Никто добровольно не решился ответить.

Инспектор Гелбрайт выезжал из Лимингтона, когда ему позвонил Карпентер и отдал распоряжение найти Тони Бриджеса и подвергнуть этого «маленького негодяя» жестокому допросу.

— Он что-то утаивает от нас, Джон, — заявил Карпентер, детально перечисляя содержимое рюкзака Хардинга, который был на видео француза, и повторяя слово в слово сообщения, записанные Ингремом из голосовой почты. — Бриджес должен знать больше, чем рассказал нам. Поэтому арестуй его за сокрытие сведений в случае необходимости. Выясни, почему и когда Хардинг планировал уехать во Францию, а также разузнай все о сексуальной ориентации мастурбатора, если сможешь. Откровенно говоря, все очень странно.

— Что случится, если я не найду Бриджеса?

— Он был у себя дома часа два или три назад. Последнее сообщение поступило с номера его домашнего телефона. Он учитель, не забывай, а сейчас каникулы. Кемпбелл советует проверить бары.

— Будет исполнено.

— Как дела с Самнером?

Гелбрайт помолчал, затем произнес:

— Он начинает сдаваться. Мне его жаль.

— Тогда, может, не выгорит?

— Или выгорит, — сухо отозвался Гелбрайт. — Зависит от точки зрения. Очевидно, он знал, что у Кейт роман. Думаю, он хотел убить ее… возможно, поэтому он и раскалывается.

К счастью для Гелбрайта, Тони Бриджес не только оказался дома, но из-за головной боли в результате воздействия алкоголя и наркотиков был прикован к постели. Ему было так плохо, что он открыл дверь, не подумав одеться. На какое-то время Гелбрайта охватила растерянность, ведь в таком состоянии любого человека можно пропустить через «мясорубку» Карпентера. Но… в конце концов, для полицейского имеет значение лишь то, чтобы свидетель говорил правду и только правду.

— Я предупреждал глупого извращенца, что вы проверите его, — словоохотливо заявил Бриджес, направляясь по коридору в гостиную, где царил хаос. — Хочу сказать, не надо изображать глупого развратника, если ты еще не полный идиот. Его проблема в том, что он не принимает советов, не прислушивается ни к одному моему слову. Он считает, что я продался, и говорит, что больше не считается с моим мнением.

— Продался за что? — Гелбрайт двинулся к свободному стулу, вспоминая, что Хардинг заявлял, будто одобряет нудизм на борту «Крейзи Дейз».

Он мрачно раздумывал о том, стал ли нудизм существенной частью молодежной культуры, и все-таки надеялся, что это не так. Ему не очень нравилась перспектива видеть камеры полиции переполненными отчаянной молодежью с безволосой грудью и прыщами на задницах.

— За прочное положение в обществе. — Бриджес опустился на пол и скрестил ноги, достал из пепельницы окурок сигареты с коноплей. — Постоянная работа. Зарплата. — Он протянул Гелбрайту сигарету с марихуаной: — Хотите?

Гелбрайт покачал головой.

— Какая же это работа?

Он прочел все доклады о Хардинге и его друзьях, знал все, что положено было знать о Бриджесе, но в данный момент не следовало показывать это.

— Учительствую, — заявил молодой человек, пожимая плечами.

Бриджес находился в глубоком похмелье и под воздействием наркотиков или пытался создать такое впечатление, как Гелбрайт цинично заметил про себя, чтобы помнить о том, что уже сообщал эти сведения полиции раньше.

— Хотя зарплата и незавидная, но зато, черт подери, отпуск превосходный. А это лучше, чем вилять задом перед дешевым фотографом. Беда Стива в том, что он не очень любит детей. Он вынужден работать с отъявленными маленькими негодяями, и это выводит его из себя.

Тони Бриджес погрузился в молчание, с удовольствием затягиваясь сигаретой с коноплей. Гелбрайт изобразил удивление:

— Вы учитель?

— Правильно. — Бриджес щурился сквозь дым. — И не собираюсь комплексовать по этому поводу. Я курю коноплю только для развлечения и не испытываю желания делиться своей привычкой с детьми, во всяком случае, не больше, чем мой начальник, который пристрастился к виски и спаивает детей.

