…вспомнив лишь теперь. Надо же было найти такой неподходящий момент! Именно сейчас, когда рядом сидит самая ослепительная и умнейшая девушка из всех, кого Клайву приходилось встречать в своей жизни, его рассудок занят собственной мочой, которая, вероятно, подтекает из розово-желтого водяного пистолета, так некстати оказавшегося в дверном кармане его маленькой машинки, спроектированной карликами в очках с толстыми линзами и собранной по лицензии в Монголии.

К тому же у него с этой молодой особой уже был один неприятный инцидент на почве мочеиспускания, и Клайву лишь чудом удалось спасти свое доброе имя.

Вот невезуха!

Он угрюмо ведет машину, сжимая руль побелевшими пальцами. Глаза его нервозно бегают, стараясь уследить и за тем, что происходит на дороге, и в дверном кармане с предательским содержимым, и за руками Амриты (такими стройными! такими смуглыми! такими прекрасными!).

Как вдруг спутница восклицает: «Надо было налево!», и — время упущено. Авто пулей проносится мимо нужной развязки и оказывается в ловушке непонятно кем придуманного одностороннего движения на кольце Коламбия-роуд.

— Ох какая досада. Придется объезжать.

— Ни к чему, — говорит Амрита, отстегивает ремень безопасности и тянется к ручке. — Просто притормози у обочины, я сама дойду.

— Точно?

Она кивает.

Наш достопочтенный съезжает на обочину и останавливает машину. Не успевает он и глазом моргнуть — девушка-мечта оборачивается к нему и целует в щеку.

— Спасибо тебе, Клайв. Было здорово.

— Да? Так, может, ты не откажешься еще куда-нибудь со мной сходить?

— Ну, я подумаю, — отвечает она с улыбкой. — Да.

Амрита вылезает из машины, хлопает дверью и, склонившись к окну, посылает нашему другу воздушный поцелуй. Обходит авто и перебирается на другую сторону оживленного шоссе. Клайв не спешит отъезжать — хочет убедиться, что его прелестница благополучно перейдет дорогу, провожая ее любящим взглядом. Индианка сворачивает за угол и скрывается из виду.

И тут достопочтенный замечает двух парней на низкой стене, как раз там, где только что прошла Амрита, — белого и чернокожего; оба в бейсболках, широких мешковатых штанах и откормлены до непомерных габаритов — видно, с младенчества их взращивали на особой протеиновой диете: хрустящих курах и гамбургерах-макси. Один из акселератов провожает индианку взглядом и хлопает приятеля по плечу. Оба встают, сворачивают вслед за ней и исчезают из виду.

Через мгновение Клайв, дико гикая, взвизгивая и похрюкивая, выскакивает из машины и бросается прямо под колеса мчащегося навстречу транзитного автофургона. Водитель, как водится, спит — он с ночи катит из самого Ньюкасла, — и нашего милого друга ждала бы неминуемая смерть, если бы, невообразимо взвизгнув, он не прокрутился на месте и не рванулся обратно к машине за водяным пистолетом, даже не подозревая, что спасся от встречи с приближающимся на полном ходу грузовиком. Клайв снова выбегает на дорогу в полной амуниции: пистолет заряжен и готов выпустить во врага свой негигиеничный заряд. На этот раз достопочтенный сталкивается всего-навсего с такси и, перекувыркнувшись через крышу, отточенным движением суперполицейского вскакивает на ноги по другую сторону автомобиля. Стремглав бросается за угол и видит…

…такую картину: Амрита тянет за один конец сумочки, чернокожий парень — за другой, а белый тем временем уже заносит руку, чтобы «вмазать по роже этой вонючей пакистанке», которая посмела не оказать им должного почтения. Но не успевает его кулак достичь цели, в глаза Курту (ибо так зовут негодяя) ударяет струя какой-то чрезвычайно едкой жидкости. Он пятится назад и вне себя от страха кричит: «Я ослеп! Эта гадина брызнула в меня из баллончика!»

Мильтон (так зовут второго) всегда приходит в крайнюю растерянность, когда на его глазах случаются два действия сразу. Он выпускает сумочку «вонючей пакистанки», озадаченно поворачивается к Курту и тут же получает мощный удар в затылок.

— Хватай его! Мильт, хватай! — вопит Курт, отчаянно сотрясая головой и растирая свои покрасневшие зенки с видом ревушки-карапуза.

