Средоточием ночной жизни Киттура является кинотеатр «Говорящий Ангел». По утрам каждого четверга стены городских домов оклеивают рукописными афишами; обычно на них изображается полнотелая дева, расчесывающая пальцами волосы, а чуть ниже красуется название фильма: «ЕЕ НОЧИ», «ВИНО И ЖЕНЩИНЫ», «ТАЙНЫ ВЗРОСЛЕНИЯ», «ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ДЯДЮШКА». Особенно же бьют в глаза слова «Малаялам Колор» и «Только для взрослых». К восьми утра у «Говорящего Ангела» выстраивается длинная очередь безработных мужчин. Сеансы начинаются в 10 утра, в полдень, в 2 дня, в 4 дня и в 7.10 вечера. Цены на билеты варьируются от 2,20 рупии за место в передних рядах до 4,50 рупии за место в «Семейном кругу» — на балконе. Неподалеку от кинотеатра расположен отель «Вудсайд», привлекающий немалое число любопытных своим прославленным «Парижским кабаре», где каждую пятницу выступает мисс Зина из Бомбея, а каждое второе воскресенье — мисс Айеша и мисс Зимбу из Бахрейна. В первый понедельник каждого месяца отель посещает разъездной врач-сексолог доктор Курвилла, БМБХ, ДМ, МХ, ДДПН[10]. В окрестностях отеля можно найти также менее дорогие и сомнительные бары, рестораны, отели и сдаваемые внаем квартиры. А поскольку здесь же находится и здание ИМКА, возможность получить в этом районе благопристойное и чистое жилье имеют и люди, еще не забывшие о приличиях.

В два часа ночи дверь здания ИМКА распахнулась и из него вышел на улицу коренастый господин.

Это был малого роста мужчина с огромным выпуклым лбом, придававшим ему сходство с карикатурным профессором. Его волосы, густые и волнистые, как у подростка, были намаслены и плотно прижаты к черепу, на висках и в бакенбардах уже проступила седина. Из ИМКА он вышел, глядя в землю, теперь же, словно впервые заметив, что его окружает реальный мир, на миг остановился, огляделся вокруг, а затем направился к рынку.

И сразу же услышал трель свистка. Полицейский, кативший на велосипеде по улице, притормозил рядом с ним и, сняв ногу с педали, уперся ею в тротуар.

— Как ваше имя, приятель?

Похожий на профессора мужчина ответил:

— Гурурадж Каматх.

— Чем же вы занимаетесь, что так поздно гуляете по ночам?

— Поисками истины.

— Кончайте шутки шутить, ладно?

— Я журналист.

— Какой газеты?

— А сколько у нас тут газет?

Полицейский, который, возможно, надеялся поймать этого господина на каком-нибудь правонарушении, а затем припугнуть или потребовать мзду, — и то и другое он проделывал с большим удовольствием — разочарованно вздохнул и покатил дальше. Однако едва он проехал несколько ярдов, как у него появилась новая мысль, заставившая полицейского остановиться и обернуться к низкорослому мужчине.

— Гурурадж Каматх. Это не вы писали о беспорядках?

— Я, — ответил низкорослый.

Полицейский потупился:

— Меня зовут Азиз.

— И?..

— Вы оказали огромную услугу всем меньшинствам нашего города, сэр. Меня зовут Азиз. И я хочу… поблагодарить вас.

— Я всего лишь исполнил мой долг. Как уже было сказано, я занимаюсь поисками истины.

— И все равно спасибо. Если бы и другие люди думали, как вы, сэр, никаких беспорядков в этом городе больше не было бы.

В конечном счете неплохой оказался человек, думал Гурурадж, глядя вслед Азизу и его велосипеду. Он всего лишь исполняет свой долг.

Гурурадж пошел дальше.

И, поскольку никто за ним не наблюдал, позволил себе гордо улыбнуться.

В дни, последовавшие за беспорядками, этот маленький человек стал звучавшим среди хаоса голосом разума. Точными, язвительными словами он рассказывал читателям о разрушениях, учиненных изуверами-индусами, которые грабили лавки мусульман; спокойным, бесстрастным тоном обличал фанатизм и отстаивал права религиозных меньшинств. Он стремился лишь к одному — помочь своими статьями жертвам беспорядков, а между тем эти статьи сделали его в Киттуре знаменитостью. Звездой.

