— Эмма? — позвал Макс. — Ты здесь?

— Д-да, я-я… — все, что она могла произнести.

Макс распахнул дверь и зашел в комнату, смущенно улыбаясь. Светлые волосы были взъерошены, янтарные глаза смотрели виновато, в руках подрагивала белая роза.

— Я, уф… Не нашел белого флага. Это подойдет? — все еще смущаясь, проговорил он.

Слезы катились по щекам, но Эмма их уже не замечала — тихая улыбка озарила ее лицо.

— Извини меня, — сказал Макс.

— Извини меня, — вторя, как эхо, прошептала Эмма.

— О, Эмма, — беспокойно проговорил он и протянул руки. Они нашли ее легко — Макс обнял Эмму. — Правда, я вел себя, как настоящее чудовище?

— Ты ничего не сделал! — ответила она, задыхаясь. Эмма хотела вырваться, убежать, но не смогла. Она растворилась в объятиях, голова упала на его плечо, носик уткнулся в тепло махрового халата. — Я набросилась на тебя, словно безумная, но ты все время отворачивался от меня, отталкивал показным равнодушием. Но что бы там ни было, я не имела права так разговаривать с тобой.

— Тише, — Макс сильней прижал Эмму к себе. Он готовился выслушать гневное возмущение и теперь несколько растерялся: Эмма, доверчиво прильнув, рыдала, словно трехлетняя девочка. Куда подевалась своенравная гордячка? Он гладил ее плечи.

— Пожалуйста, извини меня. Я никогда не задумывался, как я обращаюсь с людьми. Мне никто раньше ничего подобного не говорил, — виноватым голосом произнес Макс.

— Попробовали бы они это сделать, — выдавила из себя Эмма и достала платок. Макс горько усмехнулся.

— Я не давал им такой возможности? — проговорил он с напускным спокойствием.

— Да нет же, я не это имела в виду, — Эмма замотала головой и хотела продолжить, но Макс опередил ее.

— Я понимаю, Эмма. Я никогда не просил об особых привилегиях, но они всегда у меня были — ведь я слепой. Все эти годы я доказывал себе и другим, что Максвелл Морган — не инвалид, — он коснулся лица Эммы, и забытая роза упала к их ногам. Трогая мокрые ресницы, Макс с горечью сознавал, что эти слезы лились по его вине. Он поспешно отдернул руку, когда пальцы непроизвольно опустились к розовым припухлым губам, и, повернув голову в сторону, продолжил:

— Ты напрасно думаешь, что я бесчувственный себялюбец. Я пытался понять тебя и видел только то, насколько мы разные, стараясь не замечать нашей похожести… — Макс волновался и с трудом подбирал слова. — Поверь мне, я могу тебя понять.

После столь откровенных слов наступила неловкая пауза.

— Зачем ты все это мне говоришь? — чуть слышно спросила Эмма.

— Я и сам не знаю, — вздохнул он, потирая шрам, и повернулся к ней. — Я не оправдываюсь. Но и жалости мне не надо.

— Никто и не предлагал.

— Я знаю, — прошептал Макс, нежно гладя лицо Эммы. — С первого дня нашей встречи я знал это. Мне хотелось удостовериться, что ничего не изменилось, — он почувствовал, как слеза скатилась по ее щеке. При виде таких страданий сердце его разрывалось на части. — Эмма, не плачь, пожалуйста. Не надо слез, милая. Просто пойми меня.

— Зачем? — услышал он в ответ дрожащий шепот.

— Затем… Ты помогаешь мне увидеть себя со стороны, более того, я открываю что-то новенькое в своей душе. Прежде такого со мной не бывало. Вообще-то, сдается мне, что у мистера Моргана отвратительный характер.

— А мне нравится отвратительный характер мистера Моргана, — прошептала Эмма и улыбнулась.

Ее руки скользнули по махровому халату Макса, обвили его, волшебный аромат обволакивал сознание, погружая в блаженный покой. Большие пальцы нашли уголки нежного рта, остальные заблудились среди шелковистых волос. В предвкушении сладостного восторга сердце радостно затрепетало. Губы… эти прекрасные губы… они совсем рядом. Макс наклонился.

Их уста слились в страстном поцелуе. Внезапно Макс оторвал свои губы от губ Эммы, отодвинулся от нее и опустил руки.

