У нее возникло нелепое подозрение, что Хьюго втайне забавляется. Но когда она бросила на него быстрый взгляд, то увидела, что муж рассматривает костюм в витрине бутика, перед которой они остановились. Его глаза были полуприкрыты, а лицо совершенно бесстрастно.
Они обедали в роскошном ресторане и отдали должное цыпленку на вертеле и превосходному бургундскому, которое, впрочем, Сара нашла чересчур тяжелым. А потом, соблазнившись аппетитным видом, она заказала бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками, заметив довольно, что, к счастью, подобные вещи не оказывают влияния на ее вес. Хьюго, заказавший на десерт сыр, согласился, заметив, что в таком случае она может поглощать взбитые сливки в неограниченном количестве.
После обеда они прогулялись по Нева-Шпигельстраат, которая, как заметила Сара, совершенно не выглядела новой. Почти все дома на ней были построены по крайней мере двести лет назад. И сейчас в них расположились антикварные магазины. Они прошли всю улицу, и Хьюго заботливо купил для нее «koekeplank», так как Сара подумала, что он будет неплохо смотреться на их кухне в Ричмонде. Следующим этапом их прогулки были магазины на Зингель. В одном из них Сару соблазнили старинные голландские гравюры. Хьюго терпеливо ожидал, пока она сделает выбор. Пока покупку заворачивали и оплачивали, она остановилась перед маленькой вазой из тонкого фарфора кремового оттенка, изысканно расписанной красновато-коричневыми и розовыми цветами, с добавлением зеленого, синего и желтого. Когда муж поинтересовался, нравится ли ей ваза, Сара осторожно кивнула. Ей ваза нравилась чрезвычайно, но она знала, что, если признается в этом, Хьюго обязательно купит ее.
— Откуда эта ваза? — захотела она узнать. — Я никогда не видела ничего подобного.
— Виисп, — со знанием дела ответил Хьюго. — Приблизительно восемнадцатый век. Она очаровательна.
Она забыла об осторожности.
— Она просто великолепна! Хьюго, я тоже хотела бы сделать тебе подарок. Здесь есть что-нибудь, что тебе нравится? Что-то нужное или просто красивое, что бы ты хотел иметь?
— Да, есть. Оловянная чернильница для моего письменного стола. Вон там в витрине. — Он очаровательно улыбнулся. — Мне выйти, чтобы ты смогла спокойно ее купить?
— Ну, д-да. Мне говорить по-английски?
— Разумеется. Если что, я приду на помощь.
Чернильница была довольно красивой. Сара купила ее, но, раскрыв кошелек, чтобы расплатиться, спросила:
— Хьюго, я могу расплатиться английскими деньгами?
— Разумеется. На это у тебя должны быть особые причины, ведь, насколько я помню, у тебя в кошельке достаточно голландских денег?
Она пересчитала английские фунты и, пока хозяин лавочки отсчитывал сдачу, ответила:
— Да, это так. Глупая причина, но мне хотелось купить тебе подарок на собственные деньги, которые я сама заработала. У меня еще немного осталось. Ты не возражаешь?
— Это делает подарок вдвойне приятным, Сара. Спасибо. — Он отошел поговорить с хозяином магазина. Она увидела, как муж передает ему какие-то деньги. Наверное, решила Сара, плата за гравюры.
Они уехали из отеля после чая. Вирхутен находился в шестидесяти милях, но послеобеденный покой был так приятен, что им не хотелось спешить. Хьюго выехал на шоссе, сразу за границей Амстердама, и взял направление на Хилверсум и Виисп, затем повернул на дорогу, которую, оказалось, хорошо знал. Они проезжали лесистую местность. Маленькие городки выглядели весьма процветающими, дома были окружены аккуратными садами. В Сестдьике Хьюго проехал совсем рядом с королевским дворцом, подробно рассказывая ей историю Дома апельсинов, затем сделал еще один круг, вернулся на прежнюю дорогу, по которой они и доехали до гостиницы. Она стояла среди лесов — не такая большая, как другие, но отличалась уютом и роскошными номерами. Сара, переодеваясь, осмотрела свою комнату и решила, что Хьюго — тот человек, кто добивается от жизни всего самого лучшего.
Позднее, когда они сидели за обеденным столом, он спросил:
— Надеюсь, тебе нравится это место, Сара? Я здесь всегда чувствую себя уютно. Отель открылся всего пару лет назад, но он такой уютной, и еда отличная.
