Жил он теперь неподалеку от Марсова поля, снимал уже не комнату и не квартиру, а отдельный маленький домик. Это было престижнее, помогало пускать пыль в глаза и гарантировало секретность происходящего. Переезжая, Кавальон представлял, как на вырученные от продажи украшений старухи деньги он сможет купить новые восточные декорации, «магические» машины, наймет слуг – не тех, сделанных из картона, а настоящих… Он предвидел нарастающий поток клиентов, желающих узнать выигрышные номера в лотерее, отвести порчу, омолодиться, поправить будущее… Преследования и порожденный ими страх, становившийся все более похожим на умопомешательство, спутали все планы. Поначалу Кавальон и вправду нанял слуг. Но очень скоро они начали казаться ему шпионами, присланными тайной организацией. Для успокоения пришлось всех разогнать. Теперь алхимик в одиночестве бродил по двухэтажному дому, пугаясь то собственной тени, то издаваемых собой же звуков, то тишины.

В дверь постучали повторно. Надежда на то, что стук померещился, не оправдалась. Алхимик встал с кресла и, еле дыша, на цыпочках пошел к двери.

Неужели тамплиеры пришли за ним?.. Но ведь Кавальон вел себя тихо! Да, он интересовался свитком всевластия, что правда, то правда. А кто на его месте не заинтересовался бы? Но ведь никаких препятствий тайному ордену Кавальон не чинил! Боролся за заклинание с такими же мелкими, ничего не знающими людишками, как он сам… Да разве это можно назвать конкуренцией? Ну разве за это нужно карать смертью?!.

Так он им и скажет. Обязательно.

До двери оставался десяток футов, когда нетерпеливый стук раздался в третий раз. От страха Кавальон замер на месте. Почему они так волнуются?! Почему требуют открыть так настойчиво?!

А что, если это не тамплиеры?! Что, если это полиция, разузнавшая о подбросе улик, а также о том, что именно Кавальон был последним, кому привелось видеть мадам Жерминьяк живой?! Дико, конечно, будучи полицейским агентом, самому бояться охранников правопорядка… Но чего только не бывает на свете!

От четвертого стука у алхимика закружилась голова. На непослушных ногах, слыша стук собственного сердца, звучащий, словно барабанный бой перед казнью, Кавальон подошел к двери.

– Кто там? – крикнул он, уже ни во что не веря.

– Господин Кавальон, это мы! Мадам Ру и мадам де Труафонтен! Мы с вами договаривались о приеме!

Черт возьми! Клиентки! Сестры, которые записались на предсказание будущего еще за неделю! Он и позабыл о них! Вот до чего довели распроклятые тамплиеры!

Кавальон поправил халат, пригладил волосы, изобразил самоуверенное и загадочное выражение лица, вдохнул, выдохнул, снова вдохнул и открыл.

– Господин Кавальон! А мы уж боялись, что вас нет дома!

Опытным взглядом алхимик смерил клиенток. Несмотря на то что перед ним стояли сестры, – а сходство их лиц было несомненным, – дамы определенно принадлежали к разным общественным классам. Старшая, в чепце, простом полосатом платье, переднике, кожаных мужских башмаках с медными пряжками и косынке, по обычаю наброшенной на плечи, явно была не из богатых. Ее муж, конечно, не поденщик и не рабочий, но и до купцов с фабрикантами ему далеко. Скорее всего, мелкий лавочник. Младшая сестра выглядела совершенно иначе: желтое платье из тафты, атласные туфельки, модная широкополая шляпа в английском стиле, пудра на волосах, золотые сережки. Очевидно, де Труафонтен – это она. Очередная буржуазка, выскочившая замуж за обедневшего дворянина? Или жена богатого мещанина, купившего дворянство за деньги? Смотрит без восхищения, подозрительно. Прячет усмешку. Видимо, пришла просто за компанию. Еще и образованная, наверно… Черт побери! Кавальон ненавидел скептиков. Они всегда портили все сеансы.

Мысленно сетуя на то, что не подготовился, не зажег благовония, не расставил картонных слуг, алхимик повел клиенток в свой кабинет. Плату взял вперед: сказал, что духи без положенной им суммы не снизойдут. Приметил ухмылку мадам де Труафонтен, но сделал вид, что не обращает на нее внимания. Начал бормотать молитву Исиде, уставился на хрустальный шар… но краем глаза усиленно наблюдал за клиентками. Правильно интерпретировать их реакцию было ключевым моментом, определяющим успех или неуспех «предсказания».

