– Что именно вы от нас хотите? – спросил инспектор.

В глазах Рандаццо вспыхнула надежда.

– Пройдитесь по всем уже имеющимся показаниям. Осмотрите место преступления. Если хотите, поговорите еще раз со всеми членами семьи. Решайте сами. Рекомендую допросить ночного сторожа. Может быть, кого-то еще. Должен предупредить, вам придется иметь дело с семьей убитой, Браччи. Это наши постоянные клиенты. Ничего особенного, мелкие нарушения. Кучка придурков. Представляю, как они сейчас взбешены.

– Как насчет морга? – поинтересовался Коста.

– Съездите туда, поговорите. У нас хороший патологоанатом, Този. Работает уже много лет. Я не прошу вас подгонять факты или кого-то покрывать. Мне нужно ясное, четкое объяснение случившегося на основе собранных улик и свидетельских показаний. Мне нужен отчет, который я могу предъявить кому угодно и заявить, что дело закрыто. Понятно?

Комиссар замолчал, напряженно ожидая ответа. Когда возражений не последовало даже от Перони, он облегченно вздохнул, бросил взгляд на часы и позволил себе улыбнуться:

– Не надо торопиться. Спешка на пользу не пойдет. Когда закончите, уезжайте. Исчезните. Наслаждайтесь отпуском. Вы его заработаете.

Он снова выжидающе посмотрел на Фальконе.

Разумеется, Перони не мог не поиграть на нервах комиссара. Наклонившись вперед, он с сомнением покачал головой.

– Нам потребуется моторка. В полное распоряжение. И конечно, рулевой.

– Разумеется, – неожиданно легко согласился Рандаццо. – Только не называйте его…

Негромкое «пуфф» не позволило комиссару закончить. Остальные вздрогнули. Послышались крики. Коста вытянул шею.

Из факела в вытянутой руке железного ангела вырвалось пламя. Разбиравшийся в проводах седоволосый мужчина поднял голову.

– Микеле Арканджело, – объяснил Рандаццо, – Он здесь капо.

Улыбающийся капо, мысленно добавил Коста. С кривым лицом. Человек, неотрывно смотревший на оживший огонь.

Ник Коста еще раз оглядел затянутые копотью стены и обгоревший пол литейной. Похоже, дым и огонь успели причинить немалый урон. С пожаром такого масштаба сталкиваться ему еще не приходилось. А сколько улик уничтожили боровшиеся с огнем пожарные, полицейские и все прочие, кто побывал здесь до того, как Рандаццо принял решение поручить следствие римским специалистам?

В конце концов все трое молча согласились с предложением комиссара. В любом случае толку от споров и препирательств никакого. К тому же каждый – и это Коста тоже понимал – соблазнился перспективой дополнительного отпуска, пусть даже и ценой нескольких потерянных дней. Провести тщательное расследование, представить толковый отчет и обоснованное заключение по делу, не вызывающему ни у кого ни малейших сомнений, – я гуляй. А потом уже в Рим. Обстоятельства, конечно, не совсем обычные, но и не из ряда вон выходящие. Особенно для Венеции. Кроме того, у Эмили впереди еще месяц. Можно будет посетить Сицилию или не спеша вернуться в столицу через Тоскану и Умбрию.

Но утолишь при условии, что они предъявят комиссару Джанфранко Рандаццо и его приятелю-англичанину именно то, чего от них ждут.

Осторожно обойдя мастерскую, Коста и Фальконе сначала заглянули в печь, где были обнаружены останки сгоревшей женщины, потом осмотрели силуэт, грубо очерченный мелом на грязном, частично прогоревшем дощатом полу. Здесь умер Уриэль Арканджело. Не остались без внимания и периферийные детали. Двое плотников уже закрывали разбитые окна деревянными ставнями – о том, чтобы исследовать их по всем правилам полицейского протокола, нечего было и думать. Высокие деревянные двери, почти полностью обуглившиеся от огромной температуры, пожарные сразу по прибытии снесли с петель топорами. Покачав удрученно головой, Фальконе достал из кармана носовой платок и опустился на корточки. Ключ все еще торчал из замочной скважины. На кольце висели еще несколько. Замок был старомодный, врезной, а это означало, что при вставленном с одной стороны ключе отпереть дверь с другой было уже невозможно, Фальконе повернул ключ вправо-влево, вынул его и аккуратно положил в пластиковый пакетик.

