Незнакомец объявил, что его машина ждет на другой стороне улицы. Они пересекли автостраду и сели в самую странную машину, какую Байкал когда-либо видел. Сиденья были обиты каким-то мягким, гладким материалом, слегка потрескавшимся на сгибах и напоминавшим кожу мертвого животного. Байкал знал, что в стародавние времена люди часто использовали материал, который так и назывался кожей. Некоторые современные ткани еще не утратили отдаленного сходства с ним, но никому сейчас и в голову не пришло бы покрывать такие большие поверхности кусками трупов. Это противоречило всем основным принципам современного общества: защите животных, охране природы, словом, всему нынешнему пониманию прав человека, которое теперь было перенесено и на животный мир.

Пообвыкнув, Байкал к своему удивлению почувствовал, что прикасаться к этому материалу очень приятно. Он удобно устроился на заднем сиденье, поглаживая прошитый маленькими стежками подлокотник. Спинки передних сидений, стены салона и панель управления были украшены узловатой древесиной какой-то редкой породы и покрыты лаком. Похоже, машина эта, ради которой было загублено столько животных, собрала дань и с деревьев. У Байкала возникло такое чувство, словно он путешествует в утробе огромного хищника.

— Что это за машина? — спросил он, наклоняясь к шоферу.

— «Роллс-ройс» 1934 года выпуска.

Услышав дату, да еще и из такого невообразимо далекого прошлого, Байкал растрогался едва ли не до слез. После всех недавних событий, закончившихся этим совершенно необъяснимым освобождением, он не знал, чего ему ожидать дальше, и нервы его были на пределе.

— Не пугайтесь, — продолжал водитель, — сюда встроили самую современную технику.

И действительно, он едва касался руля, который поворачивался сам, следуя маршруту, обозначенному на небольшом дисплее. В круглых отверстиях, предназначенных для каких-то старинных приборов, Байкал узнал синеватые огоньки антиаварийного устройства, бокового радара и GPS, которые позволяли машине двигаться к цели практически без участия человека. Но удивительнее всего было то, что этот автомобиль явно мог ехать намного быстрее всех окружающих машин. Шоферу все время приходилось делать усилие, чтобы двигаться с минимальной скоростью, как того требовали правила, действовавшие отныне в безопасных зонах.

— А на чем работает мотор? — спросил Байкал, заинтригованный рычанием, которое доносилось из-под капота.

— Раньше это была очень вредная для окружающей среды жидкость под названием «бензин». Не беспокойтесь, после модернизации он давно уже работает на К-8.

Это было экологически чистое горючее, которое в Глобалии использовали все транспортные средства.

Поболтав о том о сем, Байкал наконец отважился задать пару волновавших его вопросов. Водитель, которого звали Марк, сначала рассказал какие-то малозначительные вещи о себе. А под конец таким тоном, как будто этого одного было достаточно, чтобы все понять, просто добавил:

— Я шофер Рона Альтмана.

МЫС КОД НАХОДИЛСЯ в ведении Министерства социальной адаптации. Во имя «права на историческую память» вся территория полуострова была объявлена общественным достоянием. На ней построили развлекательный комплекс для туристов. Это место, куда пристал барк «Мэйфлауэр» с первыми поселенцами на борту, мыс Код, считалось важнейшим стандартизированным культурным элементом граждан, зарегистрированных как англо-американцы.

Термин «историческая дата» считался политически некорректным, как «способствующий формированию извращенных установок». Теперь ему предпочитали понятие «атмосфера эпохи». Достопримечательности мыса Код были связаны с несколькими такими «атмосферами»: прибытие первых поселенцев в Новую Англию, расцвет парусного торгового флота (экспозицию спонсировало несколько крупных чайных компаний) и, увы, китобойный промысел. Этот последний был представлен публике в виде очень впечатляющего мемориала, посвященного жестоко убитым животным. Памятник клеймил варварство и экологическую несознательность, столь свойственную людям тех, к счастью, давно прошедших времен.

