И я согласился изобразить счастье, потому что силы, желающие этого, были слишком могущественны, чтобы им сопротивляться. Я стал частью пары, Сес уже давно часть пары, и вот теперь мы должны нашими парами встречаться. Их квартира перестала быть для меня запретной территорией, хотя Бриан по-прежнему относился ко мне с недоверием. Он не скрывал глубокого скептицизма, но улыбка Силье заставила его расслабиться. Он выбрал момент и отвел меня в сторону:

– Я не понимаю, как тебе это удалось, но у тебя классная подружка. И хватит все портить.

– Бля!

Ответ этот прозвучал по-дурацки, ведь Бриан никоим образом ничего не напоминал.

Все было так офигительно, что просто не могло не кончиться плохо. Сес и Бриан считали замечательным, что она преклоняется перед мамой, и поэтому мне нужно было тоже проявлять интерес к ее деятельности. Вскоре я уже стоял на концерте вместе с сестрой и ее мужем и глазел на свою девушку, которая пела и двигалась, как моя мама, и меня тошнило. После этого концерта я целую неделю не мог к ней прикоснуться. С моей подачи отношения постепенно сходили на нет, и я заметил, что моя потребность любить потихоньку исчезла. А мне так хотелось сохранить эту потребность.

Я не мог не чувствовать иронии сложившейся ситуации. Чем хуже становилось мне, тем прекраснее чувствовала себя Сес. И ирония заключалась в том, что ей было хорошо из-за того, что она считала, что мне хорошо. Мой страх потерять любовь Сес воплощался в реальность. И вот в один прекрасный день Сес отказалась от меня, сделав выбор в пользу более важных и нужных вещей. Я старался не тревожить свой узел, но для этого требовалось, чтобы никто не обременял меня ничем и чтобы Сес не произносила этих слов:

– Мы уезжаем на месяц в Таиланд. Мы никогда не проводили отпуск вместе, так что пора исправляться. Я так рада. А вы? Может, вам с Силье тоже стоит немного развеяться где-нибудь?

Мне изо всех сил хотелось закричать: «Как ты можешь считать, что все прекрасно? Ты что, не видишь, что я страдаю?» Но я, конечно, не закричал. Я постарался принять это, ведь я уже находился в другом положении. У меня теперь была девушка, которая меня любит. Но меня замучила невероятная боль в животе. Я дал им уехать и не сказал ни слова. Первая неделя была тяжелой, и я то и дело огрызался на Силье. Вторая неделя оказалась еще хуже. Силье поняла, что я могу быть опасным. Они никогда прежде не боялась меня – я не давал повода. Но теперь я дал повод, и она мудро держалась от меня на расстоянии. Третья неделя стала совершенно невыносимой, и я решился на ЭТО. Все мое тело было напряжено, а воздух настолько загустел, что мне хотелось вгрызться и разорвать его на куски.

– Ты не оставишь меня?

– Николай, хватит.

– Оставь меня.

Она не бросала меня, потому что хотела защитить. Я схватил ее за руки и вывернул их.

– Николай, мне больно.

Мой кулак сорвался с места. Я сильно ударил ее в живот, и она тут же свалилась. У нее сбилось дыхание, и она не могла позвать на помощь. Я подумал: «Черт возьми, что ты делаешь? Прекрати, придурок!», но вместо того, чтобы помочь ей встать, я сел на нее верхом и принялся колотить. Я извинялся после каждого удара, и в голове моей кричало: «Остановись! Я прошу тебя. Ты причиняешь ей боль, и я никогда не прощу тебе этого. Хватит! Уймись!» – но все напрасно.

Когда моя рука наконец остановилась, Силье лежала без сознания на полу в гостиной и истекала кровью. Я лег рядом и начал нежно целовать ее – еще и еще. Мы лежали рядом в последний раз. Я заснул, пребывая в необъяснимом покое и с сознанием того, что нахожусь рядом с ней последние часы. Она очнулась с криком. Она почти ничего не видела, так как глаза опухли, как черт знает что, но она увидела, что я ее обнимаю. Я должен был покинуть ее и ушел в другую комнату, подальше от нее, – у меня не было слов, которые могли все исправить. Она вслепую шаталась по комнате, пытаясь найти дверь, и, наконец нащупав ее, выскочила на лестницу и затем на улицу.

