— Тот, кто звонил… он говорил серьезно, или, может быть, это розыгрыш? Один из моих коллег — шутник.
— Как по-вашему, есть у меня шансы, если открыть ресторан под новым именем? Не мексиканский… что-нибудь более гигиеничное. Например, ближневосточная кухня.
— Не такая уж большая разница, как вам кажется. Если непременно хотите заниматься ресторанным бизнесом, то учтите, что сейчас многие богатеют на продаже пончиков. На юге есть одна компания, которая скоро станет общенациональной, но вам придется делать совместную рекламу, и встречные закупки — это тоже проблема.
— В Неваде их пока нет?
— Кажется, нет.
— В 1969 году я пробовал торговать пончиками, но в семидесятые прогорел. Что изменилось?
— В том-то и загадка…
— Неужели никто не знает? Ну же.
— Может быть, знают в Омахе. Посмотрим.
В науке эксперимент не имеет смысла, если его невозможно повторить с тем же результатом. Я точно так же отношусь к ресторанам и кафе. Если блюдо невозможно приготовить одинаково вкусно в Лос-Анджелесе и в Литл-Рок, меня оно не привлечет. Я люблю успешные формулы. Люблю еду, которая прошла проверку и доведена до совершенства, так что можно заказать блюдо и расслабиться, зная, что шеф-повар не использует посетителей в качестве подопытных крыс и не скормит мне какую-нибудь свежеизобретенную фруктовую сальсу. Честно говоря, я предпочитаю рестораны без шеф-поваров: курс их обучения столь стремителен, что на кухне может оказаться буквально кто угодно. Поэтому я рад, что Арт выбрал мясной ресторан «Звезды». Это одно из немногих мест, от которых я всерьез завишу; тамошний комфорт неизменно меня удовлетворяет. На стенах, под стеклом, висят спортивные награды, по залу снуют официантки в шортах и футболках, как будто они только что выскочили из постели какого-нибудь спортсмена. Однажды на «Звезды» подадут за это в суд, но до тех пор я — их поклонник.
Мы садимся на оранжевую виниловую скамью, украшенную эмблемами крупнейших спортивных клубов. Моя задача — каким-либо способом отвязаться от Арта, не ставя под удар возможные отношения с «МифТек». Через три часа — мой рейс в Онтарио, и местный «Хомстед» выдает постояльцам удвоенное число миль в связи с ремонтом и вынужденными неудобствами. Проведя там две ночи, я наверстаю упущенное.
Мы заказываем два фирменных коктейля — большую порцию мартини, украшенную крошечными помидорчиками. Чтобы улизнуть, нужно напоить Арта и при этом не надраться самому. Я это умею. Один из вариантов — отхлебывать из бокала, но не глотать, а сплевывать в салфетку, имитируя чих. А если напиток прозрачный, можно вылить его в стакан с водой, который якобы случайно опрокидываешь, как только он наполнится. Мне слегка стыдно, что я недостаточно мужественен, чтобы открыто заявить о своих возможностях, но, поскольку еще никто не ловил меня на этих фокусах, я стыжусь втайне и готов все отрицать — точно также, как порой поступаешь, оставив грязные трусы в мусорном ведре в номере отеля.
Арт грызет корочку хлеба. Сегодня он разбил мне сердце. Мужчины ставят на кон все, когда открывают собственный бизнес, причем не только деньги. Взять хоть моего отца. Прежде чем развозить пропан, он работал механиком и принимал заявки на ремонт. Иногда, во время урожая, он работал ночь напролет, ездил с инструментами от фермы к ферме, спасал испорченные комбайны и застывшие веялки. Он пил таблетки кофеина, чтобы не спать, и питался почти исключительно шоколадным молоком. Однажды утром отец сказал, что с него хватит, и на неделю залег отсыпаться. Мама рыдала. Отец вышел из комнаты, когда из банка позвонили и сказали, что его предприятию готовы дать ссуду. Он впервые со времен свадьбы надел галстук и отправился подписывать документы. Когда отец вернулся на новеньком джипе, на котором красовалась его фамилия, он стал другим человеком, куда более оригинальным. И этот эффект длился годы. Отец как будто стоял в луче прожектора.
Бифштексы готовят дольше, чем следовало бы, хотя мы оба заказали с кровью. Пока мы ждем, Арт обсуждает проблемы, связанные с моей кредиткой, выказывая изрядную осведомленность по части всякого плутовства — и я не удивляюсь. Он предполагает, что я имею дело не с преступником-одиночкой, а с крупной бандой.
