Литмир - Электронная Библиотека

Девушка оставила Филиппа на площадке. Филипп видел, как ее белокурые волосы скользили над ширмой кульманов. Это напоминало кукольный театр. Вот белокурая копна волос нырнула за ближайший к стене кульман, и через секунда на том же месте вынырнула озадаченная Левкина физиономия.

Узнав Филиппа, Левка радостно улыбнулся и стал пробираться к выходу.

— Ну как, старик?! — проговорил Левка, ступив на площадку. — Порядок?

В руках он держал какую-то деталь и штангенциркуль. Конечно, не обязательно было таскать с собой деталь. Но Левка был верен себе. Он даже в театр ходил с логарифмической линейкой в нагрудном кармане.

Филипп повернулся спиной. Догадавшись, что не все в порядке, Левка подошел и стал рядом.

— Слушай, ты когда-нибудь слыхал о подпольной библиотеке…

— Светлейшего князя? — перебил Левка. — Мне как то попалась книга. «Расчет консолей». Древняя, как мир. Мне дал один знакомый. А что?

Филипп не ответил. Отвечать не хотелось. Хотелось плюнуть на все и укатить в Сестрорецк. Жаль, что Кира сейчас в городе.

— Еще один инженер двигает, — проговорил Филипп, глядя на рыжую голову Жени Маркелова.

Женя поднимался медленно, словно вчера отпраздновали пятидесятилетний юбилей его трудовой деятельности. На нем была полосатая куртка, новенькая и блестящая. В этой куртке Женя напоминал одновременно зебру и тюленя. Рыжего тюленя. По его круглому веснушчатому лицу нельзя было понять, видит он Филиппа или нет.

Поднявшись на площадку, Женя молча положил локти на перила. Так они стояли в полном молчании, разглядывая лестничные ступеньки…

— Что ты ходишь с этим? — скосив глаза на штангенциркуль и деталь, прервал молчание Филипп.

— Политический капитал наживает, — процедил Женя.

— Дурак, — сказал Левка.

— Кончайте беседу, — отрезал Филипп. И рассказал все, что произошло в кабинете директора завода.

Парни внимательно выслушали. Первым высказал свое мнение Женя.

— Рви! — коротко резюмировал он свою точку зрения. — Тебе повезло. Здесь страшная дыра. А с дипломом ты сам себе хозяин.

Левка пока молчал. Филиппу не терпелось услышать Левкино мнение. Были вопросы, в которых Левка мог ему дать сто очков вперед. И притом он был искренен, несмотря на склонность к трепу.

— Говорил тебе, что нечего болтаться в Сестрорецке, — сорвался Левка и замолчал. — Понимаешь, старик, я, конечно, пока слабак в производстве. Но мне кажется, что ОТК не фонтан. Для творческого человека…

Женя присвистнул и с притворным изумлением уставился на Левку. Тот демонстративно не замечал Женькиного взгляда.

— Однако я слыхал, что директор — человек слова. Если он тебе обещал место конструктора — выполнит.

— Жди, когда уйдут на пенсию, — проговорил Филипп.

— Не дождешься, — сказал Женя. — Не знаю, кто второй, но Костина ждать придется долго. Вчера сам видел, он за обедом литр пива выдул. Самостоятельно.

— Это ничего не значит, — вмешался Левка. — Возраст есть возраст.

Перескакивая через ступеньки, на этаж взбежал главный конструктор. Остановился на площадке и обратился к Жене:

— Евгений Степанович, вы спустили в цех чертежи ко второй сборке?

— Только что отнес, Александр Михайлович.

— Наконец-то. Они ничего не сказали?

Маленькие блестящие глаза конструктора строго смотрели на Женю. Тот смутился и ответил невнятно:

— Заделали двадцать деталей.

— Видите?! Значит, двадцать бракованных деталей. Из-за того, что вы позавчера не откорректировали чертежи. Зайдите ко мне.

Главный конструктор вошел в отдел.

— Видел пижона? — проговорил Женя.

— А он прав, — сказал Левка. — Ты еще вчера мог…

— Заткнись! — оборвал Женя и обратился к Филиппу: — Сколько тебе предложил директор?..

— Сто десять.

— А мне сейчас будет головомойка за девяносто восемь, — сказал Женя. — Рви, Филя! Не завод, а дыра…

На площадку поднялся парень в комбинезоне. Рябчиков. Он протянул Маркелову несколько тетрадных листков с эскизами.

