Закончив инспекцию, Юлиан решил остановиться на зимних квартирах не в Лютеции, а во Вьенне. Лютеция находилась в центре провинции, и это расположение было выгодно до тех пор, пока речь шла о войне на Маасе или на Рейне. Теперь же Юлиану надо было держать под контролем альпийские ущелья и перевалы, где Констанций мог приготовить ему какую-нибудь досадную неожиданность.

Покинув Базель, Юлиан вместе со своей армией спустился вдоль долин Соны и Роны. Миновав Безансон, он в первые дни октября 360 года прибыл во Вьенну.

Шестого ноября в присутствии войск, собравшихся на берегу Роны, Юлиан отпраздновал пятую годовщину своего вступления в должность цезаря ¹⁰⁵. Во время этого празднования, которое длилось много дней, он появлялся на людях «уже не как атлет, увенчавший себя победой на состязаниях, с лентой или узким золотым обручем на лбу, а гордо украсив свою голову сияющей драгоценностями диадемой». Мог ли он появляться в другом виде перед теми, кто провозгласил его августом? Однако когда об этом донесли Констанцию, тот только укрепился в своем мнении, что никакого взаимопонимания между ним и Юлианом достигнуто быть не может.

По окончании этой церемонии Юлиан издал свой первый Эдикт о веротерпимости, которым признавал равенство всех религий. Несмотря на то, что он покуда сам себе запрещал носить императорский титул, он уже начинал действовать так, как положено императору.

Наконец 6 января 361 года он начал новый год с того, что присутствовал на празднике Крещения во Вьеннском соборе. Он принял участие в богослужении без колебаний, поскольку в его глазах крещение было не чем иным, как праздником апофеоза огня, который галилеяне позаимствовали у язычников. Что означают распеваемые певчими перед алтарем слова «Lumen de lumine» как не формулу «Пламя, рожденное от пламени» из митраистского гимна? Впрочем, случилось так, что участие в этом празднике стало его прощанием с Церковью, последней христианской церемонией, на которой он присутствовал…

В это время Констанций, находившийся в Антиохии, заключил третий брак с девицей-христианкой по имени Фаустина. Более чем когда-либо одержимый желанием иметь сына, император недолго носил траур по Евсевии.

Во время своего пребывания в Базеле Юлиан принес жертву Беллоне ¹⁰⁶. Однако он постарался, чтобы это осталось в тайне, «потому что, — пишет Аммиан, — он еще не был уверен в том, какой религии придерживаются его солдаты» ¹⁰⁷. В то же время его первый Эдикт о веротерпимости должен был обеспечить ему всеобщую поддержку. Отныне христиане и язычники, православные и ариане имели право открыто исповедовать религию, приверженцами которой они были.

То, что сам Юлиан был солнцепоклонником, ни для кого не являлось тайной. Слухи об этом кочевали из казармы в казарму, завоевывая ему симпатии солдат, значительная часть которых состояла из приверженцев культа Митры. Однако его двусмысленное поведение сбивало их с толку. Язычник он или нет? Если да, то чего он ждет? Почему открыто не объявляет об этом? Поскольку легионеры не находили ответа на эти вопросы, их привязанность к Юлиану начинала ослабевать.

Орибасий, Евгемерий, элевсинский иерофант и другие пришли к Юлиану, чтобы поделиться своими опасениями.

— Берегись, Юлиан! — по очереди говорили они ему. — Действуя так, как сейчас, ты рискуешь вызвать отчуждение лучшей части твоих войск. Пришло время открыто объявить о своей вере. Ты ничего не потеряешь при этом, а обретешь все. Твое притворство не введет Констанция в заблуждение! Он уже давно составил мнение о тебе.

Юлиан молча выслушивал предостережения друзей. Как бы он хотел объяснить им причину своего поведения! Ни Орибасий, ни Евгемерий, ни элевсинский иерофант не могли себе представить, насколько ему самому хотелось поскорее сбросить маску. И если он не сделал этого до сих пор, то это было не из страха и не из-за слабости убеждений, а просто из осторожности. Прежде чем бросаться в битву с поднятым забралом, нужно было знать, как отреагирует армия, удостовериться в том, что разрыв с Констанцием окончателен, и восстановить декретом свободу вероисповедания. Теперь все эти условия были выполнены. Ничто больше не мешало сделать решающий шаг.

