Мы хотим!

Коммунистам пришел конец. Именно так и сказал европейский гость, именно об этом писали во всех газетах. Американцы непонятно как, но победили. Товарищ Тхимма будет и впредь говорить, говорить. Но скоро и говорить станет не о чем, потому что Маркс онемел. Диалектика рассыпалась в прах. Как и Ганди, и Неру. Молодые люди разъезжают по улицам Киттура в новеньких автомобилях «Сузуки», из которых несется рев западной музыки; они облизывают красными языками конусы клубничного мороженого и носят сверкающие металлические часы.

Мурали схватил брошюру и запустил ею в плакат Советов, перепугав прятавшегося под ним геккона.

Вы полагаете, что в жизни Индии не осталось места для классовых привилегий? Полагаете, что выпускника Мадрасского университета — брамина — можно так просто отодвинуть в сторону?

Раскачивавшийся в автобусе Мурали сжимал в руке письмо от правительства штата Карнатака, извещавшее, что на имя вдовы крестьянина Арасу Дэва Гоуда отправлен очередной платеж. Восемь тысяч рупий.

Расспросив нескольких прохожих, он отыскал дом ростовщика. Дом был виден издали — самый большой в деревне, с розовым фасадом и подпиравшими портик колоннами, — дом, построенный на три ежемесячных процента, сложных процента.

Ростовщик — жирный смуглый мужчина — как раз продавал зерно группе крестьян; стоявший рядом с ним жирный смуглый юноша, сын, надо полагать, записывал что-то в бухгалтерскую книгу. Мурали остановился, чтобы полюбоваться этой картиной — работой индийского гения эксплуатации. Продайте крестьянину зерно. Это позволит вам избавиться от лежалых запасов. Ссудите ему деньги на эту покупку. Заставьте его платить три процента в месяц. Тридцать шесть процентов в год. Да нет, больше, гораздо больше! Проценты-то сложные! Какая дьявольская, какая блестящая схема! И подумать только, усмехнулся Мурали, а он-то полагал, что это коммунисты — люди большого ума.

Пока Мурали приближался к ростовщику, тот глубоко окунул руки в зерно, а когда вытащил их наружу, его шоколадного цвета кожа оказалась одетой, точно покрытый пыльцой птичий клюв, в тонкую желтую пыль.

Не вытерев рук, он принял от Мурали письмо. За его спиной восседало в стенной нише огромное красное изваяние толстопузого Ганеши. Жирная жена сидела на окруженной жирными детьми кровати. А из-за спин их несло смрадом раскормленного, справлявшего в эту минуту большую нужду животного — буйвола, разумеется.

— Вам известно, что правительство выплатило вдове еще восемь тысяч рупий? — спросил у ростовщика Мурали. — Если она не рассчиталась с вами, можете забрать ее долг сейчас. Деньги у нее есть.

— А вы кто? — спросил ростовщик, глядя на него маленькими подозрительными глазками.

На миг замявшись, Мурали ответил:

— Я пятидесятипятилетний коммунист.

Пусть знают. Старуха и Сулочана. Обе они в его власти. И были в его власти начиная с того дня, когда пришли в штаб-квартиру Партии.

Возвратившись домой, он обнаружил под дверью письмо от товарища Тхиммы. Скорее всего, самим Товарищем и доставленное, потому что больше носить для него поноску было некому.

Мурали выбросил письмо. А выбросив, понял, что отправил следом за ним и свое членство в Коммунистической партии Индии (марксистско-маоистской). Пусть теперь товарищ Тхимма в одиночку произносит свои речи пересохшим без чая ртом, пусть обличает его, сидя в темной комнате. Он присоединился к Троцкому, Бернштейну и иным выстроившимся в длинный ряд ренегатам.

К полуночи он все еще не спал. Лежал, глядя на потолочный вентилятор, чьи стремительно кружившие лопасти резали свет галогенных уличных фонарей на резкие белые проблески, осыпавшиеся на Мурали, подобно первым частичкам мудрости, приобретенным им за всю его жизнь.

Он долгое время вглядывался в размытое сверкание лопастей, а затем рывком поднялся с кровати.

По волнам Би-би-си в Киттур поступает известие о том, что премьер-министр Индии миссис Индира Ганди убита ее же телохранителями. Город погружается в двухдневный траур. Прямая трансляция кремации миссис Ганди приводит к значительному росту числа продаваемых в Киттуре телевизоров.

Всеобщие выборы. Ананд Кумар, кандидат от партии Конгресса (I) и младший министр кабинета Индиры Ганди, сохраняет свое место в парламенте страны. Он набирает на 45 457 голосов больше, чем его противник, кандидат партии БД Ашвин Айтхал, получив на выборах самый большой перевес в истории Киттура.

Отражая все возрастающий интерес горожан к рынку ценных бумаг, газета «Герольд Зари» начинает ежедневно публиковать на своей третьей странице сообщения об итогах торгов на Бомбейской фондовой бирже.

Доктор Шамбху Шетти открывает первую в Киттуре стоматологическую клинику «Радостная улыбка».

Во время колоссального митинга, который проводит на Майдане Неру община хойка, звучит обещание возвести в Киттуре первый храм, который будет «построен силами низших каст и предоставлен в их распоряжение».

На Зонтовой улице открываются два первых пункта видеопроката.

В кафедральном соборе Богоматери Валенсийской возобновляется — после векового перерыва — строительство северной колокольни.

В Индии и Пакистане разыгрывается Кубок мира по крикету. Интерес к крикету приводит к значительному росту числа продаваемых в Киттуре цветных телевизоров.

В Гавани происходят индусско-мусульманские стычки. Два человека убиты. В порту вводится комендантский час, продолжающийся от заката до рассвета.

Правительство штата Карнатака присваивает «поселку городского типа Киттур» статус «города», вследствие чего местный муниципалитет обращается в Городской совет. Первым же своим решением Городской совет санкционирует вырубку великого леса Баджпи.

Сильная вспышка холеры, объясняющаяся, как уверены многие, появлением мигрирующих рабочих-тамилов, которых привлекает в город строительный бум в Баджпи и переулке Роз.

Мабрур Исмаил Инженер, считающийся самым богатым человеком города, открывает в Киттуре первый демонстрационный зал автомобилей «Марути-Сузуки».

«Раштрия Сваямсевак Сангх» (РСС) — «Добровольная национальная организация» — устраивает марш протеста, который совершает путь от «Говорящего Ангела» до Гавани. Демонстранты призывают к провозглашению Индии государством индусов и возврату к традиционным ценностям индийского общества.

Выборы в Городской совет. Партии БД и Конгресса делят места в нем почти поровну.

В кафедральном соборе Богоматери Валенсийской возобновляется — после годового перерыва, вызванного кончиной настоятеля, — строительство северной колокольни.

Всеобщие выборы. Ашвин Айтхал, кандидат от партии БД, наносит неожиданное поражение члену кабинета министров, кандидату от партии Конгресса Ананду Кумару и становится первым не состоящим в партии Конгресса представителем Киттура в парламенте страны.

В Баджпи открывается стадион имени Сардара Пателя, Железного Человека Индии. В окрестностях стадиона ускоренными темпами строятся жилые дома, и к концу года древний лес оказывается вырубленным почти полностью.

В химическом кабинете мужской средней школы и техникума Святого Альфонсо взрывается бомба, что приводит к временному закрытию школы. На первой странице газеты «Герольд Зари» появляется редакционная статья, озаглавленная: «Необходимо ли Индии военное положение?»