Оправдание было таким дешевым и столь хорошо усвоенным любителями конопли, что вызвало улыбку инспектора. «Есть аргументы получше, — усмехнулся он про себя, — но ваш средний пользователь либо слишком глупый, либо слишком благородный, чтобы додуматься до них».

— Ладно, ладно. — Он поднял руки вверх, показывая, что сдается. — Это не моя забота, не нужно читать мне нотацию.

— Конечно, ваша. Все вы из одного теста.

— Меня больше интересует порнография Стива. Как я понимаю, вы не одобряете это?

Выражение лица молодого человека стало непроницаемым.

— Это дешевая дрянь. Я учитель. Мне не нравится такое дерьмо.

— Так что же это за дерьмо?

— Что тут сказать? У него пенис размером с Эйфелеву башню, и он любит показывать его. — Тони пожал плечами. — Но это его проблема, не моя.

— А вы уверены?

Бриджес болезненно сощурился:

— Что вы хотите сказать?

— Нам сообщили, что вы живете в его тени.

— Кто наплел такое?

— Родители Стива.

— Вы не должны верить тому, что они говорят, — произнес Тони миролюбиво. — У них сложилось мнение обо мне еще десять лет тому назад, и с тех пор они не изменили его. Думают, что я дурное влияние.

Гелбрайт рассмеялся:

— А вы действительно дурное влияние?

— Давайте скажем так: мои родители думают, что Стив — дурное влияние. Мы попали в беду, когда были моложе, но с тех пор утекло много воды.

— Так какой предмет вы преподаете?

Гелбрайт оглядывал комнату, удивляясь, как можно жить в таком убожестве. Но еще интереснее, как такая отвратительная личность может хвастаться девушкой? Неужели Биби такая же опустившаяся?

Описание обстановки, данное Кемпбеллом после разговора с Бриджесом в понедельник, было кратким: «Это яма. Парень в прострации, дом зловонный, он проводит ночи с неразборчивой женщиной, имеющей такой вид, будто она переспала с половиной мужчин в Лимингтоне, и он учитель, Боже мой».

— Химию. — Тони насмешливо улыбнулся. — И да, я знаю, как синтезировать диэтиламидлизергиновой кислоты. Я также знаю, как взорвать Букингемский дворец. Это полезный предмет, химия. Вся проблема в том, — он замолчал, меланхолично затягиваясь конопляной сигаретой, — преподаватели химии настолько скучные и занудливые, что ребята теряют всякий интерес к ней задолго до того, как доходят до интересных тем.

— Но не вы?

— Нет. Я хороший.

Гелбрайт мог поверить этому. Бунтари, несмотря на свои недостатки, всегда казались молодежи обаятельными.

— Ваш друг в больнице в Пуле, — сообщил он молодому человеку. — Этим утром на острове Пурбек на него напала собака, его на вертолете транспортировали в больницу, чтобы наложить швы. — Он вопросительно смотрел на Бриджеса. — Имеете ли вы представление, что он мог там делать? С учетом того обстоятельства, что он на поруках по этому адресу, и, предположительно, вы должны что-то знать о его планах.

— Извините, здесь вы ошибаетесь. Стив для меня — закрытая книга.

— Вы говорили, что предупреждали его о том, что я приду с проверкой.

— Не вы лично. Я не знаю вас вообще. Я говорил ему, придет всякая дрянь. Это другое дело.

— Все равно, если вам было нужно предупредить его, Тони, то вы должны были знать, что он собирается уйти. Куда же он планировал направиться и что входило в его планы?

— Я уже сказал. Парень для меня закрытая книга.

— Я думал, вы вместе учились.

— А росли отдельно.

— Разве он не ночует здесь, когда не остается на своей лодке?

— Не часто.

— А что вы можете сказать о его отношениях с Кейт Самнер?

Бриджес покачал головой.

— Все, что я знаю о ней, изложено в моих показаниях. Если бы я знал что-нибудь еще, я бы сказал.

Гелбрайт посмотрел на часы.

— У нас возникла небольшая проблема, — приветливо сказал он. — Я ограничен временем, пора заняться другими делами, поэтому даю вам еще 30 секунд.