— Кришна… Мой Господь Кришна…

Молельня служила также кладовкой для

риса и личным жилищем Джаяммы. При размере семь на семь футов в этой комнатушке оставалось между алтарем и мешками с рисом как раз столько места, чтобы Джаямма могла ночами свертываться в клубочек и спать, а ни о чем большем она Адвоката и не просила. (Первоначальное его предложение разделить комнату для слуг с низкорожденной девицей она отвергла наотрез.)

Джаямма протянула руку к алтарю, сняла с него черную шкатулку, медленно открыла. В шкатулке покоился отлитый из серебра бог-младенец — ползущий на четвереньках, голый, со сверкающими ягодицами, — бог Кришна, единственный друг и защитник Джаяммы.

— Кришна, Кришна, — негромко, нараспев произнесла Джаямма, держа малютку-бога в ладонях и потирая пальцами его серебряные ягодицы. — Ты видишь, что творится вокруг меня, — меня, высокородной браминки!

Она присела на один из мешков с рисом, стоявших рядком вдоль стены молельни, — каждый окружала канавка, засыпанная желтоватым дустом. А присев, подтянула колени к груди, привалилась затылком к стене и задышала глубоко и размеренно, впивая аромат дуста — странный, успокаивающий, удивительно влекущий. Потом, вздохнув, отерла лоб подолом своего алого сари. На потолке комнатушки играли пятна солнечного света, отраженного листьями росших вокруг дома бананов.

Джаямма закрыла глаза. От запаха дуста на нее напала дремота. Тело ее распрямилось, руки и ноги обмякли, и через несколько секунд она уже спала.

Разбудил ее маленький пухлый Картик, сын Адвоката, светивший ей в лицо фонариком. Такой у него был способ будить ее.

— Я есть хочу, — объявил он. — Что-нибудь готово?

— Брат! — Старуха вскочила на ноги. — У нас на заднем дворе творят черную магию! Шаила и Рози убили петуха и теперь занимаются черной магией!

Мальчик, скептически глядя на нее, выключил фонарик.

— О чем ты говоришь, старая карга?

— Пойдем, — глаза кухарки круглились от возбуждения, — пойдем!

Она уговорила маленького хозяина пройти с ней по длинному коридору к комнате слуг.

По пути они остановились у металлической решетки, сквозь которую виден был задний двор. Там росли невысокие бананы, висело на веревке постиранное белье, а за черной стеной двора начинались владения соседа-христианина. Во дворе никого не было. Сильный ветер сотрясал бананы, листок бумаги кружил по двору, точно дервиш. Мальчик увидел, как жутковато покачиваются на веревке простыни. Похоже, они прониклись теми же подозрениями, что и кухарка.

Джаямма знаком показала Картику: тише, как можно тише. И надавила на дверь в комнату слуг. Дверь оказалась запертой.

Когда старуха отперла ее, из комнаты пахнуло маслом для волос и детской присыпкой, — мальчик зажал нос.

Джаямма указала ему на пол комнаты.

На полу хорошо различался начерченный белый меловой треугольник, вписанный в красный, меловой же, квадрат; в вершинах треугольника возвышались горки сушеной мякоти кокоса. А внутри треугольника имелся еще один кружок, засыпанный иссохшими до черноты цветами. В самом центре кружка искрился синий стеклянный шарик.

— Это черная магия, — сказала Джаямма.

Мальчик кивнул.

— Шпионы! Шпионы!

В проеме двери стояла Шаила. Стояла и тыкала пальцем в Джаямму:

— Ты, старая карга! Разве я не говорила тебе, чтобы ты не лезла в мою комнату?

Лицо старухи задергалось.

— Брат! — воскликнула она. — Видишь, как эта низкорожденная разговаривает с браминами?

Картик погрозил девушке кулаком:

— Эй! Это мой дом, куда хочу, туда и захожу, поняла?

Шаила яростно уставилась на него:

— Думаешь, со мной можно обращаться как со скотиной? Ну погоди…

Перебранку прервали три громких гудка. Шаила опрометью понеслась к воротам, мальчик ушмыгнул в свою комнату и открыл там учебник, Джаямма в панике забегала по столовой, расставляя по обеденному столу тарелки из нержавеющей стали.

