— Моя мама совершенно не умела готовить, — проговорил Морган, смеясь. — Она вела бухгалтерские книги в ресторанах моего отца, — он сразу нашел крышку и накрыл кастрюлю. — Свое неумение готовить она компенсировала цифрами.

Макс подошел к раковине и без колебаний взял нож. Сельдерей он резал быстро и профессионально. Эмма пристально вглядывалась в его лицо. Движения Макса были точны и расторопны.

— В детстве я был очень резвым мальчиком, — вспоминал он. — Родители думали, что я ребенок, оставленный эльфами взамен похищенного.

— Макс, — еле слышно позвала Эмма, дрожа от волнения.

— Наш бедный старый дом ходил ходуном, когда я скакал по нему галопом.

— Макс…

— Частенько я пробирался в подвал, у меня там было одно тайное местечко…

— Макс! — испуганно крикнула Эмма и дернула его за рукав.

— Что?

Макс повернулся. Эмма едва не вскрикнула. Глаза. Его красивые янтарные глаза смотрели прямо на нее, не растерянно блуждали, а именно смотрели. Значит, ей не показалось!

Красивое лицо молодой женщины возникло из небытия, словно по мановению волшебной палочки. Образ колебался в туманной дымке и, казалось, сейчас растворится от малейшего дуновения легкого ветерка.

Но он не знал, как она выглядит!

Внезапно, как и появилось, видение исчезло в наступившей темноте.

— Боже, нет, — прошептал Макс и покачал головой. — Не сейчас!

— Макс, что это? Что с тобой? — говорила Эмма срывающимся голосом.

— Опять, — простонал он.

— Опять? — изумилась Эмма. — Ты хочешь сказать, что ты действительно мог…

Макс поднес дрожащую руку к глазам, нажал на них, пытаясь прийти в себя. Голос Эммы был едва слышен, но он помогал успокоиться.

— Ты рассказывал мне, что иногда тебе кажется, ты видишь, и ты решил еще раз проверить. Сейчас с тобой произошло то же самое?

Сжав кулаки, он кивнул. Дыхание постепенно выравнивалось. Он должен сохранять самообладание.

— С тобой все в порядке?

Макс снова кивнул, туман рассеивался, предметы возвращались на свои места.

— Это обычное явление, Эмма. Как фонтомные боли в ампутированной конечности. Если я сталкиваюсь с чем-то знакомым, мозг вспоминает и выдает мне четкую картину. Я иногда даже забываю, что не могу видеть. Все это пустяки, — размышлял он.

Но доводы не выглядели убедительными. Проклятие!

— Как часто это случается, Макс? — она осторожно погладила его по плечу. Моргану пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы тут же не броситься вон из кухни.

— Не очень… пока ты не появилась, — он не хотел говорить последнюю фразу и, услышав резкий вздох, пожалел о вырвавшихся словах. — Извини. Я не виню тебя.

— Почему бы нам не пойти, сесть…

— Нет! — он глубоко вздохнул, волшебный аромат Эммы придал ему силы и унял нервную дрожь. — Я пока не хочу двигаться. Ладно?

— Хорошо.

Щека коснулась его спины, руки обвились вокруг талии. Эмма не может видеть, когда ему больно. Когда-то он тоже поддерживал ее, теперь она утешает его. Внутри у Макса что-то оборвалось.

— Эмма. Я…

«Я люблю тебя», — от волнения Макс остановился, не договорив. Боже, он должен успокоиться, а потом говорить. Он потянулся, чтобы опереться о стойку.

Рука провалилась в пустое пространство. Лихорадочно Макс принялся искать хоть что-нибудь и оступился. Мороз побежал по спине. Стены ушли, кромешная тьма поглотила весь мир.

Макс шел, не зная куда. Он должен выбраться отсюда! Он не может потеряться в собственном доме! Эмма не должна видеть этого!

— Макс, нет!

Но он не останавливается даже тогда, когда ударяется ногой о какой-то предмет. Только одно — вернуться в свой мир!

Почувствовав прикосновение, Макс резко дернулся назад, пытаясь уйти. От внезапной острой боли брызнули слезы, Макс схватился за ушибленный лоб.

— Не убегай от меня. Я люблю тебя. Позволь мне помочь тебе.

Слова доносились будто из другого мира, успокаивали, освещая зловещий мрак. В них слышалась надежда.

— Эмма, — тихо проговорил он.

