— На этот раз — большой стакан апельсинового сока, — уточнила она.

На ней был тот же непритязательный дорожный костюм, что и накануне вечером, волосы растрепались.

— Ну, как все прошло в Парамарибо? — спросил Патрик, беря ее за руку.

— Очень мило с твоей стороны! Тебе лишь бы получить отчет об операции, а на меня тебе наплевать.

— Я же вижу, что выглядишь ты прекрасно.

— Я не спала ночь, таскалась бог знает по каким трущобам, но вообще-то ты прав, со мной все в порядке.

Она схватила со стола стакан, который ей принесли, и принялась жадно пить.

— Надо мне будет срочно пройти детоксикацию. Буду пить только фруктовые соки. А то за эти дни пришлось влить в себя столько виски и разной прочей дряни...

Не переставая говорить, она потирала лицо, зацепляя ногтями и отрывая от кожи длинные белесые полосы.

— Как же я устала таскать на себе весь этот грим!

Один за другим Марта отклеила накладные шрамы и фальшивые отеки, и ее кожа снова стала гладкой и нежной.

— Все прошло хорошо, — продолжила она, разглядывая себя в настольное испанское зеркальце, — можешь не волноваться.

— Они добрались до места?

— Ровно в назначенный час.

Патрик привлек ее к себе, чтобы поцеловать, но она слегка отклонилась.

— Пока что только в лоб. Насчет остального посмотрим, мне сначала надо снять с себя всю эту гадость. И зубы почистить не мешает.

— Куда ты их проводила? Расскажи поподробнее.

— До входа в антизону. Сначала мы вошли в общежитие для токсикоманов. Омерзительное место! Вонь несусветная, повсюду/лужи рвоты, мусор, крысы... Бррр!

— Тебе было страшно? — ласково спросил Патрик и улыбнулся.

— Поселиться там навсегда я бы не согласилась, понятное дело. Но страшно мне не было. В любом случае, мне было интересно посмотреть.

— Ну и что ты увидела?

— Честно говоря, ничего особенного. В дальнем конце коридора была железная пожарная лестница. На уровне второго этажа в стене дома пробита дыра. Через нее можно спуститься в антизону.

— Ты тоже спускалась?

— Нет, ничего бы не вышло. Нижний пролет убрали, лестница кончается в нескольких метрах от земли. Если бы я туда прыгнула, то обратно бы уже не залезла.

Марта наконец сняла весь свой грим и протерла кожу ватным диском с косметическим молочком. Теперь она снова стала собой: молодой тридцатилетней женщиной, свежей и привлекательной.

— А они-то прыгнули?

— Да, прыгнули. Правда, — добавила она, смеясь, — Анрик устроил сцену из-за своей шпаги...

— У него что, была с собой шпага?

— Шпага и чемодан на колесах! Представляешь?

— А зачем она ему понадобилась?

— Хотела бы я знать! Мафиози тоже никак не могли взять в толк... Перикл сказал, что границу запрещено переходить с оружием, но Анрик заявил, что ни за что на свете не расстанется со своей шпагой. Эта старая, ржавая железка, похоже, досталась ему в наследство от бабушки. В конце концов он все-таки согласился отдать шпагу и чемодан одному мафиози, который пообещал вернуть их в целости и сохранности, как только они окажутся на месте.

— А что Кейт?

— И глазом не моргнула. Ее предупредили, что внизу будут дожидаться люди Тертуллиана. Мы их слышали, но не видели, потому что было уже совсем темно. Кейт прыгнула не раздумывая. Храбрая девчонка.

Марта увлекла Патрика за собой на террасу испанского дворца и они оба в обнимку отправились подышать свежим морским воздухом, который в эти часы проникал под стекло через специально открытые отверстия.

— Как же я рада, что снова дома, в Лос-Анджелесе!

— Какая же ты у меня умница! —воскликнул Патрик. — Тебе не очень трудно пришлось?

— Труднее всего было столько времени изображать старую шлюху.

— Ты была великолепна!

— Ну, спасибо. Хочешь сказать, у меня есть к этому склонность?

— У тебя несомненный артистический дар. То, что эта девушка, Кейт, ничего не заподозрила...

