Меня всего трясло. Она подписалась «Скс» Это должно было навести меня на определенные мысли. Новая информация всё меняла. У меня не оставалось времени подготовиться по пути домой. Сюзанна уже отперла спортзал и ждёт меня в помещении, провонявшем потом и резиной. Я потеряю невинность в спортзале, как какой-нибудь качок-подросток в дебильном американском фильме.
Дверь в спортивную кладовку была чуть приоткрыта, Сюзанна сидела на груде матов, с бутылкой красного вина и парой пластиковых стаканчиков. Интерьер являл собой хаотическое нагромождение ворот для игры в мини-футбол, сложенных теннисных столов, стоек для минибаскетбола, беговых барьеров, повсюду валялись мячи всех цветов и размеров. Сюзанна сидела, скрестив ноги настолько естественно и непринужденно — прямо статуя Будды, йога-тичер, а вот мои неуклюжие конечности наотрез отказывались складываться, и чем больше я старался расслабиться, тем сильнее их сводило судорогой. Сдавшись, я пристроился на краешке гимнастической скамейки и торопливо выпил вино, пока мы имитировали беседу.
— С тобой всё нормально, Воган?
— Да, всё замечательно, а почему ты спрашиваешь?
— Нога у тебя трясется что-то слишком сильно.
— О, прости. Вот, затихла. Ещё вина?
— Нет, пожалуй.
— Наверняка должны быть правила насчет распития учителями алкогольных напитков в спортзале после полуночи, — сострил я.
— Да кто узнает? Кофи с Джоном никогда не выходят из дежурки. И вообще я всегда могу запереть дверь!
Она поднялась, демонстративно щелкнула замком и обернулась, кокетливо приподняв бровь. А я, кажется, тихонько захныкал.
Но Рубикон должен быть перейден. Пока мы только болтали — коллеги, которые встретились в пабе, а сейчас просто невинно выпивают в запертом спортивном зале после полуночи.
— Не представляю, как это ты не помнишь, что такое секс! — хихикнула она, присаживаясь рядом и заглядывая мне в глаза.
— Да, но, знаешь, я тут попал в бассейн и сразу вспомнил, как надо плавать. Потом сел на велик и вспомнил, как…
— О, так ты по-прежнему катаешься на велосипеде, водишь машину?
— Не совсем. Я попробовал сесть за руль. И развалил соседскую стену…
Судя по сумасшедшему хохоту, она была ещё пьянее, чем я.
— Хочешь, я дам тебе несколько уроков вождения?
— Не стоит. Думаю, здесь важно, чтобы у инструктора была вторая пара педалей. А, понимаю… — Остаток фразы поглотил поцелуй, который она запечатлела на моих губах.
У её кожи был особенный запах — так может пахнуть парфюмерный прилавок, если поместить его в паб. Примешивался ещё аромат лака для волос. Либо она льет его на себя ведрами, либо пьёт, когда в баре заканчивается водка. «Итак, мы перешли к делу, — подумал я. — Вероятно, это необходимый этап». Интересно, скольких женщин я целовал в предыдущей жизни? По словам Гэри, я был довольно стеснительным, в университете мне никогда не удавалось сравняться с ним в количестве романтических побед, а после встречи с Мадлен я даже не смотрел на других женщин.
Мне удалось оборвать поцелуй — якобы для очередного глотка вина. Я старался изо всех сил, но не мог выбросить Мэдди из головы. Тело этой женщины нисколько не походило на тело матери моих детей. И я точно знал, которое мне нравится больше. Тело Мадлен было гораздо мягче мужского; плавные изгибы бедер и груди, непослушные рыжие кудри, не обкромсанные ради занятий спортом. А потом я совершил нечто, чем не могу гордиться. Когда Сюзанна вновь накинулась на меня, я вообразил, что это Мадлен. Прикрыв глаза, я ответил на поцелуй, а потом жадно притянул её к себе. Сюзанна одобрительно заворчала, а я, не размыкая объятий, целовал её страстно и убедительно, представляя, что рядом со мной та самая женщина, с которой у меня всё кончено.
Она задрала мне рубашку, а я чувствовал руку Мадлен, нежно ласкающую мою спину.
