— Глобалийцы предложили ему контракт, чтобы он следил за источником обзона. Конечно, он сразу согласился. У нас до сих пор есть все бумаги. Мы их храним в специальном ковчеге, который открываем раз в год, в день рождения первого Фрезера, и молимся.

— А что вы должны делать с этими источниками?

— Ничего. Мы просто никому не даем там рубить деревья.

— И за это вам платят?

— Конечно! — возмутился Фрезер, — Это же такая работа!

— Контракт все еще действует?

— Да, он подписан на девятьсот девяносто девять лет, если я ничего не путаю.

В этой цифре не было ничего удивительного. Все программы могущественного Министерства природного равновесия были рассчитаны на долгий срок, ориентируясь на явления природы, а не на краткие человеческие жизни.

— И это как раз те деньги, за которыми ты идешь?

— Ну вот, наконец-то ты понял. Раз в год нам платят зарплату за наши источники.

— Значит, в городе есть глобалийское представительство! — воскликнул обнадеженный Байкал.

— Нет, мне заплатит Тертуллиан.

— А какое отношение имеет мафия к озону?

— Глобалия сообщается с антизонами только через мафию. Вот почему тебе тоже надо будет поговорить с Тертуллианом.

Пока они разговаривали, солнце взошло уже очень высоко. Утро было прохладное, с северо-востока дул свежий ветерок, пахнувший морем. В высоте с писком проносились стайки ласточек, чертя в небе огромные восьмерки.

— Знаешь, если вертолеты все-таки охотятся за тобой, — заговорил Фрезер, помрачнев при одной мысли об этом, — надо будет тебя получше замаскировать. Нельзя, чтобы тебя узнали какие-нибудь шпионы. Для начала подстригу-ка я тебе волосы.

Он вытащил из своей сумы старые ножницы, и за двадцать минут от жесткой шевелюры Байкала почти ничего не осталось. Юноша рассматривал себя в карманное зеркальце, и тут его окликнул Фрезер. Не успел он обернуться, как получил кулаком в висок.

— Ты что, с ума сошел? — завопил Байкал, обеими руками ухватившись за больное место.

— Прости, — сказал Фрезер, помогая ему подняться. — У меня не так-то много возможностей для маскировки. Можешь мне поверить, лучше немножко потерпеть, чем рисковать своей шкурой из-за того, что тебя могут узнать.

Байкал был еще не в том состоянии, чтобы всерьез разделить подобное мнение. Но одного он не мог не признать: Фрезер хорошо рассчитал удар. Огромный синяк изуродовал Байкалу пол-лица, один глаз заплыл, скула раздулась.

— А еще надень вот эту штуку.

Это оказалась старая строительная маска. Вид у нее был довольно неприятный, потому что ею много пользовались и она вся почернела от несвежего дыхания многочисленных владельцев. Держалась маска на резинках, порванных и зашитых во многих местах.

— Тут много народу такие носит, особенно во время эпидемий. Никого это не удивит.

Довершила дело голубая вязаная шапка, неимоверно потрепанная и дырявая. Теперь Байкала действительно нельзя было узнать.

— Если поторопимся, — весело объявил Фрезер, — доберемся до города еще засветло.

Он срезал две толстые ветви и обтесал их, смастерив два посоха. Фрезер был явно доволен тем, что отныне они с Байкалом выглядели как самые жалкие оборванцы, в которых никто не заподозрил бы зажиточных владельцев озона, при всей относительности их богатства.

НАКАНУНЕ БЫЛ ПРАЗДНИК СЛАБОСЛЫШАЩИХ, самый тихий в году, так что Кейт и Анрику никак не удалось бы повидаться, не привлекая к себе внимания.

К счастью, на следующий день начинался Праздник дождя, которого все в Глобалии очень ждали. По всей стране должны были пройти бесчисленные праздничные шествия и рекламно-развлекательные представления, и затеряться в этой суматохе не представляло особого труда.