Она как раз ела копченого угря, поданного на закуску.
— Очень вкусно. Скажи, Хьюго, тебе что, известны все самые лучшие отели Европы?
— О, моя дорогая девочка, ты слишком хорошо обо мне думаешь, — легкомысленно отвечал он. — Если честно, я нигде так хорошо не чувствую себя, как дома.
— В коттедже? — спросила Сара и увидела смешинки в его глазах.
— Ах, коттедж — это мое убежище, если можно так сказать. Точнее, теперь это наше убежище, ведь так? Когда я приезжаю туда, у меня такое чувство, будто должно случиться что-то чудесное.
— Может, так и будет. — Сара забыла о своем желании выглядеть беспечной. Ее серые глаза мечтательно погрузились в воспоминания об их жизни в коттедже. — А где ты еще чувствуешь себя так же хорошо? — Ее голос звучал настойчиво, и он живо взглянул на нее, прежде чем ответить.
— Теперь, когда ты заговорила об этом, — откровенно сказал он, — я понял, что недавно несколько раз испытал подобное чувство. Более того, у меня нет сомнений, что, рано или поздно, я буду постоянно его испытывать.
Сара молчала. Ведь не хочет же он сказать, что вновь встретит Джанет? Она уже открыла орт, чтобы спросить его об этом, но Хьюго перебил ее:
— Ты спрашивала насчет Велюве. Позволь, я объясню…
Эти объяснения продолжались до конца обеда, а также всю послеобеденную прогулку. Наконец Сара отправилась домой, наполненная полезной информацией и совершенно не в настроении.
Весь следующий день они провели в праздности, так как Хьюго хотел отдохнуть перед многочисленными визитами. Утром они побродили по окрестностям, а днем поиграли в теннис. Сара, которая гордилась своими талантами, была решительно побеждена, но утешалась мыслью, что Хьюго оказывает ей честь, играя с нею. Она утешилась еще больше, когда вечером они оправились ужинать в «De Ouwe Stee» — ресторан, расположенный на ферме восемнадцатого столетия. Обстановка ресторана полностью соответствовала представлениям Сары о старинных голландских интерьерах. Она даже забыла о еде, восхищенно оглядываясь по сторонам, задавая кучу вопросов, на которые Хьюго отвечал неизменно компетентно. Наконец он не выдержал и рассмеялся:
— Послушай, девочка моя, если я пообещаю, что мы еще раз приедем сюда, ты дашь мне спокойно поужинать?
Сара весело улыбнулась, показывая ямочки на щеках, которые он не замечал раньше. Ей вдруг безумно захотелось понравиться ему. Она знала, что выглядит очаровательно в розовом платье джерси, и мягкое освещение было как нельзя кстати.
— Ты уже бывал здесь раньше?
— Да, несколько раз. С Яном.
— Только вдвоем? — настаивала она.
Он начал улыбаться:
— Разумеется, с Яном была Жакоба. Разве я не говорил тебе, что они неразлучны?
Сара разглядывала изящный бриллиант своего обручального кольца, как будто только что увидела, как он великолепен.
— О, три — такое нелепое число.
— Согласен, — ответил Хьюго отвратительно вкрадчивым голосом. — Но разумеется, нас было четверо.
Она тыкала вилкой в жареную курицу на тарелке, от всей души жалея, что начала этот глупый разговор. Как будто ей не все равно, с кем он был! И если он так хочет делать секрет из этого, то она…
Хьюго засмеялся.
— Ну, спрашивай, — предложил он.
Она бросила на него мимолетный равнодушный взгляд:
— О чем спрашивать?
— Разве тебе не интересно узнать о тех девушках, которых я приглашал сюда?
Она изогнула брови, надеясь, что это выглядит как благородное недоумение, и, не удержавшись, встретилась с его веселым взглядом.
— Мне все равно, — раздраженно буркнула Сара и была обезоружена, когда он терпеливо пояснил:
— Ну что ж, Сара, ты совершенно справедливо не испытываешь к этому интереса. Вот почему наше замужество такое… рациональное. Ведь, в конце концов, мы — два совершенно взрослых и уравновешенных человека, а не безрассудные юные создания, чей здравый смысл затуманен эмоциями. — Он загадочно улыбнулся, и ей тут же захотелось стать маленькой девочкой, а не опытной женщиной, чей возраст не позволяет испытывать какие бы то ни было эмоции. — Хочу порекомендовать тебе пудинг из мороженого, хочешь?
