминание. К нам возвращается живой человек с присущим только ему ароматом, со своей особой мимикой и голосом. Он в один миг являет нам всего себя: и то, что мы о нем помнили, и то, о чем успели забыть. Так случилось и на этот раз: при виде Байкала Кейт охватило то же самое желание целовать и кусать его в губы, которое она испытала, едва переступив порог зала для трекинга. Но заметила она и новое: странный наряд любимого и отпечатавшиеся на его лице едва заметные следы всего того, что он пережил за это время и о чем она так хотела узнать. А Байкал, увидев Кейт, подумал, что если раньше он знал ее еще бутоном, то теперь перед ним предстал распустившийся цветок. Это была ее кожа, усеянная черными жемчужинами, ее огромные глаза, ее улыбка. Но все эти черты, не изменившись сами по себе, составляли некое новое целое. На смену застенчивости, осторожности и бездумности пришли отвага, сила и ясность мысли, которые Байкал, как ему казалось, всегда предчувствовал в ней.

Когда они оказались уже совсем близко, первыми потянулись навстречу друг другу их руки, словно верша некий ритуал, подготавливая военный парад или штурм.

Потом соприкоснулись их лица, и влюбленные слились в поцелуе, вновь припав к заповедному источнику, чтобы ощутить щемящую близость, которая когда-то стала причиной всего.

Их поцелуй длился долго. Казалось, только так они могли удержать на расстоянии все, что творилось вокруг. Но чувство, что они одни в целом мире, длилось всего несколько хрупких мгновений. Вокруг шатались шумные компании подвыпивших горожан. Заприметив вдалеке юношу и девушку, некоторые уже начали отпускать в их сторону скабрезные шуточки. Уединение влюбленных, укрывшихся под полуразрушенными сводами, бестактно нарушал и зловонный дым костра, пропахший жженой резиной и растопленным жиром.