Почти идеальный вариант — я сам предложил себе вернуться, воспользовавшись отсутствием Мэдди.

— А куда мама уезжает?

— В Венецию с Ральфом, — выпалила Дилли, не заметив грозного взгляда старшего брата.

— С Ральфом? А кто такой Ральф?

— Ну как же, Ральф — это мамин бойфренд!

Мэдди вернулась за стол, отхлебнула вина.

— Всё в порядке?

— О, Воган просто великолепен! — воскликнула Джин, мать Мэдди, когда я принёс со стола несколько грязных тарелок и поставил их рядом с посудомойкой. — Взгляни, Рон, — теперь он моет посуду. Разве это не великолепно, Мадлен?

— Всего лишь пара тарелок, мам. Это яходила по магазинам, купила всю еду, готовила начинку, гарниры, накрывала на стол, варила соус и разделывала индейку.

— Всё равно я считаю, это чудесно, когда мужчина помогает по кухне. Взгляни — он даже выбросил объедки в мусор! Он замечательный.

Япромолчал, но всё-таки не упустил возможности подогреть страсти, предложив приготовить кофе.

— Ой, какой ты милый. Но нет, присядь, ты уже достаточно потрудился. Кофе сделаю я. Мадлен, подай мне руку, дорогая.

Рождественский обед прошел легче, чем я ожидал. Все были в восторге от огромной индейки, окружённой рулетиками из бекона и крошечными колбасками, и прежде всего — пёс, повесивший голову под тяжестью греховных мыслей. «О, позор мне! Но сочное нежное мясо так близко и вместе с тем настолько недосягаемо! Боже, я опять истекаю слюной, не в силах справиться с собой, как всё это унизительно…»

Мать Мэдди не проявляла ни малейшей враждебности к изгнанному зятю — напротив, мои положительные качества всячески подчёркивались, как только в пределах слышимости оказывался супруг самой Джин.

— Воган принёс рождественское печенье! Как это благоразумно. Ты видел, Рон? Воган принёс печенье. Как это мило — обязательно внести свою лепту.

Полагаю, честнее было бы всякий раз поднимать большой плакат с сопроводительными титрами.

— Какой же он хороший отец! Ты слышал, Рон? Воган водил детей на ярмарку. Как ребятишкам с ним повезло… (Что следовало сопроводить субтитрами: Ты никогда так не занимался детьми, Рон. Почему бы тебе не брать пример с Вогана?)

Или вот:

— Твой отец никогда не помогал по дому, Мадлен. Сейчас, без Вогана, тебе, должно быть, сложнеё приходится? (Пассаж определённо содержал в себе скрытое послание: Мой муж гораздо хуже твоего, но я всё равно живу с ним.)

И наконец:

— Почему бы вам не привезти детей на лето? Вы четверо прекрасно проведете время вместе, а я помогла бы Рону с домашними делами, за которые он никак не может взяться… (Прямо сигнальные огни, сирена и громогласное полицейское объявление через мегафон: НЕ СМЕЙ РАЗВОДИТЬСЯ, МАДЛЕН! ТВОЯ МАТЬ НЕ ПОЗВОЛЯЕТ ТЕБЕ РАЗВОДИТЬСЯ, ПОЭТОМУ ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ!)

Рон, отец Мэдди, вполне мог обидеться на этот поток бестактных напоминаний о его несостоятельности как отца и мужа. Но уже давным-давно он научился воспринимать речь супруги как фоновый шум, реагируя лишь на триггерные слова.

— Воган предложил подать кофе. Как это мило с его стороны, правда, Рон?

— Кофе? Да, пожалуй.

В целом день можно было назвать вполне удачным, учитывая, что большая часть гражданских войн начиналась именно из-за семейных скандалов в Рождество. Я вручил детям подарки, проведя накануне несколько счастливых часов в магазинах, а Джейми гордо расплатился сам у кассы. Дилли хотела маленький электронный дневник, куда можно записывать секреты, и никто больше не может до них добраться, потому что пароль известен лишь хозяину. Похоже на мой мозг, подумал я, вот только она пока не позабыла пароль.

