— Ты…

— Похоть, одиночество, скука, тоска. Со всеми случается, дорогой.

— Но… сотня…

Так и подмывает объяснить ей, что ветреность и измена бывают разными. Одних людей толкает на распутство жажда развлечений и жизнелюбие. Это вечные подростки, Казановы. А иные заводят бесчисленные романы от тоски и безысходности, не получая особой радости. Платный партнер знает о втором типе все. Похоже, знает об этом и Бет. Однако выводить ее на столь щекотливую тему я не смею.

Ее глаза обращаются в бездонные колодцы горя, она застывает и снова заводит старую шарманку:

— Я не твоя. И не Майлза. У человека не может быть хозяев. Потом немного приходит в себя и пытается как-то объясниться:

— Согласна, я долго была ветреной и бездумной и при этом всегда мечтала встретить человека, который бы позаботился обо мне, с кем можно чувствовать себя в безопасности. Через какое-то время я нашла Майлза — скорее даже он меня нашел — и подумала: «Наконец-то!» А потом… — Она превозмогает себя. — Не знаю. Все пошло не так. Я не получила того, чего так долго ждала. Бывают люди, — говорит Бет, отводя взгляд, — которые очень редко, время от времени, неверны. Я же время от времени верна. — Поворачивается, нежно целует меня в щеку и вытягивается на диване. — Но нечасто. Чай будешь?

— Не так давно Майлз со мной поделился своими подозрениями: ты с кем-то встречаешься. Я заверил, что он заблуждается. — Бет молчит. — И что он сделает, если узнает?

Она улыбается.

— Наверное, убьет меня.

Раз уж не получается навести порядок в собственной жизни, попробую вмешаться в жизнь Клайва.

В конце концов, нам всем скоро предстоит встретиться в родовом имении, куда мы приглашены на охотничий бал. Под «всеми» я подразумеваю и Эмму, по-прежнему неизменную спутницу нашего достопочтенного. А поскольку лично меня совсем не радует перспектива целых восемь часов трястись вместе с этой занудой на заднем сиденье битком набитого микроавтобуса, думаю, самое время Спунеру Третьему избавиться от своей ведьмы и сойтись с Амритой.

Мы с Кэт устраиваем вечеринку и приглашаем всех друзей: Клайва, Амриту и Майлза с Бет. Клайв принимает приглашение с восторгом, решив соврать Эмме, будто пришлось задержаться на работе. Амрита лишь выпьет с нами пару бокалов, а потом ей надо спешить по делам. Так что придется обойтись и этим.

Я помогаю Кэт готовить — это так трогательно. Вернувшись к столу, я как бы невзначай говорю:

— Как жаль, что Эмма не сможет прийти. Надеюсь, повеселимся в Шотландии. Мне это положительно все больше и больше нравится.

Достопочтенный бросает на меня прожигающий взгляд. Амрита перехватывает его и поднимает к губам бокал, пряча улыбку.

Чуть позже она встает и, сославшись на лекцию о похоронных церемониях аборигенов острова Сулавеси, начинает собираться. Не находя веских возражений, мы прощаемся с ней. Чмокаю Амриту в щечку и говорю:

— Скоро увидимся.

Она кивает и улыбается. Едва за ней закрывается дверь, Клайв высказывает мне свои «фи».

— Я не сволочь, — протестую я.

— О нет, он сволочь еще та, это я тебе гарантирую, — вставляет Бет.

Кэт забавляется, мне же не до смеха. Бет опрокидывает бокал вина и, хотя еще не пьяна, уже начинает срываться с тормозов — опасная ситуация. Ведь такими вольными шуточками могут перебрасываться лишь близкие люди. А это не укроется от глаз окружающих. Майлз молчит.

— Что ты там понес про Эмму? — продолжает Клайв. — Кто тебя за язык тянет? И что тебе «все больше и больше нравится»?

— Ничего. Ты ведь пока с Эммой, правда?

— Отвяжись от него, Дэн, — говорит Кэт. — Клайв, не обращай внимания.

— Он не понимает, что говорит. Это в его натуре, — добавляет Бет.

Достопочтенный сидит, молча терзая пальцами ни в чем не повинную сдобную булочку. Наконец раздается его замогильный голос:

— Я без ума от нее.

— От Эммы? — ужасаюсь я.

Клайв смотрит на меня, как на самого последнего из всех кретинов, которых он встречал на своем веку.

— Да не от Эммы, ты, клоун. От Амриты.

Я самоуверенно улыбаюсь.

— Мой милый старинный друг, — говорю я. — Я прекрасно все понял. Просто решил подразнить тебя. У тебя же на лбу написано — ты околдован своей индийской принцессой.

— Господи, как же ты иногда невыносим.

— Это его амплуа, — подкалывает Бет.

Игнорирую ее выходку.