— Вот что они делают — крадут персональную информацию, и у них есть всего пара дней, чтобы ею воспользоваться, поэтому они и устраивают массовые закупки. Одновременно в разных городах, поэтому в банке думают, что держатель карты путешествует. Люди тратят больше денег, когда ездят, так что, когда сумма расходов начинает увеличиваться, программы, которые должны отслеживать жуликов, срабатывают не сразу.
— Откуда вы…
Арт съедает помидорку, прикрыв рот салфеткой, чтобы не брызнуло.
— В моем бизнесе были вещи, о которых вам ничего неизвестно. Деньги, которые нигде не значатся. Стандартные махинации. Все так поступают.
— Жаль это слышать. Впрочем, богатство развращает.
— Я хотел работать честно. Я пытался. Прочел все книжки, написанные людьми вроде вас. «Преодолеть сопротивление». «Реализуй свою мечту».
— Не судите о хорошем начинании по отбросам.
— Визуализация. Временной анализ. Оценка качества. Я все это дерьмо перепробовал. Когда собираешь сотрудников в одной комнате, и вы сидите в абсолютной тишине восемь часов, а потом записываете свои мысли, складываете в коробку и никогда ее не открываете. Ну и тому подобные штучки. И все равно я терял деньги. Терял людей. Получал заверенные письма от разных комиссий, где говорилось, что такая-то подала жалобу, поскольку я ее уволил «ни за что», а на самом деле она запустила лапу в кассу. Инспекции днем и ночью. Туалет для инвалидов нужно перенести — тысяча баксов. Этот стол загораживает выход, платите штраф. Охрана здоровья, пожарная инспекция, налоговая служба… Просто ад. И каждый сует тебе вилы в бок.
— В менеджменте это называется «психическая цена», — я смотрю на официантку, надеясь, что она поторопится.
— Райан, ты не понимаешь. Прости, но ты не понимаешь… Как по-твоему, почему нам никак не принесут еду? Сейчас объясню. Потому что идиот, который надзирает за кухней, час назад выскочил за очередной дозой и получил ножом в плечо на задворках «Стокмэн клаб», поэтому хозяину пришлось поставить на его место старого пьяницу, которого уволили неделю назад за то, что тот харкнул в салат. Человеческие ресурсы? Скажи лучше — человеческие проблемы.
Чтобы успокоить Арта, я признаюсь, что я — всего лишь наблюдатель и никогда не занимался бизнесом. Впрочем, уже слишком поздно, Арт завелся, и даже прибытие порции бифштекса на кости, в собственном соку, в окружении жареного лука, не в силах умерить его гнев. Если он и дальше будет пребывать в том же настроении, я не посмею смыться — первым делом завтра Арт позвонит в «МифТек» и очернит меня. Моя единственная надежда — что он свалится в ближайшие полчаса. Фокус с водой на повестке не стоит, потому что Арт зорко за мной наблюдает, а к трюку с салфеткой я уже прибег. Я заплачу бармену, чтобы он налил Арту виски, а мне — минералки.
— Пойду отолью, — говорю я.
— Я тоже.
Я сильно удивлен — мужчины обычно не ходят в туалет вместе. Арт еще более одинок, чем кажется.
Писсуары наполнены кубиками льда — никто не может внятно мне объяснить, зачем. Управляясь одной рукой, Арт откидывает голову назад и встряхивает самсоновской гривой. А я никак не могу помочиться.
— Поехали в «Мустанг». Сущий притон, зато они подбирают девочек на лучших пляжных курортах. Мой бифштекс — черт знает что, все равно что жевать бейсбольную перчатку.
— А мой ничего себе. Давай пропустим здесь еще пару глоточков.
— Не могу. У меня в голове одна картинка…
Арт расплачивается за еду, вытащив из зажима две купюры по пятьдесят баксов. Есть люди, которые пользуются зажимами для денег, и есть любители бумажников. Представители первой разновидности оставляют щедрые чаевые, даже если сервис никуда не годится, расплачиваются исключительно новенькими бумажками и считают вечер неудавшимся, если не получилось потратить все. Значит, я застряну в Рено. Единственный способ добраться до Онтарио — лететь в Лос-Анджелес и добираться оттуда на машине, но у меня душа не лежит к скоростным шоссе.