— Порядочек… Пустяковая работенка. Только чтобы все было в ажуре. Фирма издержек не терпит. Сам понимаешь! А за остальное не бойся. Не обидим. И не тяни — через несколько дней все должно быть готово. Хотя бы в кальке.

Женя кивнул и сунул листочки в карман. Рябчиков ушел.

— Зачем ты ввязываешься в эту аферу? — спросил Левка. — Этот тип уже приставал ко мне. Я отказался.

— Ну и напрасно. — Женя повернулся к Филиппу. — Рябчиков разнюхал, что в какой-то инвалидной артели решили выпускать пластмассовые выключатели. Плоские, модерн. Только у них нет пресс-формы. Почему же не помочь несчастным инвалидам?!

— Не бесплатно, — вставил Левка.

— Послушай, пионер. У тебя папа профессор?! А мне самому надо подрабатывать на пиво—воды.

В дверях появилась блондинка, та, что проводила Филиппа в бюро.

— Маркелов, тебя ведь ждет шеф!

Женя ушел.

Левка наклонился к Филиппу:

— Ну как?

— Ничего.

— Ниночка. Окончила индустриальный институт.

— Смотри, Левка.

Левка замахал руками.

— Что ты?! Со старым — конец! Я солидный человек. «Наживаю политический капитал…»

3

Ключ висел на гвозде за зеркалом. Рядом еще один. На третьем гвозде ключа не было. «Новер дома, а Жизневых нет», — подумал Филипп и снял с гвоздя ключ от своей комнаты.

Оттащив в сторону велосипед, Филипп всадил ключ в скважину. Велосипед должен был висеть на стене. Для этого надо вновь вбить крюк. Он выпал на прошлой неделе. Если бы мама была дома, ему бы влетело. Мама отдыхает в Латвии, в деревне с ласковым названием Покулянка. Скоро должна вернуться.

Скрипнула дверь соседней комнаты, в щель просунулась сухонькая голова.

— Я опять чуть не споткнулся о ваш велосипед. С молоком.

— «Чуть» не считается.

Сегодня Новер его раздражал. Ему так хотелось, чтобы дома никого не было.

— Вам звонила дама. Если уберете велосипед, я расскажу, что она вам передавала.

— Можете не рассказывать.

Новер огорченно вздохнул.

Филипп распахнул дверь и приподнял велосипед на дыбы, задев эмалированный таз. Таз с грохотом упал на пол.

— Какое счастье, — проговорил Новер. — Я чувствовал, что не надо выходить из комнаты.

Пнув ногой таз, Филипп опустил велосипед, вкатил его в комнату и бросил на тахту. Видела бы Александра Федоровна! Верный сердечный припадок. Она не терпела таких дикостей в сыне. Велосипед на тахте! Впрочем, он колоритно дополнял общий «ансамбль»: давно незастилавшуюся кровать, бутылки в углу, помидоры, папиросные окурки, гвозди и журналы, разбросанные на столе и на полу.

За время отъезда Александры Федоровны Филипп ночевал дома раза два или три, не больше. Он снял дырявый сарай в Сестрорецке. За двадцать рублей. В сарае помещались раскладушка, табурет и кубометр дров. В дровах жили мыши и какие-то зеленоватые твари. Мыши и твари ему не мешали. Дрова мешали. Засыпал, правда, ничего не замечая. Но под утро просыпался, бегал вокруг сарая, клялся привезти из дома одеяло, но забывал…

В дверь деликатно постучали. Филипп бросился к зеркалу и стал рассматривать свое лицо, хоть ему вовсе не хотелось сейчас этого делать.

— Можно?

Филипп делал вид, что не слышит. Он видел в зеркале, как Новер уже просунул в комнату сухонькую голову. Уловка не помогла. Дальше не было смысла рассматривать свою физиономию с видом глухонемого.

Новер вошел в комнату и бережно прикрыл дверь. Оглядевшись, он подошел к «своему» креслу, снял с него пепельницу и, шумно вздохнув, сел.

«Сидит, — зло подумал Филипп. — И будет сидеть, пока у него не пригорит молоко. А потом будет стонать, что из-за меня. А может быть, крикнуть, что горит? Пусть сидит. Принципиально буду молчать. Не могут оставить человека в покое…»

— Ну?!

— Что «ну», что «ну?» — раздраженно думал Филипп.

— Как вас встретили на заводе?

Больше Филипп выдержать не мог. И дернуло его утром рассказать старику о заводе.

5
{"b":"161878","o":1}