Я не знал, следует ли подарить что-нибудь Мэдди. Вроде бывшему муже не положено вручать рождественские сувениры бывшей жене, но я всё же обошел несколько ювелирных лавок и наткнулся на прелестное золотое колье, продававшееся со скидкой. И, вынужден признать, оно вызвало определённое напряжение, когда после обеда Мадлен развернула подарок и, ахнув, пробормотала:

— О, не стоило…

Она ничуть не лукавила. Я потратил кучу времени и денег, выбирая идеальный подарок, а получилось только хуже. Мэдди предпочла бы бессмысленный пустячок от бывшего партнера — подтверждение того, насколько я её не понимал. Дети наперебой уговаривали её примерить, но она только покачала головой и вернула ожерелье в коробочку. Впрочем, я заметил, как чуть позже она проскользнула в ванную комнату, прихватив коробочку с собой.

А вот Джин не стала сдерживать восторгов по поводу очаровательного подарка, когда супруг вручил ей растяжку для обуви.

— А что ты приготовила для Вогана, Мадлен? Ты что, не собираешься вручить подарок Вогану?

— Я не приготовила ему подарка, мам. Мы разводимся, помнишь?

— Да, однако пока он всё ещё твой муж, дорогая. Ты могла бы соблюсти приличия…

Но мой подарок явно выходил за рамки обычного соблюдения приличий, и Мэдди прекрасно понимала это. Получается, я демонстрирую благородство, решительно защищая высокие моральные принципы, которые обрёл, обнаружив, что она встречается с другим мужчиной. («Не с другиммужчиной, — поправлял меня Гэри, — а просто с мужчиной».)

Итак, на фоне того, что всё Рождество я старательно исполнял роль идеального зятя и внимательного мужа при поддержке неожиданного союзника в лице Джин, поездка в Венецию выглядела поступком эгоистичным и абсолютно неуместным. Джин подчёркнуто беспокоилась, что её дочь будет перемещаться на катере и лодке — и это после ужасных историй, что показывали в новостях.

— Бога ради, Джин, Венеция всё-таки находится в Европе, — сердито ворчал её муж. — её же не собираются похищать сомалийские пираты.

— А вдруг? Некоторых европейцев брали в заложники.

— Да, на Африканском Роге. Сомалийские пираты не станут переплывать Красное море, преодолевать Суэцкий канал и Средиземное море, чтобы где-то на Адриатике захватить чёртову гондолу.

— Но там же всё рядом! Венеция, Сомали. Они хитры и беспощадны, эти люди. Пират моего времени — это забавный подвыпивший хулиган на деревянной ноге, с попугаем на плече. Не понимаю, почему сейчас всё так изменилось.

Нимало не испуганная жуткой угрозой, Мэдди намеревалась выехать в аэропорт утром, в шесть часов, а я оставался со своими детьми. Сначала я волновался, что теща начнет возмущаться, что её отстранили от забот о внуках, но оказалось, Джин считает идею моего возвращения в семью просто великолепной.

— Ну разве не чудесно, что Воган переезжает обратно? Надо открыть шампанское!

— Он не переезжает обратно, мам, он поживёт здесь, только пока меня не будет.

— Устроюсь в гостевой комнате, — подтвердил я. — Супружеское ложе оккупировано собакой.

— Неважно, — заявила Джин. — Дети всё равно будут счастливы, что папа дома. Многие детишки проводят волшебные рождественские дни без отца, и, по-моему, это ужасно печально.

По традиции обильная трапеза продолжилась нескончаемым потоком телевизионных программ, старики включили на полную мощность звук и отопление. Рон заговорил лишь дважды: первый раз спросил меня об отце, на что я сообщил, что сегодня утром, когда навещал папу, он спал; второй вопрос касался уже моего самочувствия, и тут Рон удивил меня, вручив пару библиотечных книжек по амнезии и нейропсихологии.

— Он не станет даже заглядывать в них, Рон, — вмешалась Джин. — Рождество — время радости и счастья, и нечего напоминать людям, что они сумасшедшие.

Вечером мы вместе смотрели фильм, хотя режиссер крайне легкомысленно пренебрегал советами и комментариями матушки Мэдди. Дилли получила на Рождество DVD «Реальная любовь»; меня поразило, как Эмма Томпсон в роли обманутой жены умудряется, несмотря ни на что, сохранить семью. А вот эпизод, где подросток перепрыгнул через ограждения в аэропорту и полицейские его при этом не пристрелили, показался мне несколько неубедительным.