— Как бы то ни было, — вмешался Байкал, — он заслуживает доверия. Я за него ручаюсь.

Фрезер еще немного поворчал, но было видно, что он счастлив и горд тем, что друг за него заступился. Он торжествующе посмотрел на двух бунтарей, словно школьник, с которого только что смыли несправедливое обвинение.

Наконец все вошли в здание. Первая комната представляла собой длинный зал, где рядами стояли скамьи и парты. На большой черной доске круглыми буквами было написано стихотворение. Судя по раскрытым бумажным тетрадям, лежавшим на партах, дети вот-вот должны были вернуться в класс.

— У нас здесь двести учеников, — гордо провозгласила Елена.

— А чему вы их учите? — спросил Байкал, разглядывая странные карты на стенах, шары, изображающие землю, и таинственные толстые книги на полках, почерневшие и потрепанные от бесконечного использования.

— Прежде всего говорить и писать на правильном англобальном языке. В одной нашей деревне живут носители без малого тридцати языков. Надо же всем этим людям общаться между собой. А главное, мы должны подготовить их к возвращению.

— К возвращению? Куда? В Глобалию?

— Мы, бунтари, верим, что ни наше изгнание, ни разделение мира не вечны. Видите эти карты и глобусы? Мы сами их делаем по образцам, которые наши предки взяли с собой, когда бежали из Глобалии. Они воспроизводят мир таким, каким он был, когда еще не утратил единства. Значит, когда-нибудь мы просто вернемся к себе домой.

— Завтра мы будем на Капитолии! — воскликнул Говард и широко улыбнулся.

Байкал подошел к карте, на которой был изображен американский континент с подробно обозначенным рельефом и тонкой сетью границ.

— Наверняка с тех пор все сильно изменилось, — заметил юноша, — ведь прошло столько времени...

— Именно поэтому мы регулярно организуем картографические миссии. Мы стараемся быть в курсе всех изменений, во всяком случае в отношении тех территорий, к которым у нас есть доступ.

Рассказывая все это, Елена ходила вдоль рядов. Время от времени она брала в руки то книгу, то тетрадь из тех, что лежали открытыми на партах.

— И еще, конечно, мы преподаем историю. Видите, этот класс сейчас проходит Древнюю Грецию.

Книги мало чем отличались от тетрадей. На самом деле, это были рукописные копии с печатных оригиналов, сделанные очень умелой рукой. Елена пояснила, что те немногие книги, которые бунтарям удалось унести с собой во время своего исхода, хранятся в специальном тайнике, тогда как все пользуются копиями, переписанными от руки или отпечатанными на старинной машине, именуемой ротатором.

Покинув классы, Елена и ее гости прошли по коридорам, пересекли двор, поднялись по высокой деревянной лестнице, довольно умело сооруженной из обтесанных кругляков, и оказались в комнате, окна которой находились на уровне крепостных стен. Оттуда было видно всю деревню. Стены, пол и потолок были обиты досками. Хотя доски эти явно были найдены на свалке и на некоторых из них еще сохранялись следы надписей, вымытые щелоком, они приобрели одинаковый светлый оттенок. Во всей комнате пахло свежестью и чистотой. Обстановку составляли предметы двух типов. Как ни странно, при всей своей противоположности они вполне гармонировали друг с другом. Во-первых, там было много оружия. Какие-то его виды, например инкрустированные драгоценными камнями кинжалы, развешанные по стенам шпаги и сабли, служили только для украшения. А вот три автомата на стойке за письменным столом выстроились в ряд вовсе не для красоты. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они заряжены. Вещи второго типа выдавали присутствие женщины или даже маленькой девочки. Парусиновые шторы, обрамлявшие окно, наверняка шились вручную долгими вечерами.

