– Японский? Кстати, как ваша супруга?

– Моя жена не имеет к этому ровным счетом никакого отношения.

Рандаццо видел, как пялился Мэсситер на Кьеко, когда они встречались на банкетах и приемах. В этом взгляде не было простого любопытства, которое вспыхивало обычно в глазах местных, узнавших вдруг, что женщина из Токио вышла замуж за венецианского полицейского. К тому же Венеция в последние годы превратилась из захолустья в космополитичный город, и брак с прекрасной чужестранкой уже не считался чем-то из ряда вон выходящим.

– Не смешно, – добавил комиссар и сам уловил прорезавшиеся в голосе пронзительно-жалобные нотки. – Совсем не смешно.

В следующий момент Мэсситер уже оказался сбоку, сделав всего один, неуловимо быстрый, по-кошачьи бесшумный шаг.

– Наоборот, – прошептал англичанин в самое ухо гостю. – Это не просто смешно – это восхитительно. Давайте поговорим откровенно, потому что мне нужно идти. Гости вот-вот прибудут, а мне вовсе не хочется рисковать, оставляя их наедине с ценностями. Итак… – Мэсситер отстранился и перевел дух. Он снова был тверд и уверен в себе. – Последний раз я видел Беллу Арканджело две недели назад. Я не сплю с местными женщинами больше одного месяца. Для меня это принципиальный вопрос. Они начинают приставать, лапать и вообще надоедают. С сучками лучше расставаться еще до того, как начинаешь терять к ним интерес. Сомневаюсь, что ребенком ее наградил я, но в таких делах никогда нельзя быть уверенным на все сто. Надеюсь, об этом никто не узнает. Полагаюсь на ваши старания.

Рандаццо негромко выругался.

– Вас не было здесь в ту ночь, когда они погибли? Можете это доказать?

– О… та ночь. А где, если уж на то пошло, были вы?

– Работал, – проворчал Рандаццо.

– Работа. Игра. Знаете, для меня это почти одно и тоже.

Он явно что-то знал. Однако говорить не спешил.

Мэсситер смахнул воображаемую пылинку с лацкана пиджака гостя. Лицо англичанина, когда он посмотрел на Рандаццо – лицо стареющей кинозвезды, – не выражало никаких эмоций. Это было лицо человека, неспособного чувствовать. И в этот момент комиссар Джанфранко Рандаццо с полной ясностью осознал, что справиться с таким, как Мэсситер, ему не по силам. Он допустил несвойственную для себя ошибку, сделал опрометчивый шаг, и исправить оплошность можно лишь унизительным жестом покорности.

– До часа ночи я был занят. Потом спал. Один.

– Здесь?

Мэсситер нахмурился:

– Вы на редкость настойчивы, Рандаццо. Но так ли уж это разумно? К тому же вам прекрасно известно, что Арканджело не позволяют мне оставаться здесь на ночь. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы получить разрешение на проведение сегодняшней вечеринки, хотя это скромное мероприятие столь же отвечает их интересам, как и моим. Нет. Я был у себя. Сначала с женщиной. Потом один.

Квартира Мэсситера находилась в доме у набережной, неподалеку от его яхты, стоявшей возле Арсенала. Попасть оттуда на остров не составляло большого труда. Ключ ему могла дать Белла.

– Послушайте меня, Хьюго. Вы были заняты до двух ночи. Лучше даже до половины третьего. И ваша женщина должна это подтвердить.

Англичанин пожал плечами, как будто речь шла о какой-то мелочи.

– Поймите, это важно, – настаивал комиссар.

– Хорошо.

– Придерживайтесь этого варианта. Остальное предоставьте мне.

– Я с самого начала предоставил остальное вам, – с упреком заметил Мэсситер. – И посмотрите, в каком положении оказался.

– Я разберусь, – заверил его Рандаццо. – Можете не сомневаться. Эта женщина… Нам нужно знать, кто она. Ей придется дать показания. Вы можете на нее положиться?

Мэсситер посмотрел на комиссара с легкой улыбкой.

– Учитывая, что вы не более чем моя собственность, ценность которой не соответствует первоначальной цене, должен сказать, меня смущает ваша сегодняшняя дерзость. Надеюсь, моя снисходительность будет достойно вознаграждена. И…

Он выдержал небольшую паузу и, прежде чем закончить разговор, посмотрел комиссару в глаза. Твердость этого взгляда и полыхнувший в глубине голубых ледышек огонь заставили Рандаццо поежиться.