В прихожей хозяин дома снял туфли и бросил их в сторону стойки для обуви. Попозже Шаила поставит их на место. Он быстро принял душ и вышел в столовую — высокий усатый мужчина, отрастивший пышные бакенбарды в стиле предыдущего десятилетия. За обеденный стол хозяин неизменно усаживался по пояс голым, с одним лишь ожерельем брамина на дряблой груди. Поел он быстро и безмолвно, прервавшись лишь один раз — чтобы бросить взгляд в угол потолка. Порядок в доме поддерживался движениями хозяйских челюстей. Джаямма прислуживала за столом. Картик, как всегда, ел вместе с отцом. В гараже Шаила полила из шланга и досуха вытерла зеленый «Амбассадор».

После обеда Адвокат в течение часа читал газету в телевизионной комнате, затем туда вошел мальчик и начал рыться, отыскивая черный пульт, в груде бумаг и книг, наваленных на стоявший посреди комнаты столик из сандалового дерева. Джаямма и Шаила тоже робко вошли в комнату и присели на корточки в углу, ожидая, когда заработает телевизор.

В десять часов вечера в доме уже не горел ни один светильник. Хозяин и Картик спали в своих комнатах.

А в темной комнате служанки продолжалось злобное шипение:

— Ведьма! Ведьма! Безродная ведьма, ты черную магию делаешь!

— Браминская карга! Сумасшедшая старая браминская карга!

Раздор продолжался всю следующую неделю. Всякий раз, как Шаила проходила мимо кухни, старая кухарка-браминка призывала на намасленную голову низкорожденной девки мстительный гнев тысячи богов.

— Что же это за времена такие, если брамины допускают в свои дома девчонок из низшей касты? — ворчала она по утрам, помешивая чечевичную похлебку. — Что стало с законами касты, почему так низко пала вера, о Кришна?

— Опять сама с собой разговариваешь, старая дева? — Это девчонка просунула голову в дверь кухни, и Джаямма запустила в нее неочищенной луковицей.

Завтрак. Перемирие. Девушка выставила за порог своей комнаты тарелку из нержавеющей стали, Джаямма навалила на нее целую гору белого риса, щедро полив чечевичной похлебкой. «У меня никто голодать не будет, — бормотала она, — даже заклятый враг. Да, вот именно: даже заклятый враг. Брамины так не поступают».

После завтрака она разостлала на полу, прямо перед комнатой служанки, газету, надела очки и начала, раз за разом шумно вздыхая, читать — громко и медленно, складывая из букв слова, а из слов предложения. Когда же мимо прошла Шаила, Джаямма швырнула газету ей в лицо:

— Вот — ты же умеешь читать и писать, а? На, почитай газету!

Девушка гневно запыхтела и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.

— Думаешь, я забыла, как ты обманула Адвоката, а, маленькая хойка? Он человек душевный, вот ты и пришла к нему под вечер с глупой улыбкой на твоей низкорожденной рожице и заныла: хозяин, я не умею читать. И писать не умею. Я хочу научиться читать. Я хочу научиться писать. И разве он не поехал сразу же на Зонтовую улицу, в книжный магазин Шенойя, и не накупил для тебя дорогих книг, чтобы ты читать-писать научилась? А ради чего? Где это видано, чтобы низкорожденные умели читать и писать? — поинтересовалась Джаямма у закрытой двери. — Что, разве не обманула ты Адвоката?

Разумеется, эта девица быстро утратила всякий интерес к книгам. Они валялись кучей у стены в ее комнате, сама же она дни напролет болтала с губастой соседкой-христианкой, а Джаямма взяла да и продала все ее книги скупщику макулатуры, муслиму. Ха! Показала ей!

Под конец рассказа Джаяммы о постыдном мошенничестве с чтением и письмом дверь в комнату служанки отворилась, из нее высунулась Шаила и осыпала Джаямму истошными проклятиями.

В тот вечер, за обедом, Адвокат сказал:

— Я слышал, что у нас всю неделю какой-то крик стоит… в доме должно быть тихо. Картику нужно готовиться к экзаменам.

Джаямма как раз принесла в столовую кастрюлю, держа ее обернутыми в края сари пальцами. Она опустила чечевичную похлебку на стол.

— Это не я шум поднимаю, хозяин, — это все хойка! Она не знает наших браминских порядков.

— Может, она и хойка, — сказал, слизывая с пальцев прилипшие рисинки, Адвокат, — но девушка она чистоплотная и трудолюбивая.