Другая рука Мэдди ерошила мне волосы. Губы стали мягче, а запах гораздо приятнее. Я ещё раз попытался отвлечься от Мэдди. Сегодня ночью передо мной стоит конкретная задача утраты невинности; это цель, которую я сам поставил перед собой, — как люди стремятся пробежать марафон или взобраться на горную вершину. Нужно постоянно стремиться к цели, а мне всё время что-то мешало. Несмотря на очевидные доказательства, я никак не мог поверить, что всё происходит на самом деле, что дрожь восторга, охватывавшая меня при достижении очередного пункта этого маршрута, реальна. Когда руки пробрались под её блузку и ладонь коснулась таинственного механизма застежки лифчика, она соблазнительно предложила мне «действовать увереннее».
Расстегивать женский бюстгальтер — до таких высот я ещё не поднимался! Я фактически получил доступ к женской груди! И женщина не визжит, не разворачивается и не бьёт меня по физиономии — она хочет, чтобы я продолжал. На застежке обнаружились три крючка, но один из них, кажется, застрял в волокнах ткани, откуда его невозможно было высвободить. Я пытался не прерывать поцелуев, продолжая шурудить левой рукой, но конвульсивные движения за спиной всё же вынудили её отодвинуться.
— Ой! Что ты делаешь?
— Прости! Прости — кажется, крючочек зацепился…
— Да просто дерни его как следует — пускай даже порвется, не страшно.
Я потянул решительнее, но хлопковые нити оказались сильнее меня.
— Погоди минутку, я посмотрю, что там творится, вот только очки надену…
Сексуальное напряжение резко ухнуло вниз, пока я тянулся за пиджаком, вытаскивал футляр, открывал его и разглядывал нашу маленькую проблему, словно старый часовщик, изучающий внутренности карманных часов.
— Вот оно! Ах ты, шалун! — уверенно объявил я. Но на самом деле опасался, что финишная прямая к её груди несколько утратит свою привлекательность, поэтому оставил лямочку на её плече и вернулся к поцелуям, надеясь пробудить новую вспышку страсти.
К моему удивлению, она без всяких усилий расстегнула пуговицы на моей рубашке и уже поглаживала мне грудь. Она всё время опережала меня на шаг. Одним ловким движением она освободилась от блузки и лифчика, а потом прямо через голову стянула с меня рубашку. Теперь я мог любоваться грудью Сюзанны. Мы были едва знакомы, но она ничуть не смущалась, раздеваясь передо мной. Мне жутко хотелось потрогать их — прямо ребёнок военного времени, который никогда в жизни не видел диковинного фрукта и не понимал, как к нему подступиться. Она стащила колготки, а я, наверное, должен был последовать примеру и снять брюки. «Но не будет ли это выглядеть чересчур самонадеянно? — подумал я. — Может, она не желает заходить дальше. Не хотелось бы выглядеть извращенцем-эксгибиционистом, демонстрирующим свои прелести в школьном спортзале».
— Ты принёс кое-что? — неожиданно спросила она.
— Хм, у меня в портфеле есть вино, но мы уже выпили целую бутылку, так что…
— Да нет — презерватив. У тебя есть презерватив?
Значит, это всё-таки оно. Бесспорное подтверждение — сексуальный акт действительно состоится.
— А, да, прости, конечно, в бумажнике. — И я метнулся к валявшимся в сторонке брюкам — искать пакетик, купленный Гэри несколько дней назад. — Но это вовсё не значит, что я автоматически рассчитывал, ты же понимаешь…
— Что?
— Я не хотел бы, чтобы ты подумала, будто я был уверен, что у нас с тобой будет секс, поэтому и положил презерватив в бумажник…
— Да что за фигня? Давай натягивай скорее…
— Сейчас-сейчас…
Я потянул краешек фольги и, конечно, не сумел сразу разорвать упаковку. В отчаянии я вцепился зубами, отгрыз зазубренный краешек фольги, в панике отшатнулся, почувствовав вкус стерильного лубриканта. И вот вожделенный предмет у меня в руках, маленький и жалкий. «Из-за этого столько шума? — подумал я. — Мокроватый клочок полиэтилена?» Но презрение всего лишь скрывало очередной приступ страха. Я понятия не имел, как пользуются этой штукой. Недавно девятиклассников учили надевать презервативы в рамках курса «Здоровье и социальные проблемы», но я решил тогда, что будет странно выглядеть, если я вдруг заявлюсь к ним на урок.