– Я вижу букву А… Духи шепчут, что у вас есть близкий человек, связанный с ней! – загадочным тоном произнес Кавальон. Он любил начинать с этой буквы. Она была очень распространенной.

– На А? – удивилась старшая.

– У нас нет никого на А! – торжествующе заключила младшая, скептически настроенная сестра.

Черт, неужели промазал? Нехорошо, когда сеанс начинается со сбоя. Теперь придется предложить цифру…

– Подумайте хорошенько!

– Ой, вспомнила! – неожиданно обрадовалась мадам Ру. – Это же мой муж.

– Что за вздор ты несешь?! Твоего мужа зовут Бертран Ру, разве нет? Или ты уже забыла, за кем замужем?!

– Не просто Бертран, а Бертран Ги Андре! По одному имени от папеньки, от маменьки и от крестного!

Мадам де Труафонтен усмехнулась. Кавальон, не теряя времени, продолжил:

– Он небогат, ваш муж.

– Да-да, так оно и есть! – обрадовалась мадам Ру.

– Вы могли бы сделать более выгодную партию… если бы не поторопились с замужеством.

Старшая сестра посмотрела на прорицателя с восхищением. Откуда он знает?! Женщине было невдомек, что мысли о несправедливости судьбы и определенная зависть к состоятельной сестре читались на ее лице, словно в книге.

– Вам следовало подождать, – продолжал рассуждать алхимик. – В то время, когда вы выходили замуж, ваш отец был еще достаточно беден и вы не могли мечтать о важных женихах. Никто не знал, что вскоре вашей семье улыбнется удача и вы сумеете породниться с таким человеком, с которым и не мечтали общаться…

– Да-да! Господин де Труафонтен!

Теперь следовало закрепить успех. Предсказать что-нибудь такое, во что мадам Ру захочет поверить, – и дело сделано. Дальше – болтай что угодно.

– Скоро дела вашего мужа пойдут в гору. Чем он торгует?

– Он не торговец! – ехидно ответила состоятельная сестра.

– Он типограф, – взволнованно подтвердила мадам Ру. – У нас небольшая печатня.

– Значит, он торгует типографскими услугами! – недовольно сказал алхимик. – Духи не ошибаются!

– У нас совсем мало заказов…

– Скоро заказы пойдут рекой!

– Ох! Да правда ли?

– Столько пойдет заказов, что и не сосчитать будет! – продолжал фантазировать Кавальон. – Газет новых наоткрывают – их всех и не прочитаешь! И что ни день, то новый памфлет, новый листок, гравюра, разоблачение! А у кого печатать? У вас!

– Да выдумки это все! – бросила младшая сестра. – Не слушай его, Изабель. Он пудрит тебе мозги. Я же предупреждала! Пойдем отсюда!

– Откуда ты знаешь, пудрит или не пудрит?! – возмутилась старшая. – Может, и правда заказы скоро пойдут? Муж вот тоже говорит: скоро Генеральные Штаты соберутся, на фракции разделятся, и тут такая политическая жизнь забурлит, хоть святых выноси! Тогда от газетчиков проходу не будет!

– Два дня позаседают, примут налоги и разойдутся, – махнула рукой де Труафонтен.

– Не встревай, сестра! – сказала с раздражением мадам Ру, и Кавальон с удовлетворением отметил, что она на крючке. – Скажите, месье алхимик, а что еще меня ожидает?

– У вас будет сын, – ляпнул тот.

– Ох ты, батюшки! Так я уж, кажись, не в том возрасте, чтобы рожать! Пятерых родила, двое выжили…

«Наверно, погорячился, – подумал Кавальон про себя. – Ей и вправду рожать уже поздновато. Лет тридцать, а то и все тридцать пять. Но раз ляпнул, надо стоять на своем».

– Родите через пять лет, – срок исполнения предсказания желательно было отодвинуть подальше, чтобы не вспомнили. – Мальчик у вас будет. Максом назовете. Максимилианом.

Предсказывать родителям, как они назовут собственного ребенка, – занятие, конечно, странное. Как хотят, так и назовут – разве нет? Но за годы практики Кавальон усвоил важную вещь: чем нелепее прорицание, тем охотнее верят ему клиенты. Максимилианом звали лакея, которого Кавальон уволил последним. Это редкое, звучное латинское имя почему-то запало в душу.