Две недели назад он пережил самый сильный во всей его жизни удар. Отец Гурураджа умер от пневмонии. А через день после того, как Гурурадж возвратился в Киттур из деревни своих предков, где он обрил голову и сидел рядом со священником в храме все тех же предков, читая на санскрите стихи прощания с душой отца, выяснилось, что его назначили заместителем главного редактора, а это был второй по значимости пост в редакции газеты, которой он отдал двадцать лет жизни.

Вот так жизнь все и выравнивает, сказал себе Гурурадж.

Ярко светила луна, окруженная большим гало. Он и забыл уже, как прекрасны ночные прогулки. Сильный и чистый свет устилал поверхность земли яркой пеленой, и все вокруг отбрасывало четкие тени. Похоже, полнолуние наступило только вчера, подумал Гурурадж.

Но и в этот поздний час люди продолжали трудиться. Он услышал ровный, низкий звук, подобный дыханию ночного мира, — впереди показался грузовик, в кузов которого забрасывали лопатами землю, предназначавшуюся, скорее всего, для какой-то стройки. Водитель спал в кабине, из одного окна ее торчала рука, из другого ноги. И, словно за грузовиком трудились некие привидения, в кузов его летели сзади комья земли. Рубашка на спине Гурураджа взмокла от пота, он подумал: «Так и простудиться недолго. Пора возвращаться». Но от этой мысли Гурурадж ощутил себя стариком и решил продолжить прогулку: повернул налево, сделал несколько шагов, а затем повернул направо и пошел по самой середине Зонтовой улицы. С раннего детства он мечтал пройтись по середине большой дороги, однако ему никогда не удавалось ускользнуть от бдительного присмотра отца на срок, который позволил бы осуществить эту мечту.

Внезапно он остановился. А потом быстро свернул в боковую улочку.

Там совокуплялись две собаки. Гурурадж присел и постарался разглядеть все в подробностях.

Покончив со своим делом, собаки распростились. Сука убежала в глубь улочки, а пес, еще распираемый посткоитальной гордостью, поскакал в сторону Гурураджа и едва не шаркнул, пробегая мимо, боком по его штанине. Гурурадж последовал за псом.

Выскочив на большую улицу, пес обнюхал валявшуюся посреди мостовой газету. А затем взял ее в зубы и бегом вернулся в улочку. Гурурадж побежал за ним. Все дальше и дальше углублялся в улочку пес, преследуемый редактором. Но наконец остановился, уронил толстую газету на землю, обернулся, рыкнул на Гурураджа и начал драть газету в клочки.

— Хороший пес! Хороший!

Гурурадж повернул голову направо, чтобы понять, кто это сказал. И увидел призрака: мужчину в хаки со старой, времен Второй мировой войны, винтовкой в руках, с желтоватым, кожистым лицом, покрытым ямочками и шрамами. Глаза у старика были узкие, раскосые. Подойдя к нему поближе, Гурурадж подумал: «Ну конечно. Это же гуркх»[11].

Гуркх сидел на деревянном стуле посреди тротуара, перед опущенной металлической шторой банка.

— Почему вы так сказали? — спросил Гурурадж. — Почему похвалили рвущую газету собаку?

— Потому что она поступает правильно. В этой газете нет ни единого слова правды.

И гуркх — Гурурадж решил, что это ночной сторож банка, — встал со стула и шагнул к псу.

Тот немедля оставил газету и бросился наутек. Осторожно подобрав разорванную, обслюнявленную газету, гуркх стал листать ее.

Гурурадж поморщился.

— Скажите, что вы там ищете? Мне известно все, что напечатано в этой газете.

Гуркх выпустил из рук замаранную газету.

— Прошлой ночью произошел несчастный случай. На улице Цветочного Рынка. Машина задавила человека и уехала.

— Знаю, — сказал Гурурадж. Писал об этой истории не он, однако ему приходилось каждый день читать верстку всей газеты. — Повинным во всем оказался служащий мистера Инженера.

— Ну да, так сказано в газете. Однако сделал это вовсе не служащий.