— Я, уф… — он с трудом перевел дыхание, сердце готово было выскочить из груди, во рту пересохло. — Эмма, я… я знаю, что ты в затруднительном положении, и я хочу тебе помочь. Тебе нужны деньги. Я готов подписать с вашей компанией контракт на разработку целой линии, и мы будем выпускать продукцию на основе «Хамелеона» — духи, пена для ванн, крема, шампуни…

— Макс, я не позволю тебе это!

— Нет, Эмма, позволишь!

— Ты не можешь рисковать! У тебя уже все готово к производству, а результатов еще нет, и эссенция не получена для контрольной партии. Ты не должен вкладывать инвестиции до тех пор, пока не будешь знать, как раскупаются духи!

— Эмма, тогда скажи мне, зачем тебе нужны деньги, — Макс говорил тихо, но твердо. — Скажи, и тогда, может быть, мы сможем что-нибудь придумать.

Боже, как ей хотелось все рассказать Максу, довериться ему. Но… Конечно, он открыл перед ней свою душу, но тем более она не хотела злоупотреблять его расположением.

— Не беспокойся, я со всем справлюсь сама, — выдавила из себя Эмма и едва сдержалась, чтобы вновь не разрыдаться.

— Не лги.

— Я не лгу.

— Проклятие! — выпалил Макс и взъерошил волосы. — Ты упряма, как сто баранов! Пойми, я ценю твои прекрасные способности, но пойми и другое — этого может оказаться мало. Все, что я хочу, — это помочь тебе.

Эмма вытирала слезы и с трудом сдерживала всхлипы.

— Я не хочу, чтобы меня жалели, — прошептала она.

— Никто и не предлагал, — усмехнулся Макс.

— И я не хочу этого… этого между нами, чтобы не вводить тебя в заблуждение.

— Еще никогда близость с женщиной не вводила меня в заблуждение, — строго выговорил он.

«Разве наши отношения можно определить этим понятием — «близость», — с удивлением подумала Эмма. — И если близость, то прежде всего душ, а не тел. Хотя…» К чему обманывать себя? Губы ее жаждали поцелуев, груди — страстной ласки, тело изнывало от желания стать его женщиной.

Эмма нагнулась, подняла «символ мира» — белую розу, поднесла к лицу и вдохнула чудесный аромат. Внезапно ей стало страшно, словно она стоит на краю пропасти, и только Макс удерживает ее от рокового шага. Что же делать? Но отступление никогда не входило в планы мисс Маклин. Прыгать, так прыгать.

— Меньше чем через шестьдесят дней родовое владение Маклинов, остров Маклин, пойдет с молотка. Конечно, если я не добуду достаточно денег для того, чтобы уплатить налоги.

— Налоги, — Макс нахмурился. — Как мне помнится, ты говорила, что ваша компания процветает. Что же случилось?

— Компания-то процветает, — вздохнула Эмма. — При нормальных обстоятельствах все шло бы прекрасно, — она села на постель. — Несчастья начались около года назад. Кто-то устраивал поджоги. Сначала маленькие, как бы предупреждая.

— Предупреждая, — повторил Макс, прошел до кровати и опустился возле Эммы. — Вас пытаются выжить с острова?

Она с силой сжала хрупкий бутон, лепестки упали на пушистый ковер.

— Да, с острова, — Эмма сидела с безучастным видом и не отрывала глаз от руки, где лежал раздавленный цветок. — Ты когда-нибудь слышал о Хилтон Хед или о Фрипе?

— Конечно, — Макс кивнул, — Это маленькие острова, которые застройщики превратили в курорты для богатых туристов. Если я не ошибаюсь, Фрип находится около Бьюфорта?

— Не ошибаешься.

— И теперь застройщикам нужен остров Маклин, — спросил Макс, потирая шрам.

— Мы тоже пришли к тому же выводу. Нам предлагали его продать несколько лет назад, но это наш дом. Наш дом, — Эмма осторожно положила цветок на подушку. — Пожары не помогли, и теперь они начали браконьерствовать. У нас на острове стадо редких оленей, и мы потеряли уже трех. Теперь их охраняют собаки. Но самое худшее произошло месяц назад.

— Это когда ваша компания написала мне письмо, — вставил Макс.

— Да. Несколько лет назад у нас был большой ураган, и ветер повалил дерево прямо на дом. Пришлось все перестраивать заново. В прошлом месяце нас уведомили, что ввиду новых построек сумма налога с нашей собственности будет переоценена относительно новой рыночной стоимости.