Джордж посматривал на них с презрением, но думал при этом: а разве и сам я не опустился до уровня этих людей?

Настроение его испортилось, распылителем он орудовал уже без прежнего усердия и даже оставил — намеренно — не обработанными несколько больших луж.

Так мало-помалу он добрался до дома 10А и сообразил вдруг, что это дом его принцессы. Он сдвинул на красной калитке щеколду и вошел во двор.

Окна дома были закрыты, но, подойдя поближе, Джордж услышал доносившееся изнутри шипение воды. Душ принимает среди бела дня, догадался Джордж. Богачи могут себе это позволить.

Увидев эту женщину неделю назад, он сразу догадался, что муж ее давно в отъезде. Узнавать женщин, чьи мужья работают в Заливе, научаешься быстро — у них на лицах написано, что они уже долгое время вынуждены обходиться без мужчины. Впрочем, муж этой женщины оставил ее хорошо обеспеченной: единственная на всю Валенсию машина с шофером — белый «Амбассадор», стоявший сейчас на подъездной дорожке, — и единственный на этой улочке кондиционер, который торчал из окна спальни, урча и орошая брызгами росший под окном куст жасмина.

Водителя белого «Амбассадора» на дворе видно не было.

«Опять, наверное, пьянствует где-то», — подумал Джордж. В прошлый раз он видел на задах дома старую кухарку. Старуха да никчемный шофер — вот и вся прислуга, какая имелась в доме этой женщины.

Из сада тянулась к заднему двору канава, и Джордж пошел вдоль нее, опрыскивая канаву пестицидом: тзззык… тзззык… Канава опять засорилась. Он соступил в жидкую грязь, поворачивая распылитель под разными углами и останавливаясь, чтобы осмотреть результат своей работы. Потом прижал сопло распылителя к стенке канавы, так что из него полилась на личинки комаров белая пена, похожая на ту, какая получается, когда змею заставляют, чтобы добыть ее яд, кусать стекло. После чего закрепил распылитель в держателе заспинной канистры и отправился на поиски хозяйки, которой полагалось расписаться в учетной книге.

— Эй! — крикнула, высунувшись из окна, женщина. — Вы кто?

— Дезинсектор. Я уже был здесь на прошлой неделе.

Окно закрылось. Из дома понеслись звуки отпираемых, открываемых и захлопываемых дверей, а затем она снова предстала перед ним — его принцесса. Миссис Гомец, хозяйка дома 10А, была женщиной высокой, сорока без малого лет, помадой она пользовалась ярко-красной, а халат носила сшитый на западный манер, выставлявший напоказ девять десятых ее рук. Если говорить о трех существующих в мире разновидностях женщин — «традиционные», «современные» и «трудящиеся», — миссис Гомец явно относилась к клану «современных».

— В прошлый раз вы поработали плохо, — сообщила она и показала ему красные отметины на руках, а затем приподняла, демонстрируя искусанные лодыжки, подол зеленого халата. — Ничем ваше прысканье не помогло.

Лицо Джорджа вспыхнуло от смущения, но и оторвать взгляд от того, что ему показывали, он не мог.

— Дело не в прысканье, а в вашем заднем дворе, — резко ответил он. — Там снова упала ветка и перегородила канаву, а еще я думаю, что где-то в ней застрял мертвый зверек, возможно мангуста, мешает воде стекать, вот комары и плодятся. Если не верите мне, пойдемте посмотрим вместе.

Она покачала головой:

— На заднем дворе такая грязища. Я туда не хожу.

— Хотите, я там снова все почищу, — предложил он. — Это поможет лучше, чем мой распылитель.

Она нахмурилась:

— А сколько вы за это возьмете?

Тон женщины Джорджу не понравился, и потому он ответил:

— Нисколько.

Он прошел на задний двор, спустился в сточную канаву и принялся выгребать из нее грязь. Эти люди думают, что нас можно покупать, будто скот! «Сколько вы за это возьмете?» За что — «за это»?

Спустя полчаса он нажал грязным пальцем на кнопку дверного звонка и, прождав несколько секунд, услышал голос хозяйки:

— Идите сюда.

Он пошел на ее голос и оказался перед закрытым ставнями окном.

— Откройте окно!

Джордж вставил пальцы в узкую щель между створками ставень, оттянул одну от другой. Миссис Гомец читала, лежа на кровати.

