– Эй, это что за пророчество?

– Самое классное, – ответил Серж и протянул руку. – Где мои деньги?

– Я не собираюсь платить.

– Давай быстрей, крохобор!

– За такое паршивое предсказание?

– О'кей, посмотрим, что у меня еще есть… – Серж приложил тыльную сторону ладони ко лбу и закрыл глаза. – Подожди, я сейчас принимаю сильный сигнал. Какой-то бродяга запишет номер твоей машины, через автомобильный департамент узнает твой адрес, явится ночью и убьет тебя во сне. – Серж открыл глаза и улыбнулся. – Ну как, подходит?

Водитель молча протянул доллар.

– Э нет, – сказал Серж. – Это мое особое пятидолларовое пророчество.

Человек не шевельнулся.

– Нет проблем, – сказал Серж, доставая из кармана записную книжку. – Я только черкну твой номер, а за деньгами приду позже.

Человек вытащил из бумажника пятерку, выбросил ее из окна и быстро уехал прочь.

Серж поднял купюру, поцеловал ее и помахал вслед машине. Потом огляделся и улыбнулся всему, что его окружало. Винные магазины, знаки, предупреждающие об опасности ограбления, автобусные скамьи с рекламой программы «Двадцать ступеней», объявления о поиске потерянных собак и бездарное утреннее радио. Темное дизельное облако висело над перекрестком. Ах, эти прогулки на природе! Серж повернулся и направился в противоположную от улицы сторону. Назад в свое болотце. Это было маленькое болотце, но оно принадлежало ему. Оно приютилось в петле автомобильной развязки в той части Тампы, где шоссе И-275 выгружает посетителей парка развлечений Буш-Гарденз перед дешевыми мотелями, буфетами для завтрака, назойливыми местными жителями и знаменитыми американскими горками – аттракционом «Кумба» с тремя мертвыми петлями. Серж раздвинул ветки ежевики, протиснулся под ними и оказался на полянке – в лагере бродяг. В центре картонного городка несколько грязных оборванцев разводили небольшой костер. Повсюду в беспорядке валялись пустые пивные бутылки. Исключение составлял юго-восточный сектор: там они формировали строгие геометрические фигуры в «саду пивных бутылок» Сержа.

Серж подсел к костру. Остальные парни придвинулись ближе. Серж начал раздавать деньги.

– Как у тебя получается столько набирать? – спросил Том Толедо.

– И почему ты раздаешь деньги нам? – осведомился Сэм Саратога.

– Почему у тебя нет прозвища? – поинтересовался О'Доннелл Ночной Поезд.

– Я простой человек с простыми потребностями, – ответил Серж. – Сейчас придерживаюсь пути восточного воздержания, чтобы избавиться от материальных желаний.

– Как ты стал бездомным? – вмешался Уилли Коклюш.

– О нет, я не бездомный. Я турист.

Они засмеялись и передали ему бутылку.

– Нет, правда. С детства люблю путешествовать. Обычно я отправлялся в поход в государственные парки, но в больших городах больше опасностей и удовольствий.

– А твоя борода?…

– Вонючая одежда?…

– Попрошайничаешь на улице?…

– Это для копов. Если ты беглец и хочешь, чтобы полиция тебя не трогала, а все остальные оставили в покое, притворись бездомным. Никому не смотри в глаза. Как будто ты человек-невидимка. Даже если попадешь в какую-нибудь переделку, все равно ты не стоишь лишней бумажной работы. Тебя просто или отвозят за черту города, или приказывают валить отсюда, даже отпечатки пальцев не снимают.

– Ты прячешься от копов? – догадался Том.

– С тех пор как удрал из Чаттахучи.

– Ты бежал из Чаттахучи? – встрепенулся Сэм.

– Несколько раз.

– Не там ли держат сумасшедших? – спросил Уилли.

– Э-э, парни, можно подумать, вы – группа сплошного ментального здоровья, – ответил Серж.

– А за что тебя посадили? – спросил Том.

– Я убил компанию бродяг.

Бродяги начали отползать от Сержа.

– Да не бойтесь! Я пошутил! Господи!

Бродяги потянулись назад.

– Конечно, откуда вам знать, что у парня из Чаттахучи на уме?

Бродяги встали.

– На этот раз я пошутил, – сказал Серж. Они сели. – А вы уверены?