Не говоря ни слова, онемевший и бесславный Мильтон поворачивается, готовый вдарить зазевавшемуся Клайву по рубильнику, как вдруг ощущает мощный пинок в ухо — скорее ногой, чем кулаком, — отлетает в сторону и шмякается о стену. Курт, взбешенный как никогда, наступает на нахальную «пакистанку», которая вообразила, что стоит пару раз сходить на карате в свою выпендрежную гимназию, и ты уже Брендон Ли. Ну он ей сейчас задаст. Так отколошматит — мама родная не узнает.

Однако сим воинственным намерениям не дано осуществиться. Даже напротив. Едва он бросается вперед — тут же получает жесткий удар в солнечное сплетение, складывается пополам и обмякает, словно парус в штиль. Мильтон тем временем еще раз нерешительно наступает, но Амрита мягко гасит его пыл и валит с ног ударом ладони. Курт тоже садится в лужу, уронив подбородок на грудь.

Клайв выпускает из рук водяной пистолет, который все время побоища крепко сжимал в кулаке, и поворачивается к Амрите.

— Цела?

— Спрашиваешь. — И к немалому удивлению и удовольствию достопочтенного, индианочка пускается в слезы, прыгает в его объятия и утыкается лицом в плечо, а темные, шелковистые и такие пряные волосы щекочут его конопатую щеку.

Полчаса спустя они сидят на диване в небольшой, но изысканно обставленной квартире Амриты и пьют китайский чай. Наша красавица так замучила моего приятеля своими извинениями «Прости, Клайв, я так виновата», что в конце концов он был вынужден проявить строгость и устроить ей выговор за неуместное самобичевание.

Впрочем, он и сам сожалеет, что пришлось больно ударить необразованного и, вероятно, безработного представителя рабочего класса. Да, такой уж добряк наш Клайв.

— Мне его жаль. — Он пожимает плечами. — А с другой стороны, ты могла пострадать. Хотя какое там — с твоим-то уровнем карате.

— Это тайваньский кикбоксинг. Я с ужасом думаю, что и тебе могло достаться. И все из-за меня.

— Чепуха. Ты же не напрашивалась на неприятности.

— Знаешь, я не ожидала такого — в нашей части города обычно безопасно, — говорит Амрита и вдруг переходит на совсем простой язык. — Тут все на виду. Сосед за соседом присматривает. Мы здесь как большая семья. — И, вздохнув, добавляет: — Все равно спасибо. Ты мой герой.

Клайв пялится в чашку, его глаза застилает от гордости.

— Да ладно, чего уж там… — бормочет он.

— Нет-нет, ты в одиночку заломил двух бугаев, которые раза в два больше тебя. То есть ты, конечно, и сам не маленький… — торопливо добавляет она.

— Ты права, — соглашается Клайв. — Рыжий коротышка. На меня и смотреть-то смешно.

— О-о, — говорит Амрита. — Бедненький мой. — Тянется к нему и крепко обнимает своего героя. — Ну вот, я совсем протрезвела. Надо бы еще выпить.

Извлекает из холодильника бутылку прованской «шипучки». Клайв и Амрита чокаются.

— За тебя.

— За тебя… мой герой.

Говоря по правде, Клайв совсем растерялся: Амрита его то ли дразнит, то ли совершенно серьезно с ним флиртует. По некоторым признакам — как она кладет ногу на ногу, как скованно улыбается и взмахивает руками — можно допустить, что это вовсе не шутки. В голову закрались дерзкие подозрения, кровь зашумела в голове, и стало страшно до жути.

— Кстати, — говорит она. — А что ты такое налил в водяной пистолет?

— Я? Э-э… Просто мыльную смесь, — мямлит он. — Вода с жидкостью для мытья посуды.

— Ясно, — говорит Амрита и задумчиво умолкает. — А зачем?

— Ну, хм… Э-э… Хотел помыть пистолет. — С этими словами Клайв отчаянно и совсем бессмысленно всплеснул руками, как бы иллюстрируя сказанное.

И сразу понял, что нисколько не убедил свою собеседницу. Нехорошо врать девушке на первом же свидании. Он делает глубокий вдох и выкладывает всю правду.

— Понятно. — Далее следует долгая пауза. Наконец Амрита спрашивает: — Клайв?

— М-м?

— Скажи, у тебя случайно нет серьезных проблем с мочеиспусканием?