Через открытое окно до меня доносились ее крики:

– Помогите мне! Есть тут кто? Мне нужна помощь!

Я был весь перемазан кровью Силье, руки болели. На улице кричали, приехали полиция и «скорая». Я ожидал наказания, но ко мне так никто и не поднялся. Я услышал, как отъехала «скорая», и выглянул в окно. Полиция тоже уехала. Я ничего не понимал. Почему они не пришли ко мне со своими дубинками? Почему не ворвались безжалостно в мою квартиру? Где эти дубинки, которые должны были поломать мне спину? Где сапоги, чтобы изуродовать мое лицо?

Шли часы. Вдруг раздался телефонный звонок. Я нехотя поплелся к трубке. Связь гудела и булькала из-за дальнего расстояния, но я тут же распознал голос Бриана:

– Я убью тебя, сволочонок!

Его слова должны были напугать меня серьезностью настроя, но вызвали у меня лишь улыбку. Пускай убивает – я буду ему благодарен.

Силье не призналась полиции, что это я ее избил, сказав, что стала жертвой случайного насилия на улице, без свидетелей, и не разглядела преступника. Но она позвонила моей сестре в Таиланд:

– Привет.

– Силье, это ты? – Сес несколько растерялась, так как Силье странно гнусавила, а потом и вовсе расплакалась. Сес пришла в панику: – Николай что-то натворил, да?

Да, но не то, чего опасалась Сес. Силье описала ей все детали: сломанный нос, выбитые зубы, сотрясение мозга, двадцать четыре удара. Моя сестра упала на кровать, закрыв глаза, и надеялась, что, открыв их, поймет, что на самом деле все хорошо. Но это был не сон. Она поспешно добралась до аэропорта и, заплатив сумасшедшие деньги, первым рейсом вылетела в Стокгольм, а оттуда в Копенгаген. Бриан находился в бассейне вместе с Аланом и, поднявшись в свой номер вместе с жизнерадостным мальчишкой, не успев как следует обсохнуть, обнаружил записку. Сес нигде не было.

Бриан сидит в Таиланде, сверкая глазами, со смятой запиской в руке и безутешным мальчиком, зовущим свою мать, а она, спутав все планы, одна летит в самолете с незнакомыми людьми, которые не имеют представления о ее боли.

Я мерзавец.

Сес не поехала ко мне. Утомленная и уставшая, она пришла к Силье. Постучав в дверь и ожидая самого плохого, она все же была застигнута врасплох. Дверь открыла не Силье, а Камилла:

– Что вы хотите?

– Я хотела бы поговорить с Силье.

– Вы в курсе, что натворил ваш младший брат?

– Да, именно поэтому я тут.

Она хотела пройти мимо Камиллы в квартиру, но та встала у нее на пути. Сес попыталась проигнорировать ее, но Камилла с силой оттолкнула Сес. Ей не удалось войти. Она отлетела назад и чуть не упала с лестницы, но не ушла. Ей надо было во что бы то ни стало увидеться с Силье, и Камилла не могла ее отпугнуть.

– Мне нужно ее увидеть.

Камилла не отступала.

– Камилла, пусть пройдет.

Эта реплика дала Сес надежду, что все не так плохо. Все же это был голос Силье, а не голос смерти и разрушения. Камилла враждебно посмотрела на Сес, а Силье повторила:

– Пусти ее.

Камилла отступила в сторону с раздражением, и Сес осторожно прошла в квартиру, где увидела Силье с распухшим до неузнаваемости лицом. Сес заранее решила, что проявит мужество и покажет, что готова оказать Силье любую поддержку, – и когда-нибудь она простит меня, и мы все вместе заживем счастливо. Но теперь Сес смотрела на это лицо, в котором раньше были сосредоточены все ее чаяния, и не видела в нем ничего, кроме насмешки над ее надеждой. Она медленно развернулась и поторопилась скрыться.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».