— Я здесь, Макс, — теплая ладонь коснулась руки, изгоняя страх.

— Не покидай меня, — резкий крик вырвался из его души.

— Я здесь, любимый. Я никогда не расстанусь с тобой, мы всегда будем вместе, всегда, слышишь?

Эмма тянула куда-то вниз. В воспаленном воображении возникла бездонная яма.

— Нет!

— Все хорошо, Макс. Доверься мне.

Он падал, падал… Придя в себя, Макс чувствовал под собой что-то мягкое. Где он? Как он попал сюда?

Весь мир исчез, и только Эмма, милая Эмма осталась с ним. Он не понимал, что она говорит, но ее проникновенный голос ласкал, уносил в мир любви и покоя. Эмма гладила его лицо мокрой ладошкой: чьи это слезы, ее или его? Она здесь, рядом, и это не иллюзия!

И Эмма любит его!

С диким криком Макс обхватил Эмму с таким неистовством, будто от этого зависела его жизнь. Внезапно испепеляющий огонь охватил все тело. Страхи, сомнения остались где-то далеко, лишь одно желание овладело его существом — взять ее, утонуть в страстных ласках любимой женщины, потеряться в ней!

Вдохнув волнующий аромат Эммы, он поднял ее, не обращая внимания на крики протеста или удивления. Руки исчезли под шелком блузки.

— Боже, как я хочу тебя, — пробормотал он, рванул застежку бюстгальтера и сжал упругие груди, — Я хочу тебя.

Эмма задыхалась от вспыхнувшего страстного желания, забыв обо всем, что произошло до этого. Только сейчас начиналась жизнь. Жизнь с мужчиной, которого она не знала прежде, мужчины, одержимого страстью.

Кровь бешено стучала в висках. Она нужна ему! Эмма все больше погружалась в сознание того, что ее берут, готовая отдаться на волю своего обладателя, стать его безвольной игрушкой, быть слабой, покорной, открывающейся навстречу любым желаниям.

— Возьми меня!

Она любит его! Она нужна ему! Только это имеет значение. Эмма запустила пальцы в золотистые волосы и приподнялась навстречу жадным губам.

Дрожащими руками Макс быстро расстегивает пуговицы на блузке, стаскивает, отбрасывает в сторону ее одежду. Первобытное рычание вырывается из груди, он припадает к твердому соску, втягивает этот бутон, ласкает языком, чувствуя, как он вырастает.

Волна предчувствия накатывает на Эмму, и она тихо стонет. Потом все громче и громче, и вот уже крик, крик наслаждения разносится по дому. Нет больше хрупкой куколки!

Плоть его твердеет и наливается кровью. Хриплые стоны Эммы обещают упоительный восторг. Впервые Макс испытывал такое возбуждение. Он дразнил ее грудь языком и пальцами, другая рука скользит по бедрам под юбку. Тонкий нейлон разорвался от нетерпеливого движения, и трусики летят на пол.

Подняв юбку, Макс опрокинул Эмму на диван и нащупал молнию на джинсах. Вырвавшаяся на волю нежная и твердая плоть радостно затрепетала. Раздвинув колени Эммы, он придвинулся ближе.

Какая-то часть его внутреннего «я» протестовала. Не Эмма! Не так! Не как животное!

Но Макс ничего не слышал: разум, тело, душу — все поглотил пламень страсти.

Вцепившись пальцами в ягодицы, он медленно погружался в горячую расщелину. И вот он вонзился, не думая ни о чем, в тело, созданное для него. И вышел и снова погрузился, вышел и снова…

Крик освобождения, крик наслаждения слился с громкими стонами Эммы, и сильные судороги потрясли его тело.

Очнувшись, Макс услышал шумное дыхание, звучавшее неестественно в наступившей тишине. Грудь под его головой была влажной от пота, аромат духов смешался с пряным запахом напитка любви.

Тело заныло от усталости и отвращения. Внезапно вспыхнула реальная картина: образ Эммы, лежащей под ним среди одежды.

Боже праведный, что он наделал?

Макс приподнялся, но Эмма прижала его к себе.

— Не надо, — прошептала она.

Нет, он не будет слушать ее. Может, страсть и оправдывала его действия, но то, что он бесстыдно использовал ее, не могло примирить Макса со своей совестью. С трудом оторвавшись, он принялся натягивать джинсы. Скрежет молнии был подобен скрипу захлопывающейся двери могильного склепа.