– Дверь действительно заперта? – спросил наблюдавший за манипуляциями инспектора Коста.

– Несомненно, – ответил Фальконе. – Как нам и сказали. Ты же не думаешь, что они стали бы врать?

Прочитать что-либо на бесстрастном лице инспектора всегда было нелегко, а уж проникнуть в его мысли и подавно. Вот и сейчас Косте оставалось только гадать, иронизирует Фальконе или говорит всерьез.

– Тогда получается, что он запер себя сам.

Серые холодные глаза напоминали буравчики. Замечание младшего коллеги, похоже, огорчило инспектора.

– Такая возможность есть, – согласился он.

– А вы допускаете и другие? Но ключ же в замке… – Коста замолчал, пытаясь представить, какие еще могут быть варианты.

– Спокойно, Ник. Не торопи себя. Не старайся думать наперед. Это плохая привычка. Прими за основу, что ты ничего не знаешь, и пусть факты сами расскажут, как все было. Полагайся на них, а не на свою фантазию. Рандаццо, несомненно, прав, и дело действительно простое. Но ты же не думаешь, что я отброшу собственные, приобретенные за долгие годы привычки, верно? Иди прогуляйся, оглядись. А я еще побуду здесь. Пожалуйста… Или хочешь что-то добавить?

– За Хьюго Мэсситером что-то есть, – коротко сообщил Ник.

– Что именно? – У Фальконе даже вспыхнули глаза.

– Не помню. Но имя мне знакомо. Мелькало в газетах. Что-то связанное с музыкой. И смертью. Возможно, даже не одной. Я могу выяснить.

– Думаю, Мэсситера лучше оставить мне.

Чувствуя себя ребенком, отправленным из комнаты, где остались только взрослые, Ник вернулся к разбитому окну н остановился возле двух рабочих в синих комбинезонах. Один держал ставень, второй забивал гвозди.

– Вы здесь работаете? – обратился он к первому, плотному, средних лет мужчине.

Плотники переглянулись и рассмеялись.

– Хорошая шутка, – сказал первый. – Думаешь, у них есть чем платить? Это уже что-то новенькое. Страховая компания, мистер. Они нас прислали, они и платят. Сказали, что окна надо закрыть в первую очередь, а не то счет может вырасти. Меня только удивляет, что Арканджело еще платят какие-то взносы. За последний год это, наверное, единственное, за что они не забыли заплатить.

– Спасибо, – пробормотал Коста и поспешил отойти – подальше от стука молотка и вонючего запаха дешевых сигарет.

Перони не оставлял попыток разговорить двух братьев Арканджело, которые, словно не замечая полицейского, продолжали возиться у печи. Вооружившись ножовками и паяльниками, они продирались сквозь сплетение газовых труб, безжалостно отрезая все, что не подлежало ремонту. Не видя перспектив в этом направлении, Коста отвернулся. Похоже, Рандаццо выдал семье полный карт-бланш на уничтожение чудом сохранившихся улик.

Импровизируй. Именно такой совет давал ему Фальконе в подобных обстоятельствах: если дело напоминает пустую страницу, начни заполнять ее свидетельствами, показаниями, вещественными доказательствами. Коста достаточно хорошо знал инспектора, чтобы понимать, что это значит. Ходи, вынюхивай, суй нос, высматривай, подмечай. Постарайся почувствовать место преступления. В данном случае Нику нужно было поставить себя на место Уриэля Арканджело, ждущего, пока пламя поглотит наконец и его самого, стоящего перед печью, в которой уже догорает жена. Той самой печью, с которой, презрев все условности, будто она была всего лишь вышедшим из строя инструментом, возились сейчас два брата умершего.

И все же последовать совету Фальконе он не мог. Что-то здесь было не так, и, похоже, инспектор тоже это чувствовал. Не все семьи реагируют на подобные события одинаково: у одних прорываются злоба и ненависть, другие просто отказываются верить фактам, третьи замыкаются в себе. Микеле и Габриэль Арканджело со своей стороны демонстрировали к произошедшей трагедии почти полное безразличие. Точнее, реанимацию литейной и факела в руке железного ангела эти двое считали своим первейшим долгом, а ужасную смерть младшего брата отодвигали на второй план.