Он призвал во дворец жреца Митры и сообщил ему о своем желании получить крещение.

— Хвала богам! — ответил жрец. — Уже давно я жду от тебя этого поступка! Но это серьезный шаг, который свяжет тебя обязательством на всю жизнь. Ты должен сначала пройти 21 день испытания — ты проведешь их в посте и молитве. После этого я сам буду крестить тебя кровью.

В религии Митры, как в армии, существовала строгая иерархия. Прежде чем достичь высших уровней, адепты религии должны были в обязательном порядке проходить ряд «ступеней». Ступени обозначались названиями, некоторые из которых выдают их азиатское происхождение: Ворон, Скрытый, Воин, Лев, Перс, Посланник Солнца, Отец.Учитывая то, что Юлиан носил титул августа и уже прошел посвящение в Пергаме, было решено удостоить его звания Посланника Солнца (Гелиодрома)и в течение одного дня дать ему посвящение пяти более низких ступеней.

По окончании обязательного поста Юлиана привели в святилище Митры, где его приняли великие жрецы. Святилище представляло собой удлиненный неф, свод которого поддерживали два ряда колонн по семь в каждом ряду. На каждой колонне были изображены знаки и цвета одной из семи ступеней посвящения. В глубине зала стояла статуя Митры, изображавшая Посредника в виде молодого человека во фригийском колпаке, вонзающего меч в шею быка. Присутствовали только солдаты и командиры. Юлиан был последовательно возведен в ступени Ворона, Скрытого, Воина, Льва и Перса, после чего ему была присвоена степень Посланника Солнца.

Наконец наступил торжественный момент крещения, или, точнее сказать, Тавроболии. Юлиана отвели в маленький восьмиугольный зал, где, после совершения им ритуального омовения, ему обрили все тело, кроме головы. Затем его отвели вниз по ступеням небольшой лестницы в темный подвал со столь низким потолком, что он едва мог выпрямиться в полный рост. Первые несколько секунд Юлиан ничего не видел. Он только чувствовал, что пол под его ногами не горизонтален, а слегка наклонен к одному из углов комнаты.

Когда его зрение привыкло к окружающему полумраку, он понял, что потолок в комнате решетчатый и сквозь отверстия в нем проникают узкие лучики света. Тут же у себя над головой он услышал торопливые шаги, сопровождаемые мощным дыханием. Несколько человек возились с животным, которое, судя по всему, сопротивлялось. Юлиан не мог ничего различить, но он знал, что это должен быть белый бык, семикратно омытый в водах Клитумна ¹⁰⁸. Звук шагов замедлился; тяжелое дыхание участилось. Внезапно бык издал ужасающее мычание, и Юлиан услышал, как животное всем весом навалилось на решетку, служившую потолком его комнаты.

В то же мгновение он почувствовал, как горячая жидкость потекла ему на голову: это была кровь. Она бежала по лбу, по лицу, по плечам. Вскоре все его тело оказалось покрыто подобием пурпурной туники. А кровь все текла, великолепная и дымящаяся. Это была не мертвая жидкость, а живая субстанция, в которой, казалось, была сосредоточена вся сила жизни.

Христианское крещение не оставило следа в жизни Юлиана. На этот же раз он почувствовал, что его охватывает необъяснимый опьяняющий восторг. Кровь ли текла на него или это был виноградный нектар? Он протянул руки к этому источнику силы и почувствовал, что таинственная мощь проникает во все поры его тела. Он провел ладонями по своим ставшим гладкими и блестящими бокам и начал танцевать. Он был одновременно палачом и жертвой, упругим виноградом и его сборщиком. Опьяневший от счастья, он отдавал себя, жертвовал себя и пропитывался этой животворящей жидкостью, этим эликсиром света. Победитель быка, он отождествлял себя с Митрой и чувствовал, что в нем зажигается свет тысячи солнц. В нем и вокруг него все стало пурпурным, и он ощущал, как в его жилах накапливается неведомая доныне энергия. Его плоть, его мышцы, кости наполнялись ею. Во время всех предыдущих посвящений его поражало и подавляло ощущение присутствия Бога. На этот же раз у него было ощущение триумфа.