Пока Паша наводил резкость, пытаясь сосредоточиться, Хромов тоже рассмотрел фотографию.

— Э!? Чё здесь происходит? — с пол-оборота завёлся он, сразу напомнив, как выглядят братки «made in 90 ^th».

— Юра, — почти нежно попросил его Словцов, — не кипишись раньше времени, я же тебя попросил — потерпеть. Потом, если посчитаешь нужным, набьёшь стрелки, на них набьёшь морды, а сейчас дай этому чудо-алкоголику вникнуть в суть изображения. Так он жив? — снова вопросил он у Пашки.

— Как Ленин, живее всех живых, — резюмировал осмотр Паша. — Если нальют, можно попробовать поточнее.

— Вы чё, цирк тут устраиваете? — накалялся Хоромов.

Егорыч задумчиво молчал, тревожно поглядывая то на Павла, то на Хромова, то на новопротрезвлённого экстрасенса. Словцов же наседал:

— Паш, у Юрия Максимовича один только подзатыльник триста килограмм весит, ты уж поясни ему — при чём тут Ленин?

— Как при чём? Ленин умер? Умер! Но он жив? Жив!

— Проще, Паша, проще… Пока Юрий Максимович нас обоих в мавзолей не отправил.

— Куда уж проще! — окончательно протрезвел Паша. — Этот человек умер, но он жив.

— Как жив? Что за хрень? Ты чё, Словцов, хочешь сказать, что этот бомжара ясновидящий? — озадачился Хромов.

— Я не бомж, у меня квартира в Москве, комната то бишь! Я бич — бывший интеллигентный человек, — спокойно пояснил Пашка, и, повернувшись к Словцову, добавил: — помнишь, я тебе говорил, что на тебя охотятся? Так вот, этот тип и есть.

— Так, парни, — окончательно зависло сознание Хромова, — мне этой вудистики-мудистики не надо…

— Юра, — прервал его Словцов, — вот теперь сядем, посидим, выпьем, и я всё тебе спокойно расскажу. При этом я рассчитываю на твою помощь, заморачивать тебе мозги — не в моих интересах. Ну, сядь ты!

Хромов, шумно переводя дыхание, сел, следом опустился на стул Егорыч, потом уже Словцов. Он ещё раз осмотрелся по сторонам, словно мог что-то забыть. Удовлетворённый осмотром он начал:

— С чего начать?.. Гм… После того, как мне продырявили плечо, я начал писать роман…

— Надо уезжать, Колин, — сказал Джордж Истмен, — я здесь слишком заметен. Слишком. Не хочу потерять из-за какой-нибудь нелепости то, к чему шёл восемь долгих лет. Даже здесь, казалось бы, на отшибе я не чувствую себя спокойно.

Они сидели в номере люкс отеля «Югорская долина». Подойдя к окну, за которым сияла вечерняя иллюминация отеля, Истмен продолжил:

— Вот, за окном безбрежные пространства, тайга непролазная, а вокруг тебя всё сжимается так, что получается весьма маленький мирок. Все твои психологические игры… Всё это… Плохо ты знаешь русский менталитет. Я понял, что делает Словцов. Он за нос нас водит! А я всё это время это же самое время терял!

— Успокойся, Джордж, — пытался остановить его Уайт.

— Я уже однажды успокоился и упокоился! Пока мы тут ждём результатов действия амазонских снадобий, Словцов может вернуть себе Веру. Я глуп, Колин! Я беспробудно глуп! Я приехал сюда из-за глупости! Тоска по родине? Дерьмо! Я её себе запретил! Я приехал и непреднамеренно убил своего отца! Не надо было мне соваться в эту Россию.

— Возьми себя в руки, Джордж…

— Пора в ноги себя брать! Руки в ноги — и дёргать! В родное Соединенное Королевство! Надо было Веру туда выманить. Что — шансов у нас не было? За хорошим контрактом она бы и в Парагвай поехала. — Истмен маятником метался по комнате.

— Джордж, ты сам решил сюда ехать, — заметил Уайт.

— Но ты бы мог это предвидеть?

— Вот я даже сейчас не понимаю — с кем я разговариваю: с английским джентльменом или русским психом?

— Самое главное, что сейчас этот поэтишка может сделать несколько таких шагов, что мне ничего не останется…

— Как ввести план «Бэ».

— И навсегда потерять Веру. Придумай, Колин, как можно выманить её куда-нибудь в Европу. Там я ещё что-нибудь попытаюсь сделать. А отсюда надо немедленно уезжать.