— Просто ты хорошо подготовил роль, — скромно сказала Марта, впрочем нисколько не умаляя собственных заслуг. — Сначала я была уверена, что ничего не выйдет. А она взяла и все проглотила. Под конец она уже нисколько не сомневалась, что действительно узнает меня.

— Она ведь не знала, что ее настоящая подруга три года назад умерла от передозировки, а мы были уверены, что она и не могла об этом узнать. Так что мы ничем не рисковали.

— Патрик, я понятия не имею, что за игру ты ведешь. И никогда тебя об этом мне спрошу. Надеюсь только, что ты не послал эту девочку на верную погибель. Я успела к ней здорово привязаться...

С ТЕХ ПОР как Глобалия подвергла его город бомбардировке, Тертуллиан был уже не тот. Не то чтобы эта карательная операция повлекла за собой серьезные разрушения. Взрывной волной снесло несколько лачуг, но никто из приближенных Тертуллиана не пострадал, и дворец его стоял нетронутый. Было совершенно очевидно, что глобалийская армия вовсе не стремилась попасть именно в него, но от этого удар не стал менее болезненным. Все произошедшее означало лишь одно: Тертуллиана открыто унизили на глазах у всех. До сих пор весь престиж мафиози основывался на том, что он гарантировал безопасность всякому, кто войдет в число его подданных. И вот теперь Тертуллиана прилюдно уличили в слабости, в неспособности защитить себя. Причем сделали это не враги, а те, кого он с гордостью называл своими друзьями.

Тертуллиан так изменился внешне, что его с трудом можно было узнать: он исхудал, осунулся, и черты его, и без того резкие, заострились еще сильнее. Мафиози часами лежал, безучастный ко всему, утратив интерес даже к разглядыванию собственной обуви.

В его уме без конца крутился один и тот же простой вопрос, который сводился к одному слову: почему? Почему Глобалия обвинила его в пособничестве Байкалу? Да, конечно, Тертуллиан позволил ему уйти и согласился переслать сообщение. Но в тот же день он должным образом известил Социальную безопасность и спросил, как ему действовать дальше. Мафиози предложил установить за Новым Врагом слежку, а если понадобится, то и убить его. Тертуллиан передал властям текст сообщения, отправленного от имени Байкала, так что и адресат, и все посредники, имевшие отношение к банковскому счету, с которого поступила оплата, могли быть тотчас же арестованы. А в ответ на это проявление доброй воли последовала такая жестокая, бессмысленная, глупая реакция. Все телеканалы выставили его сообщником Нового Врага, на город полетели бомбы. И никаких объяснений со стороны властей.

Наконец, после стольких дней тягостного ожидания, Тертуллиану позвонил Патрик. Этот звонок если и не сильно обнадежил мафиози, то, по крайней мере, вдохнул в него новые силы и дал толчок к действию. В его глазах снова загорелся лихорадочный огонек, благодаря которому его приспешники узнали в нем прежнего Тертуллиана. Из осторожности он не стал расспрашивать Патрика, за что Глобалия так на него ополчилась, а ограничился тем, что стал ждать инструкций, готовясь сделать ровно то, что он него потребуют. Нельзя было упускать шанс снова вернуть себе расположение.

К сожалению, Патрик не объяснил толком, чего именно он ждет от Тертуллиана. Он лишь уведомил своего собеседника, что двое приближенных к Новому Врагу людей, и в том числе подружка Байкала собственной персоной, скоро пересекут границу в Парамарибо. Чуть позже Степан, коллега-мафиози из безопасной зоны, подтвердил, что вступил в контакт с перебежчиками. Больше Тертуллиану так ничего и не удалось разузнать. Он долго перемалывал в уме эти жалкие крупицы информации, надеясь выжать из них все, что можно. Как следует пораздумав, Тертуллиан пришел к выводу, что ему собираются выдать этих двух человек, чтобы он использовал их как козырные карты в игре против Байкала. Ни для кого в Глобалии не было секретом, какой неприязнью и даже ненавистью проникся мафиози к этому возмутителю спокойствия, который стал причиной всех его несчастий. Едва переступив через границу, те двое были обречены стать орудием мести в его руках. Патрик не мог этого не знать. Тертуллиану не потребовалось много времени, чтобы в подробностях разработать сценарий отмщения.