Весь церемониал Праздника дождя был строго расписан и из года в год оставался неизменным. Сначала по всем каналам передавали торжественную речь короля и королевы праздника, избранных из числа звезд спорта и шоу-бизнеса. В соответствии со своим имиджем они изъяснялись с большей или меньшей изысканностью. Но финал речи всегда звучал одинаково. В нем подчеркивалось, какое это великое счастье — жить в Глобалии, где круглый год над всеми сияет безоблачное небо. Затем по единому сигналу выключались одновременно все пушки для разгона облаков. Небо над стеклянными куполами темнело, свет внутри гас. Толпа визжала и стонала от восторга. В грозовом полумраке виднелись только мерцающие табло с рекламой спонсоров. Самые популярные марки геля для душа, одежды, салфеток, напитков присоединялись ко всеобщему бурному веселью. Когда снаружи по стеклу начинал барабанить настоящий дождь, внутри муниципальные службы включали разбрызгивающие противопожарные установки. Тысячи тонких струек орошали площади, улицы и переулки. Начинались праздничные шествия, веселая толкотня. Мужчины и женщины с обнаженным торсом и мокрыми волосами пели и пританцовывали на ходу.

Пробираясь к месту встречи, Кейт поравнялась с процессией таких весельчаков. Она шла опустив глаза, чтобы не видеть обращенных на нее злобных взглядов. Девушка прекрасно знала, что в толпе ненависть к молодежи растет и может легко выплеснуться наружу. Участники шествия в большинстве своем принадлежали к поколениям с большим будущим. Они обожали кричать, как дети, и всячески демонстрировали юношескую жизнерадостность. Но стоило им повстречать настоящих юношу или девушку, как они приходили в такое злобное неистовство, что в любую минуту могли потерять контроль над собой. Участившиеся в последнее время случаи нападения на молодежь почти всегда происходили как раз в таких обстоятельствах. А потому, как только на город обрушились струи воды, Кейт накинула на голову шаль. Она надеялась, что это убережет ее от воды и поможет скрыть лицо.

Та же мысль пришла в голову и Анрику. На лицо он надвинул широкополую шляпу, украшенную лентой и пером, а сам задрапировался в черный фетровый плащ.

— Где это ты раздобыл такой наряд? — со смехом спросила Кейт.

— Привез из Каркассона, — ответил Анрик таким тоном, что сразу стало понятно, что шутить на эту тему он не намерен.

В любое другое время эта немыслимая шляпа и старая накидка выглядели бы вызывающе и не только не помогли бы ему остаться незамеченным, но и привлекли бы к себе всеобщее внимание. Но на Праздник дождя многие наряжались в костюмы, вообще говоря предназначенные для двух других праздников: для Дня масок, который некоторые все еще упорно называли карнавалом, и для Праздника привидений, иногда по привычке именовавшегося хеллоуином. Так что в тот день никто бы особенно не удивился, увидев монашку и кавалера со шпагой, облокотившихся о перила огромной террасы с видом на промокшие от искусственного дождя сады.

Анрик слегка раздвинул свой плащ, и Кейт увидела у него в руках маленький блокнот и обкусанную со всех сторон ручку в виде ракеты.

— Не будем терять времени. Расскажи мне все, что тебе известно.

Кейт стало не по себе. Толпа внизу танцевала под дождем, испуская все более пронзительные крики. Было довольно темно, и от необычной влажности кондиционированный воздух сделался неприятно прохладным. В подобной обстановке девушке меньше всего хотелось откровенничать с кем бы то ни было, рассказывая о любви, которая переполняла ее сердце. Но Байкалу нужна была помощь, а благодаря Анрику у девушки появилась хоть какая-то, пусть и ничтожная, возможность действовать. Во всяком случае, так было лучше, чем в одиночку.

Сначала Кейт поведала об их неудавшейся вылазке в антизону. Анрик быстро водил своей ручкой по бумажным листкам. Собственно, девушка мало что могла рассказать. С тех самых пор она так больше и не видела Байкала. Ее саму допросили офицеры Социальной безопасности, не назвавшие своих фамилий. С ней обошлись вполне вежливо и отвезли домой к матери, настойчиво посоветовав впредь держаться от всего этого подальше.

— Как давно ты знаешь Байкала?

— Восемь месяцев и шесть дней.

— Это совсем немного.