Анрик был не в особом восторге от такой обстановки. Он скучал по старому дому, к которому привык, по лифту, по запаху капусты в коридорах. Но выбирать ему явно не приходилось, ведь он и так был отрезан от всего мира.

Оказавшись перед дверью и позвонив, Анрик заметил, что от звонка автоматически включилась камера внешнего наблюдения. Его попросили представиться, и он сказал свое имя. Прошло какое-то время, затем послышался электрический щелчок, и Анрик смог наконец протиснуться внутрь.

Удивительнее всего было то, что, несмотря на внушительные размеры ангара, он оказался забит ничуть не меньше, чем крошечная квартирка в центре города. Уже у входа громоздились высоченные стопки книг и брошюр, образуя целые стены, между которыми было оставлено лишь два узких прохода. Анрик ощутил привычный запах старой бумаги и тонкой пыли, который так ему нравился. Табличка, висевшая в тесной прихожей, призывала идти по стрелкам. Первая стрелка указывала на проем, открывавшийся справа между двумя стопками журналов по искусству.

Этот лабиринт книжных переплетов поразил бы кого угодно, но Анрик чувствовал себя в нем как рыба в воде. Правда, он никак не ожидал, что новая библиотека окажется таких размеров. Первый коридор был длиной метров пятьдесят. Свет шел от ламп, висевших высоко под потолком ангара, так что конец этого длинного туннеля Анрик различал уже с трудом. На расстоянии примерно трех метров друг от друга вправо и влево расходились новые коридоры книжных полок. Но стрелки все время показывали, что надо идти вперед. Когда Анрик добрался до конца коридора, его ожидало еще три поворота. У него было такое чувство, будто он продвигается к центру огромной таинственной пирамиды. Он засомневался, сумеет ли найти дорогу назад. И вот наконец повернув в последний раз, Анрик очутился в квадратном помещении, где под красными абажурами горели три торшера. В центре стояли друг против друга два в меру потертых кожаных кресла. В одном из них сидел незнакомец, который вежливо попросил Анрика присесть. Тот повиновался, и некоторое время они сидели молча, разглядывая друг друга.

Анрику сразу же бросилось в глаза, что на ногах у незнакомца были черные кожаные туфли без задников. Это оказалась единственная уступка роскоши во всем его наряде. В остальном его облик отличался подчеркнутой простотой или даже небрежностью: серое одеяние с оторванным терморегулятором (об этом говорили свисавшие обрывки проводов), всклокоченные седые волосы. Он был скорее полноват, его бледная кожа была вся в морщинах и складках, но в молодости он наверняка был красив. Преодолевая охватившую его неловкость, Анрик решился первым нарушить молчание.

— Я пришел, — начал он, — потому что получил вот это.

И он протянул незнакомцу письмо и читательский билет, безуспешно стараясь сдержать дрожь.

Старик небрежно махнул рукой, словно прогоняя назойливую муху.

— Оставим это, — сказал он.

У него были черные миндалевидные глаза, удивительно яркие и живые. Старик не сводил их с Анрика, словно что-то сверяя в уме. Казалось, он не столько рассматривал нового знакомого, сколько искал подтверждения тому, что уже знал о нем заранее.

— Я очень рад вас видеть, — снова заговорил старик, — мне очень много о вас рассказывали.

Не переставая смотреть на Анрика, он свесил руки по обеим сторонам кресла и нащупал одну из многочисленных пар очков, разбросанных по полу. Надев очки, он, все так же не вставая с места, порылся в вещах, наваленных на стоявшем рядом маленьком столике, и нашел там карточку.

— Этот давно исчезнувший обычай. Теперь многофункциональные телефоны автоматически определяют личность собеседника, и в этих вещицах уже нет необходимости. В былые времена их называли «визитными карточками». Вот, возьмите мою.

Эта мелочь явно забавляла незнакомца. На его лице заиграла широкая улыбка. Несмотря на небрежность одеяния и вызывающе старческий облик, в этом человеке было что-то удивительно красивое, светлое.