Об этом свидетельствовали неровные сборки и кайма. На полке примостились две разодетые в пух и прах пластмассовые куклы. В деревянной рамке, обклеенной разноцветными блестками, красовалась кошка. Ее нарисовали в горделивой позе животного, привыкшего к поклонению. Решительная Елена со своими широкими, мощными плечами, длинными косами, поджатыми губами и чистыми глазами всем своим видом оправдывала такое соседство, примиряя кукол с автоматами. Эта комната была ей под стать.

Байкал опустился в большое кресло, сооруженное из отростков оленьих рогов. Несмотря ни на что, оно оказалось довольно удобным, Фрезера пришлось долго уговаривать, чтобы тот не садился на пол. Кое-как устроившийся на деревянном табурете, бедняга казался таким неуклюжим, что, глядя на него, все невольно улыбнулись. Третий стул занял Говард, тогда как Елена осталась стоять за своим столом. Глядя на брата и сестру, Байкал удивился, как мало между ними общего.

— Итак, — зычным голосом провозгласила Елена, — сначала я расскажу о том, в какой ситуации находимся сейчас мы. А потом вы изложите свой план, и мы начнем выполнять ваши распоряжения.

Байкал постарался не подать виду, но при этих словах ему стало ясно, что у него осталось всего несколько минут на то, чтобы принять какое-то решение, если он хочет продолжать ломать все ту же комедию.

ЕЛЕНА НАЧАЛА С КРАТКОГО РАССКАЗА о том, что произошло с тех пор, как бунтари покинули Глобалию.

В первое время глобалийские вооруженные силы подвергали антизоны регулярным бомбардировкам.

Мишенью служили любые объединения, имевшие хотя бы отдаленное сходство с государством, под тем предлогом, что они могли оказывать поддержку террористам. Сначала эти военные операции сопровождались попытками установить марионеточные режимы, подконтрольные Глобалии. Но постепенно выяснилось, что это требует слишком больших средств. А потому авианалеты преследовали единственную цель: повергнуть антизоны в хаос.

Лишенное какой-либо возможности укрыться на севере, пострадавшее население в панике заметалось, покинуло насиженные места, и начался великий исход. Африканцы бежали в Южную Америку, арабы устремились на Дальний Восток, филиппинцы колонизировали Южную Африку. Нынешнее смешение рас в антизонах было результатом этих гигантских миграционных волн. Беженцы, утратившие в пути все прежние связи, сбивались в группки, чтобы защищаться, и договаривались о том, по каким правилам будет строиться их совместная жизнь. Так складывались племена. Каждое подобное племя долго кочевало с места на место, пока не находило подходящего участка земли, чтобы осесть. Нередко случалось, что в одном таком объединении жило бок о бок десять, а то и двадцать разных народностей, говоривших на разных языках.

Чаще всего племена возникали случайно. Но иногда люди объединялись на основе общих идей и принципов. Именно так повелось у бунтарей, а помимо них существовали и религиозные общины самого разного толка. По соседству с бунтарской деревней расположилась целая вереница укрепленных католических обителей, буддистский монастырь, синтоистская секта, два лютеранских прихода и мусульманский рабат, населенный солдатами-монахами. Ни одна из этих конгрегаций не сохранила связи с Глобалией. Например в католических монастырях продолжали с почтением упоминать некого абстрактного папу, но никаких отношений с Римом не поддерживали. И все худо-бедно пытались выжить.

Ценой многолетних усилий и множества человеческих жизней бунтарям удалось собрать довольно подробные сведения об антизонах, особенно на южноамериканском континенте. Желая проиллюстрировать эту часть своего доклада, Елена воспользовалась каким-то невообразимым аппаратом. Он был снабжен яркой лампой, свет от которой проходил сквозь квадратик фотопленки и падал на соседнюю стену. Елена уважительно называла его проектором.

Первая фотография представляла собой общую схему. Наверху была обозначена глобалийская граница, под которой простирались обширные пространства антизон.

— Возле глобалийских безопасных зон, — пояснила Елена, указывая на верхнюю часть карты, — живут, в основном, мафиози. Они держат под контролем все связи с Глобалией. Любой обмен между ней и антизонами происходит только при их посредничестве.