Джордж вложил в учетную книгу карандаш и просунул ее в окно.

— И что мне с ней делать? — спросила женщина, подойдя к окну и обдав запахом свежевымытых волос.

Он ткнул чумазым большим пальцем в одну из строк: «Дом 10А: мистер Роджер Гомец».

Женщина, изобразив в книге подпись мужа, спросила:

— Вы чаю выпить не хотите?

Вопрос его оглушил: чаю ему на этой работе никто еще не предлагал. И главным образом из страха перед тем, что может сделать, услышав отказ, богатая леди, Джордж сказал: да.

Старая служанка — должно быть, кухарка — открыла заднюю дверь и, пока миссис Гомец распоряжалась насчет чая, подозрительно поглядывала на Джорджа.

Через несколько минут старуха принесла стакан чая, окинула человека-москита презрительным взглядом и поставила стакан на порог — пусть сам возьмет.

Джордж поднялся на три ступеньки, взял стакан, спустился, отошел от крыльца на три шага и только тогда отпил чая.

— Давно вы занимаетесь вашим делом?

— Шесть месяцев.

Он сделал еще глоток и вдруг, охваченный неожиданным вдохновением, сказал:

— У меня есть в деревне сестра, которую мне приходится содержать. Мария. Хорошая девушка, мадам. И готовит хорошо. Вам не нужна кухарка?

Принцесса покачала головой:

— У меня уже есть кухарка, очень хорошая. Извините.

Джордж допил чай, опустил стакан на нижнюю ступеньку и с секунду подержался за него, дабы увериться, что стакан не упадет.

— Скажите, а неудобства, связанные с моим задним двором, они начнутся снова?

— Конечно, мадам. Комары — очень вредные твари. Они и малярию разносят, и филярий.

И он рассказал миссис Гомец о жившей в его деревне монахине, сестре Люси, которая заболела малярией мозга.

— Она говорила, что так и будет хлопать, точно колибри, своими отощавшими руками — хлоп-хлоп, — пока не доберется до Священного Иерусалима. — Джордж замахал руками и пробежался вокруг стоявшего на дворе автомобиля, показывая, как это будет происходить.

Миссис Гомец расхохоталась. Он выглядел таким серьезным, степенным мужчиной, ни на какое легкомыслие не способным; она не ожидала, что человек низшего класса может оказаться столь забавным. И миссис Гомец оглядела Джорджа с головы до пят — с таким чувством, точно увидела его впервые.

Что касается Джорджа, то и он удивился ее смеху, такому бесхитростному — мадам еще и пофыркивала, будто крестьянка. Он тоже ничего подобного не ожидал. Ведь получившей хорошее воспитание леди не полагалось смеяться столь грубо и открыто, поведение миссис Гомец, женщины богатой, озадачило его.

Отсмеявшись, она устало сообщила:

— Предполагается, что за порядком на заднем дворе должен следить Мэттью. Но его и за руль-то усадить не всегда удается, что уж о заднем дворе говорить. Вечно он где-нибудь пьянствует.

И тут лицо ее осветилось от новой мысли.

— Займитесь двором вы, — сказала она. — Будете у меня приходящим садовником. Я вам заплачу.

Джордж едва не согласился, но что-то в нем воспротивилось этому. Видимо, причина была в небрежности, с какой ему предложили работу.

— Не мое это дело, мадам, дерьмо с задних дворов выгребать. Но для вас я готов и на это. Для вас я готов сделать все, потому что вы — хороший человек. Мне кажется, я чувствую вашу душу.

Миссис Гомец опять рассмеялась.

— Начнете на следующей неделе, — сказала она. И когда она захлопнула дверь, то лицо ее еще подрагивало от смеха.

После его ухода миссис Гомец распахнула дверь на задний двор. Бывала она там редко: на дворе стоял сильный запах жирной, заросшей сорной травой почвы, к которому примешивался смрад нечистот. Теперь же в воздухе веяло и пестицидом, и этот запах выманил ее из дома. Судя по доносившимся до нее звукам, человек-москит далеко еще не ушел.

Тзззык… тзззык… Она мысленно следовала за перемещавшимися по окрестностям ее дома звуками — сначала к Монтейросу, затем на участок доктора Каркада, а оттуда в Иезуитский педагогический колледж и Валенсийскую семинарию: тзззык… тзззык… тзззык… В конце концов звуки эти затерялись вдали.