– …в самое ближайшее время. В списке моих добродетелей терпение не значится.

– Но я не могу спасать вас от вас же самого! – возразил комиссар, напуганный собственной опрометчивостью и появившейся вдруг неуверенностью в успехе. А что, если ему не удастся побиться результата, приемлемого как для англичанина, так и для его собственных хозяев? – Эта женщина скажет то, что нужно? Мэсситер усмехнулся. Холодное пламя в его глазах, так испугавшее Рандаццо, погасло.

– Надеюсь, что да. Наверное, вам лучше спросить у нее самому. Когда вернетесь домой.

Было почти семь. Они опаздывали на прием, но по-другому никак не получалось. Фальконе распорядился составить подробный отчет, особо подчеркнув, что они должны не только изложить факты, но и проанализировать их. Никаких ошибок, никаких дыр в следствии, через которые впоследствии могут прошмыгнуть немалые проблемы. Тереза тоже была занята, причем, судя по хмурому выражению лица, полученные результаты не вполне ее удовлетворяли.

Вечер выдался восхитительный, и даже в лагуне не чувствовалось ни малейшего ветерка. Город застыл, не дыша, словно замер, восхищенный собственным древним величием.

– Так что, Лео был прав? – спросил Коста. – Ты хоть что-нибудь полезное извлекла?

Тереза недовольно поморщилась:

– Кое-что. Оборудование в здешнем морге далеко не самое современное. Откровенно говоря, все на любительском уровне. А серьезные исследования проводятся не здесь, а в Местре.

Мужчины переглянулись, и Коста понял, что они думают об одном и том же.

– А это дело, значит, несерьезное? Погибли два человека. При довольно странных обстоятельствах.

Тереза ответила не сразу. Она смотрела на приближающийся остров с его комплексом из трех причудливых сооружений. Коста тоже повернулся к берегу. Что-то в Изола дельи Арканджели вызывало у него неясное беспокойство. Островок прилепился к Мурано, держась за него тонким железным мостиком с символическим ангелом, как будто так еще и не решив, оставаться ли ему здесь или оттолкнуться и уйти на мелководье лагуны.

– Можно подумать… – Она покачала головой. – Не знаю Я попросила Сильвио проверить для меня кое-что. Посмотрим.

– Замечательно, – простонал Перони. – И как это только Лео удается? Дня не прошло, а все уже разгребают дерьмо вместе с ним.

Тереза тут же наградила его укоризненным взглядом.

– Я бы предпочла относиться к этому иначе: нас пригласили, потому что мы хорошо делаем свое дело.

– Да, да, да. – Перони махнул рукой. – Слышал, слышал. Только не забывай, мы здесь не у себя дома. И, откровенно говоря, я бы предоставил местным самим во всем разбираться. У нас есть приказ комиссара. Провести расследование. Четко и в срок. Преподнести результат ему на блюдечке. И свалить домой. – Он обхватил Терезу за плечи. – Домой. И требуется от нас только одно: выполнить указание начальства. Неужели это так трудно?

Нелегко, подумал Коста, но промолчал. Дело Арканджело оказалось далеко не таким простым, как представлялось, и они все прекрасно это понимали. Произвольное самовозгорание. Испорченный ключ. Запертый в собственном доме Альдо Браччи и буйная толпа у него за дверью. Мысль о Браччи гвоздем сидела в голове. Несчастный брат Беллы определенно что-то знал, но, похоже, еще не решил, стоить ли делиться этим знанием с другими.

От размышлений Косту отвлекла Тереза.

–  УСильвио есть кое-какие идеи насчет этого так называемого произвольного самовозгорания. Он ведь лучше меня разбирается в химии. Я отправила ему материалы. Проверит, проведет анализ. Завтра, самое позднее послезавтра мы будем знать больше.

– Что за материалы? – спросил Коста.

– Ткани. Волокна. Образцы одежды Уриэля. Люди просто так не загораются. По крайней мере в этом мире. Да, там было жарко. Условия довольно необычные. К тому же Уриэль, как известно, плохо слышал и почти не чувствовал запахов. Кто-то, кто знал об этом, мог обработать фартук. Вот я объяснение. Физические законы везде одинаковы. Вопрос в том, чтобы их понять. Может быть… – Она замолчала, и мужчины посмотрели на нее. Чтобы Терезе Лупо не хватало слов – такое случалось не часто.