— Я предлагал тебе снять квартиру. Мы оба говорим по-русски… Мы бы затерялись и в этом небольшом городе. С моим-то опытом. Но ты захотел остаться в роскоши, чтоб тебе с утра подавали овсянку с мюсли и кофе в постель. Чтоб каждый день тренажерный зал и спа-салон! Чтоб машину к подъезду… И ты сделал вид, что вообще не знаешь и знать не хочешь русского языка. Вот тут ты — чуть ли не представитель палаты лордов!

— Да, ты прав, — остыл вдруг Истмен и сел на край кровати. — Что ты думаешь?

— Я думаю, он — не Махатма Ганди, и с его ходом мыслей мы справимся. В одном ты прав, Джордж, нам пора отсюда сматываться. Плохую работу на таком холоде можно делать чужими руками. И мой ход не был ошибкой. Госпожа Зарайская — это настоящая леди, а такие не забывают быстро даже случайных мужских ошибок. Время у нас пока есть. Сюда мы ещё вернемся… — Уайт погрузился в задумчивость.

— Когда?

— Когда из-за всемирного потепления затопит Британские острова, — ухмыльнулся Уайт.

— Что он может предпринять?

— Самое банальное, пробить нас по гостиницам, явиться сюда вместе с твоим другом детства…

— Хромов здесь?

— Прилетел сегодня ночью… И тогда тебе очень трудно будет остаться подданным её величества. Ибо Хромов, как твой отец, за сердце не схватится, в обморок не упадёт.

— Я знаю, за что он схватится… — Истмен начал нервно покусывать губу. — Слушай, Колин, ты профессиональный разведчик, скажи, неужели у всех этих писателей такой цепкий взгляд? Даже Вера меня не вычислила!

— Есть, Джордж, ещё такое понятие — стечение обстоятельств.

— Стечение?

— Ну да, они, как вода из ванной, стекаются в одну воронку. Мы в тысяча девятьсот девяносто первом полагали, что русская разведка сдохла. А они увели у нас из-под носа в иракской пустыне приборы со «стелс». А вспомни бравый марш-бросок десантников в Приштину? Другое дело, что обстоятельства складывались так, что это не стало победой. Видит Бог, займи они круговую оборону, части НАТО даже не сунулись бы в их зону… Но этих десантников предали ещё до того, как они родились.

— При чём здесь русские десантники в Приштине или американские в Сомали? — раздражённо спросил Истмен.

— Притом, что и мы с тобой прокололись где-то в самом начале. И в этой непредсказуемой стране обстоятельства происходят не потому, что их кто-то разрабатывает, а потому что они происходят. Мы живём по часам на Биг Бене, а русские — по обстоятельствам.

— Да уж… В начале девяностых я был в этом городе. Тогда важно было присосаться к трубе. Сюда даже приличные самолёты не летали. Это был колхоз. Самый настоящий колхоз! И не было ни малейшей надежды, что он станет похож на город, причём на европейский город. А тут — посмотри — осталось только несколько штрихов и будет Абу-Даби в снежной пустыне.

— У нас есть одно преимущество, Джордж.

— ?

— Русские всегда побеждают, но не умеют пользоваться своими победами.

— Пожалуй, — кинув взгляд в русскую историю, согласился Истмен. — Надо собираться и уматывать. Я бы не хотел сейчас встретиться с моим лучшим другом Хромовым, думаю, он сейчас меня не поймёт. Может, позже. Если его всё-таки не придётся убрать. Тем более — он никогда не был и не мог бы стать джентльменом. Да, надо уезжать. Если этот поэтишко о чём-то догадывается, то ничего хорошего это нам не сулит.

— Когда в тебе просыпается твой холодный расчет, помогающий тебе зарабатывать миллионы, я тоже чувствую вдохновение, Джордж, — сердечно поделился Уайт. — Хотя иногда даже мне становится страшно, вдруг тебе придёт в голову, что и я лишний?

— Ну, Колин, в этом случае, с твоими навыками ты меня опередишь, — улыбнулся Истмен. — Лучше думай, как нам не проиграть партию вчистую.

— Думаю, я ещё оставлю им сюрприз.

— Только не промахнись, как в аэропорту…

— Джордж, ты же знаешь, я давно сам не делал грязной работы… Так, развлёкся… В конце концов, это всё равно доставило тебе удовольствие. Ну и вторичные цели были достигнуты: ты увидел — с кем и как она приехала в Москву. То есть — моя наблюдательность оказалась точнее, чем мой выстрел.