Бродяги бросились бежать, нелепо петляя.

– Мужики! Да это шутка! Я думал, кто-нибудь из вас способен уловить иронию!.. – Серж встал и сложил ладони рупором. – Я просто прикалывался! Немного надул вас!.. Или нет? Ха-ха-ха-ха!

Со стороны зарослей в дальнем конце лагеря раздался хруст. На поляну ворвались люди.

– Он здесь! Это он мне угрожал! – кричал водитель «исудзу».

– А-ха! – Серж вскочил и бросился было бежать, но несколько копов быстро уложили его лицом вниз.

Серж повернул голову и выплюнул землю изо рта.

– Предсказываю тебе: скоро ты будешь сидеть охранником в «Данкин донатс».[1]

Высокая рыжеволосая дама-психиатр в очках в тонкой оправе и консервативном сером костюме постукивала карандашом по столу. Она посмотрела на неработающие часы на стене, покрытой пятнадцатью слоями высокопрочного латекса, потом на человека, сидящего напротив.

– Знаешь, молчание тоже о многом говорит, – сказала она. – И обычно не приводит ни к чему хорошему.

Серж в своей бежевой смирительной рубашке покачивался взад-вперед и что-то мурлыкал.

– Полагаю, ты недоволен, что снова попал в Чаттахучи, – продолжила доктор. – Вполне естественно.

Серж замурлыкал громче.

– Держу пари, ты разозлился на весь свет. Поделись своими чувствами со мной.

– Да не злюсь я.

– Нет, злишься.

– В жизни не чувствовал себя счастливее.

– Первый шаг – это признать, что протестуешь.

– Ничего подобного.

– Это протест.

– Вам кажется.

– Вовсе нет. Ты сидишь в смирительной рубашке, вынужден разговаривать с тем, кого открыто ненавидишь. Все заметно по твоим телодвижениям.

– Это из-за покроя одежды. Я просил снять ее с меня.

– Почему ты не признаешься, что злишься?

– Потому что я не злюсь, – ответил Серж. Он посмотрел на дипломы на стене. Алике Дорр. – Что это за написание – «Аликс»?

– Мать решила назвать меня через «и», чтобы имя звучало женственнее, но эффект оказался противоположным. Я постоянно получаю кучу разной макулатуры из мужских журналов.

– Это вас раздражает? – спросил Серж.

– Интересно, – сказала доктор и начала что-то записывать.

– Вы не могли бы перестать?

– Если признаешь, что твои настоящие чувства…

– Послушайте, я представляю, что с вашей точки зрения мое положение не особенно радужное. Но я принадлежу к тому типу людей, которые видят стакан наполовину полным, а не пустым. Мне отпущена определенная доля здоровья, существует немало книг, которые я все еще хочу прочитать. Я ничего не могу поделать с тем, что от природы у меня хороший, положительный заряд. Даже находясь в бездействии, я исключительно бодр и жизнерадостен.

– Ты лжешь самому себе.

– Клянусь Богом, я говорю чистую правду. Так устроен мой разум. Каждую секунду, пока я еще жив, меня будто шарахает молнией: «Твою мать! Я все еще дышу! Великий день!» А в вашей книге написано, что именно это – проявление болезни?

– Нет, больным тебя делает клиническая жестокость.

– Я уже объяснял. Некоторые люди просто не подчиняются правилам, неуважительно относятся к социальным обязательствам.

– Поэтому их нужно избивать?

Серж ухмыльнулся.

– Но в такие моменты я чувствую себя счастливым.

Доктор еще что-то записала.

– А что, лучше, если бы я злился, когда бью их? Вы бы отпустили меня раньше?

– А как насчет того, чтобы вообще не применять насилия?

– О, конечно, это вариант!

Некоторое время она продолжала делать записи, потом подняла глаза.

– Ты кого-нибудь убивал?

– Мое дело – знать, ваше – выяснить.

– Скрытность может сработать против тебя. Продлить пребывание здесь.

– Ничего, справлюсь.

– Почему ты отказываешься пойти на контакт?

– Потому что в прошлый раз я вам поверил и открылся. И, к своему удивлению, узнал, что выписка задерживается на неопределенное время, а вы тут же принялись колоть мне всякую дрянь, от которой мозги растеклись, как медовые соты. Почему-то возникло ощущение, будто я оказался в Испании.