— Вы — читатель с большой буквы, господин Пужолс, — продолжил он. — Мы сочли, что наш филиал в центре города слишком мал для вас. Конечно, сюда далеко добираться, но здешние фонды не идут ни в какое сравнение с предыдущей библиотекой, вы сами скоро в этом убедитесь.

Что-то в этом объяснении явно было не так. Прозвучи оно в тот момент, когда у Анрика отобрали читательский билет, все выглядело бы куда правдоподобнее. Складывалось такое впечатление, что кто-то в ассоциации дважды изменил свое мнение об Анрике. Сначала его по какой-то непонятной причине решили выгнать, а теперь позвали снова. На визитной карточке с эмблемой «Уолдена» значилось: Пол Г. Уайз, президент и основатель.

Анрик до сих пор ни разу не слышал о том, что в ассоциации вообще существует такая должность. Означало ли это, что Уайз обладал верховной властью в этом маленьком государстве?

— Так, значит, — отважился спросить Анрик, — это вы собрали все эти книги?

— Конечно нет! Но основатель «Уолдена» действительно я.

— Как вам пришла в голову такая мысль?

Похоже, вопрос пришелся Уайзу как нельзя более по вкусу. Он рассказал Анрику, что начал собирать свою коллекцию в десять лет, без чьей-либо подсказки. После смерти родителей, которые дожили до глубокой старости и оставили ему большое наследство, он пустил все свои деньги на расширение коллекции. Сначала «Уолден» размещался в крошечной квартирке, потом занял этот ангар, а теперь у ассоциации было множество филиалов по всей Глобалии.

— Откуда же взялись все эти книги? — спросил Анрик, едва не окунув бородку в чашку чая, которую Уайз налил ему, не прерывая разговора.

— Большую часть я купил у антикваров, но кое-что находил и на муниципальных свалках, и в подвалах разрушенных зданий, и в старых монастырях.

— Получается, когда-то они были повсюду... Как лошади. Сейчас трудно поверить, что было время, когда люди передвигались верхом на этих животных...

— Это совсем не одно и то же, — возразил Уайз, покачав головой. — Лошадей заменили моторы.

— А вместо книг появились экраны.

— Нет. Книги ничем нельзя заменить.

Когда Анрик спросил, как же получилось, что они исчезли, Уайз ответил:

— Их погубило изобилие.

А когда Анрик спросил, что это значит, Уайз не торопясь объяснил:

— Всякий раз, когда книги становились редкостью, они все равно выживали. В крайнем варианте это выглядит так: стоит запретить книги, и они приобретают огромную ценность. Запретить книги — значит сделать их желанными. С этим сталкивались все диктатуры. В Глобалии поступили наоборот: книг стали выпускать бесчисленное множество. Ими заполонили все, пока они не утратили всякую ценность, всякое значение.

А потом, вздохнув, добавил:

— Вы и представить себе не можете, какую только чушь тогда ни публиковали, особенно в последние годы.

При мысли об этом Уайз смолк и впал в задумчивость. Он скрестил руки на животе, устремив взгляд в пространство. Анрик не решился прервать его размышления.

— Мне кажется, — произнес наконец Уайз, снова обращаясь к своему собеседнику, — что мы пока не смогли дать вам то, что вы искали, господин Пужолс...

— Что вы... Наоборот! Я столько всего узнал благодаря «Уолдену»...

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь. Но после того, что с вами случилось, было бы вполне естественно, если бы вы захотели найти ответы на более конкретные и более деликатные вопросы.

Услышав фразу «после того, что с вами случилось», Анрик вздрогнул. Было ясно, что Уайз все о нем знал.

— Какие именно? — осторожно спросил Анрик.

Старик не сводил с него своих больших черных глаз, которые, казалось, едва заметно улыбались.

— Ну... Вопросы о мире, который нас окружает. Вокруг творится много всего непонятного, вы не находите? Мы привыкли видеть вещи в одном свете, а они в один прекрасный день предстают в совершенно другом.

Анрик насторожился. Он с тревогой ждал продолжения, стараясь придумать, как бы выкрутиться, чтобы не скомпрометировать себя ни единым словом.