На всем полуострове, на каждой улочке каждого поселка все первые этажи были отданы под сувенирные лавки. Там туристы могли в избытке найти множество ненужных вещей: разные мелочи с местной символикой, подарочные кружки с именами, безделушки в форме кита. А хорошенько поискав, удавалось раздобыть и что-нибудь более полезное, например воду и сэндвичи. На вторых этажах, как правило, располагались гостиницы. Надолго в них никто не задерживался. К полуночи все туристы покидали полуостров и отправлялись ночевать в огромные, довольно уродливые гостиничные комплексы, построенные в безопасных зонах Плимута и Бостона. Но погружение в собственные стандартизированные культурные элементы, или, как значилось на рекламном стенде возле причала в Нантукете, «прикосновение к корням», считалось мощным эротическим стимулом, особенно если ваш партнер или партнерша были другого происхождения. Отели мыса Код позволяли в незабываемой обстановке удовлетворить подобные порывы. Обычно номера в них сдавались на час-другой.

«Роллс-ройс» с трудом пробирался по многолюдным улочкам, где движение машин давно было запрещено. Вокруг, томно держась за руки, прогуливались отдыхающие, выбравшиеся на свет из подземных вокзалов, которых по всему полуострову было настроено великое множество. Шоферу то и дело приходилось нажимать на клаксон, чтобы разогнать зазевавшихся туристов. Байкал сидел на заднем сиденье, прямо держа спину и с достоинством озирая происходящее вокруг. Но про себя он улыбался при мысли о том, что юный принц, которого прохожие видят сейчас в окне автомобиля, еще сегодня утром проснулся в тюрьме. Наконец они добрались до конца мыса. С дороги открывался вид на морскую бухточку, окаймленную сосновым бором. Голубые ворота с полустертой надписью «Листья травы» автоматически распахнулись при их приближении. Машина поехала по посыпанной гравием аллее, которая спускалась к морю. Неожиданно за последним поворотом возник длинный кирпичный дом, окруженный ярко-зеленой лужайкой. В центре незамысловатой постройки с шиферной крышей красовалась белоснежная колоннада, словно кружевная манишка на груди у принарядившегося крестьянина.

Рон Альтман дожидался на пороге и сам вышел открывать ворота. Он кивком головы поприветствовал гостя и поблагодарил за то, что тот согласился проделать столь долгий путь, чтобы встретиться с ним. Сколько Байкал ни вглядывался в морщинистое лицо старика, он не смог уловить никакого намека на издевку. Только две белые крачки, опустившиеся на газон, насмешливо посматривали на всю сцену.

Мыс Код был одной из немногих безопасных зон, остававшихся под открытым небом. Конечно, там предпринимались все мыслимые и немыслимые меры для защиты граждан, а пушки для разгона облаков, расставленные по всему периметру залива, обеспечивали небу положенную голубизну. Но сюда свободно врывался соленый, пахнущий водорослями бриз, с приключениями долетевший с другого конца Атлантики.

— Вам наверняка хочется немного размять ноги, — снова заговорил Рон Альтман. — Не стоит терять время на то, чтобы представляться друг другу. Давайте лучше я покажу вам дом, тем более что он мне не принадлежит. Его хозяин, один мой друг, всегда говорит, что ревнует. Он уверен, что я больше люблю его дом, чем его самого, и он недалек от истины...

Когда Рон Альтман смеялся, лицо его оставалось неподвижным, и только на черепе обозначались глубокие складки.

Байкалу захотелось возразить, что познакомиться тоже было бы нелишне. Он явно знал о хозяине гораздо меньше, чем тот, судя по всему, знал о нем. Но, вдохнув полной грудью соленый морской воздух, молодой человек позабыл о своем недоверии и проникся симпатией к спокойному доброжелательному старику, который так любезно встретил его на пороге.

— Давайте-ка начнем с сада, — продолжил тот, — на мой взгляд, это одно из красивейших мест на всем побережье.