— Полагаю, тебе пришло в голову, что она может бояться его потому, что наблюдала, как он убил ее мать, — прошептал Гелбрайт.

— Исключая лишь то, что я не понимаю, как он мог сделать это. Самнер подготовил целый список коллег, которые могут подтвердить его алиби на субботний вечер в Ливерпуле. И если с этим будет все в порядке, то у него не было возможности столкнуть жену в воду в час ночи в Дорсете.

— Не было, — согласился Гелбрайт. — И все же… — В задумчивости он поджал губы. — Ты понимаешь, при обыске в его доме не найдено никаких лекарственных средств, даже парацетамола. Это довольно странно, учитывая, что Уильям — химик-фармацевт.

— Может, этим и объясняется, что их нет. Он знает их состав.

— Ммм… Или преднамеренно от них избавился перед нашим приходом. — Он взглянул в сторону лестницы: — Тебе он понравился?

— Не очень. — Гриффитс вздохнула. — Но ты не пропустишь мимо ушей, что я скажу. Я всегда плохо определяю характер, особенно если речь идет о мужчинах. По-моему, он мог лет тридцать назад получить хороший урок, который научил его манерам, но сейчас положение дел таково, что он смотрит на женщин как на обслуживающий персонал.

Гелбрайт рассмеялся:

— Думаешь, у тебя хватит сил вынести это?

Она потерла усталые глаза:

— Бог знает! Твой парень ушел приблизительно полтора часа назад. Возможно, будет полегче, когда Уильяма увезут для опознания тела и разговора с доктором, которая осматривала Ханну. Проблема в том, что я не могу представить, что Ханна легко отпустит меня. Она липнет ко мне. Я использую свободную комнату, чтобы хоть немного вздремнуть по возможности. Могу придумать временное прикрытие, пока она спит, для того чтобы остаться здесь. Но мне нужно связаться с моим начальством, чтобы кого-то прислали. — Она вздохнула. — Полагаю, ты хочешь, чтобы я разбудила Уильяма.

Он похлопал ее по плечу:

— Нет. Просто покажи его комнату.

— Ты побеспокоишь Ханну, — нахмурилась она, — и клянусь Богом, убью тебя, если она снова начнет вопить до того, как я успею перекурить и выпить немного кофе. Я выдохлась. Больше не могу переносить ее крики без мегадоз никотина и кофеина.

— Поэтому у тебя нет детей?

— Поэтому у меня нет мужей. Мне было бы легче справляться со всем, если бы он не висел надо мной как темная туча. — Она легко открыла дверь гостиной. — Можешь подождать здесь, пока он придет. Тебе понравится. Настоящий ковчег.

Гелбрайт услышал шаги на лестнице и повернулся, чтобы посмотреть на дверь, когда она открылась. Самнеру едва перевалило за сорок, но выглядел он сейчас значительно старше. Гелбрайт заподозрил, что Хардинг был бы более суровым в своем описании, если бы смог увидеть мужа Кейт в таком виде — небритого, непричесанного, с невыразимо усталым лицом, то ли от горя, то ли от недостатка сна. Тем не менее глаза сияли достаточно ярко, и Гелбрайт не оставил этот факт без внимания. Нехватка сна автоматически не приводит к притуплению разума.

— Доброе утро, сэр, — вежливо произнес он. — Мне жаль снова будить вас в такую рань, но у меня возникли вопросы, которые я должен задать, и боюсь, дело не ждет.

— Все нормально. Садитесь. Понимаю, прошлой ночью от меня пользы не было, но я совершенно разбит и плохо соображаю. — Он сел в кресло, оставляя диван Гелбрайту. — Я составил списки, о которых вы просили. Они на столе на кухне.

— Спасибо. — Инспектор внимательно посмотрел на Самнера: — Удалось хоть немного поспать?

— Нет. Не удалось не думать об этом ужасе. Все лишено логики. Я смог бы понять, если бы они обе утонули, но нет никакого смысла в том, что Кейт мертва, а Ханна жива.