— Ты не представляешь, как я тебя понимаю, — обращаюсь я к Клайву. Мне даже хочется похлопать его по руке, но не рискую будить спящий вулкан. — Ты просто не ожидал, что кому-то известно о твоей несчастной любви к смугляночке, — вот и злишься.

— Несчастной? — переспрашивает Клайв. — А тебе почем знать?

— Ну-у… Я просто предположил. — Иду на попятную и начинаю суетливо шарить в карманах, только теперь поняв, что моя шуточка перешла всякие границы и я наступил другу на больную мозоль.

— Гад ты, а не товарищ, — обижается Клайв.

Я протягиваю ему захватанный полиэтиленовый пакет.

— И не хочу я твой слюнявый мятный леденец — ишь какой нашелся заботливый.

— Не стесняйся, — добавляю я в порыве щедрости, — возьми два, если хочешь.

Смерив меня ледяным взглядом, достопочтенный выхватывает из пакета мятного медвежонка и злобно откусывает ему голову.

— Так-так-так, ребята, — говорит Кэт, появившаяся в дверях с большим блюдом отварной семги, — испортите аппетит перед едой. А с Дэна пример не берите — он у нас известный сладкоежка.

— Сластолюбец, — шипит Клайв.

Все в шоке.

Что ж, благие намерения порой приводят к жестокости.

Вечеринка удалась, только Майлз за весь вечер не проронил ни слова. Уходя, Клайв поведал мне на ушко, что недооценивал Бет: она, оказывается, милашка и умница.

— Прелесть твоя крошка, — говорит достопочтенный. — И вы вместе…

— О чем ты?

— Вы будто настроены на одну волну, которую не улавливает никто другой. Я знаю, это не специально происходит. Только все равно очень трогательно. И еще вы все время подкалываете друг друга. Здорово.

— Что-то не пойму я тебя.

— Зато я прекрасно понимаю, — ухмыляется он. — «Много шума из ничего» не читал?

Тихий апрельский вечер. Ресторан на Грик-стрит, за столиком сидит молодая пара. Она — индийская прелестница в сари и кашемировой шали, на каждой руке по золотому браслету, в ушах — золотые с топазом серьги. Сурьма на веках и красная помада — дразнящая смесь Востока и Запада, о чем красавица прекрасно осведомлена.

Ее кавалеру чертовски повезло.

Особенно принимая во внимания некоторые физические недочеты, которые ему доставляют массу беспокойства: он дюйма на два ниже своей спутницы, на голове — едко-рыжая шевелюра, усыпанное веснушками лицо, и еще он до нелепости нервозен. Сидящие в ресторане мужчины уже давно думают про себя: «У тебя ни шанса, приятель. Не на тот калибр замахнулся». И все-таки у нашего скромника определенно имеется одно большое преимущество: время от времени, когда он что-то произносит безо всякой видимой театральности, индийская красавица запрокидывает голову и, потрясая длинными кудрями цвета воронова крыла, заходится звонким пронзительным смехом — да так, что серьги в ушах позвякивают. Будто ветерок пробежал, играя золотыми яблочками на темных ветвях. Ее спутник втайне польщен и осмеливается лелеять надежду, что, может быть, у скромного сына дровосека все-таки есть небольшие шансы на успех.

После ужина Клайв везет Амриту в ее однокомнатную квартиру на Бетнал-Грин, мечтая, как красавица замешкается у дверей в поисках ключа, повернется к нему и проворкует: «Может, заглянешь на чашечку кофе?» И вдруг, стоя на светофоре на Олд-стрит, наш незадачливый влюбленный, к своему неописуемому ужасу, замечает в кармане автомобильной дверцы водяной пистолет. Заряженный! И если, не дай бог, он потечет!.. Катастрофа неминуема. Ладно еще, если бы в нем была вода… Но об этом особая история.

Не далее как утром Клайву пришлось ехать в местечко под названием Руислип на встречу с клиентом, и в пути, когда на дороге царило чудовищное столпотворение, ему приспичило по малой нужде (как обычно случается в безнадежных пробках). Он терпел минут двадцать, а может, и больше. В итоге, когда стало ясно, что если Клайв в ближайшие минуты не облегчится, то произойдет непоправимое, наш бедолага стал судорожно шарить в «бардачке» и всевозможных закутках, пытаясь найти хоть что-нибудь, подходящее для подобного дела. Единственным приемлемым резервуаром оказался розово-желтый водяной пистолет. Наспех воздав хвалу небесам за то, что поблизости нет грузовика и за его торопливыми приготовлениями не следит какой-нибудь потный дальнобойщик, Клайв отвинтил вместительный цилиндр, крепящийся под самым дулом, и со вздохом неимоверного облегчения исполнил то, о чем так давно мечтал. Затем прикрутил резервуар к пистолету, дабы не вытекло непристойное содержимое, и мысленно заверил себя, что непременно опустошит его на стоянке у офиса. И тут же благополучно позабыл о своем намерении…