Гелбрайт согласился. Они с Карпентером почти всю ночь ломали голову над этой загадкой. Почему Кейт вынуждена была плыть, спасая свою жизнь, а малышке позволили остаться в живых? Объяснение, что лодка преступника — это лодка «Крейзи Дейз», что Ханна была на борту лодки, но ей удалось освободиться, пока Хардинг совершал пешую прогулку к бухте Чапмена, не давало ответа на вопрос, почему ребенка не столкнули в море вместе с матерью, почему Хардинга не беспокоило, что ее вопли и крики услышат другие яхтсмены, рыбаки и так далее. Он даже оставил ее одну на произвол судьбы. Кто кормил, поил и менял малышке подгузники до того, как девочку нашли?

— У вас нашлось время проверить гардероб жены, мистер Самнер? Выяснили, не пропало ли что-нибудь из одежды?

— Не знаю, что и сказать… но это не имеет большого значения, — добавил он в запоздалом раздумье. — Совсем не замечаю, что носят люди, понимаете?

— Чемоданы?

— Не думаю.

— Хорошо. — Гелбрайт открыл портфель. — Хочу показать вам несколько предметов одежды, мистер Самнер. Сообщите, пожалуйста, если узнаете какой-нибудь из них.

Он достал полиэтиленовый пакет, в котором лежала легкая блузка, найденная на борту «Крейзи Дейз», и показал ее Самнеру.

Самнер покачал головой, не притрагиваясь к вещи.

— Это не принадлежит Кейт, — сказал он.

— Почему сразу и так решительно, — с любопытством спросил Гелбрайт, — если учесть, что вы вообще не замечали, что она носила?

— Она желтая. Кейт ненавидела желтый цвет. Утверждала, что он не идет блондинкам. — Нерешительным жестом он показал в сторону двери: — В доме нет ничего желтого.

— Понятно. — Инспектор вытащил пакеты с лифчиком и трусиками. — Что-нибудь узнаете из этих вещей?

Самнер неохотно протянул руку и взял оба пакета, внимательно изучая содержимое через прозрачную пленку.

— Я бы удивился, если бы они оказались ее. Она любила кружево и оборки, а эти совсем простые. Можно сравнить с другими вещами в ящиках, если хотите. Поймете, что я имел в виду.

Гелбрайт кивнул:

— Обязательно сделаю это. Спасибо. — Он взял пакет с детскими туфельками и поставил их на свою правую ладонь. — Что скажете по этому поводу?

Самнер вновь покачал головой:

— Извините. Все детские туфельки для меня одинаковы.

— На обратной стороне ремешка написано: «X. САМНЕР».

Вдовец пожал плечами:

— Тогда они должны принадлежать Ханне?

— Не обязательно, — возразил Гелбрайт. — Они очень маленькие, годятся скорее для годовалого ребенка, нежели для трехлетнего. Имя на ремешке мог написать кто угодно.

— Почему?

— Претензия, возможно.

Самнер нахмурился.

— Где их нашли?

Но Гелбрайт покачал головой:

— Боюсь, на этом этапе не имею права разглашать сведения о работе полиции. — Он снова поднял туфельки. — Сможет ли Ханна узнать их, как думаете? Вдруг старая пара?

— Вполне, если их покажет женщина, — вздохнул Самнер. — Мне можно и не пытаться. Она каждый раз поднимает ужасный крик, когда видит меня. — Он смахнул воображаемую грязь с подлокотника кресла. — Проблема в том, что я слишком много времени уделяю работе, у нее не было возможности узнать меня получше.

Гелбрайт сочувственно улыбнулся, задавая себе вопрос, есть ли правда в его словах. Кто смог бы возразить ему? Кейт мертва, Ханна лишена дара речи, а соседи, которые уже опрошены, заявили, что мало знают Уильяма. Да и Кейт.