Как-то раз Элизабет вышла на улицу, держа в руках бумажный сверток с ирисками домашнего приготовления. Она вплотную подошла к Питеру и уставилась на него своими темно-синими, цвета сапфира, глазами. Затем изящно поправила розовый шелковый бант в темно-каштановых волосах и протянула ему ириску. Питер сказал «спасибо» так, будто ему подарили пол-литра.

— Я сама помогала маме делать ириски, — сообщила Элизабет.

— Очень вкусно!

Тут на них налетела целая стайка детей, и ириски моментально исчезли с ее ладоней. Элизабет ничуть не расстроилась, лишь спокойно облизала сладкие пальцы.

Всю эту сценку наблюдала из своего окна Эстер, и ей очень захотелось пригласить девочку к себе, познакомить ее с Летисией и Энн. В Элизабет не было ничего мальчишеского, резкого, иногда она казалась совершенно бесплотным, воздушным существом, ангелом, готовым воспарить в облака. Но тем не менее Элизабет чаще всего можно было видеть в «мужской» компании. Она предпочитала бег наперегонки с мальчишками, лазанье по деревьям игре в куклы или «дочки-матери» с девочками. Эстер восхищалась такой твердостью характера и стойкостью и была очень рада, когда Элизабет стала приходить к ним в гости.

В самый первый вечер, проведенный на новом месте, Эстер опять увидела местных пташек, которых любила с детства. Питер, которому она рассказывала много историй о животных и птицах, смастерил маленькую кормушку. Пока он работал, ему все время приходилось прогонять Уильяма.

— Положи на место пилу! Не трогай молоток! И вообще, уйди отсюда!

Не тут-то было! Он продолжал крутиться возле Питера. Тот не выдержал и дал брату затрещину. Уильям молча сделал шаг назад и принялся ждать, не сводя глаз с Питера. Он был упрямым и очень редко плакал, даже когда было больно.

Наконец Питер сдался и со вздохом сказал:

— Ну ладно. Будешь держать гвозди.

— Здорово! Я не уроню, честное слово!

И, разумеется, растерял их все — Питеру пришлось ползать на коленях по всей лужайке и собирать гвозди.

У Эстер были свои особые планы относительно сада позади дома. В нем хватало места и для овощей, и для цветов, и для лекарственных трав. Но сначала ей пришлось основательно расчистить территорию. Сад долгое время оставался без хозяина и весь зарос сорняками. Эстер даже наняла в помощь садовника. Часть трав она хотела перевезти с Никсон Сквер, часть — посадить заново.

Эстер полюбила новый дом буквально с первого взгляда. Он не был вычурным, претенциозным. В нем было много больших просторных комнат, но снаружи он выглядел более компактным и не таким огромным, как дома по соседству. Изнутри стены были отделаны деревянными панелями, особенный уют придавали помещениям камины— действующие и декоративные. В этом доме Эстер собиралась остаться навсегда.

Джон также был вполне доволен переездом. Его последние сомнения в необходимости смены дома окончательно рассеялись, когда он увидел, что местность идеально подходила для детей, особенно младших. К тому же до Лондона совсем недалеко, и Джон вполне мог возобновить работу в мастерской без всякого ущерба. А уж Эстер едва с ума не сходила от счастья, что наконец-то вновь оказалась за городом.

В двух шагах от их нового дома располагалась небольшая, но уютная таверна под названием «Ройял Оук», куда любил наведываться Джон. По соседству с ней, стена к стене, находилось большое поместье, принадлежавшее лондонскому банкиру Джеймсу Эшдейлу. Перед особняком был разбит великолепный сад, и все их земельные владения окружала высокая живая изгородь.

В таверне часто говорили о хозяевах этого поместья, которые почти никогда не приезжали туда, а Джон рассказывал все Эстер:

— Эшдейл — вдовец, у него трое детей: двадцатилетний сын и две дочери, которые уже замужем. Он очень редко приезжает в Банхилл Роу.

— А почему, как ты думаешь?

— Это не единственная его резиденция. Я знаю, что у него большой дом в городе и еще одно поместье в Грейт Гейнс, которое он явно предпочитает Банхилл Роу.

— Знаешь, я как-то заглянула к ним во двор. Все в идеальном порядке. Должно быть, это безумно дорого — постоянно держать прислугу и экономку в доме, где практически никогда не бываешь.

Джон улыбнулся.

— Насколько я понял, деньги для него — не проблема. Эшдейл чрезвычайно богат. Отец его начинал с поставок специального снаряжения в Армию Его Величества. Когда-то ему принадлежал и «Ройял Оук». Теперь таверна и поместье стоят бок о бок. Это их семейный бизнес, но Джеймс Эшдейл первым и самостоятельно основал свой банк, Банк Эшдейл. Он его и возглавляет. Вообще-то его полное название — «Банк Эшдейл, Хаммет и компания». Находится он на Ломбард Стрит.

— Такой огромный дом! И так много земли вокруг! — задумчиво проговорила Эстер, подперев кулаком щеку. — Наверняка у них растут лекарственные травы. Как ты думаешь, можно мне поговорить с их садовником и, может быть, взять кое-какие отростки, черенки для моего садика?

— Думаю, что возражать никто не станет.

— Завтра же схожу туда.

Найти садовника Эшдейлов не составило большого груда. Он жил в маленьком коттедже неподалеку от усадьбы. Звали его Томас Коул. На вид ему было около тридцати или немногим за тридцать. Коул был сухощав и подтянут, как и всякий, кто проводит большую часть времени за физической работой на свежем воздухе. У Коула была молодая жена и маленький ребенок. Эстер узнала, что миссис Коул работает в качестве служанки в том же самом поместье Эшдейла.

— Том следит за порядком снаружи, а я — внутри, — добродушно сообщила она гостье, — можете брать любые травы, какие хотите. У нас тут есть и своя грядка, так что выбирайте.

— С удовольствием. Огромное спасибо, — ответила Эстер и положила на столик немного мелочи в качестве вознаграждения. Миссис Коул проворно схватила горстку монет и спрятала их в карман передника.

— Миссис Бэйтмен, а вам самой, случайно, не нужен садовник? А то у вас прямо джунгли.

— Я как раз хотела спросить у вашего супруга, не возьмется ли он за эту работу. Что скажете, мистер Коул? — повернулась к садовнику Эстер.

— О да, мадам. Я начну сразу же, как только вы скажете.

Томас выглядел довольным хотя бы уже потому, что ему дали самому высказаться. Но его жена тут же толкнула его локтем в бок, перехватывая инициативу.

— Он будет делать все-все: и выкорчевывать пни, и стричь траву, если нужно, он и лавочки может сделать деревянные. Он просто мастер!

Эстер не хотелось больше задерживаться в коттедже, и она ушла, размышляя о том, что Томас, должно быть, спокойный, тихий, и очень жаль, что у него такая шумная и не слишком приятная супруга.

Однако прошел еще целый месяц, прежде чем Эстер смогла посетить сад Эшдейла и выбрать травы. Она была обязана помочь Джону в обустройстве новой мастерской, к тому же он остро ощущал ее отсутствие за рабочим столом. По счастью, Абигайль, помимо присмотра за детьми, успевала еще и помогать Эстер по хозяйству. Она специально наняла двух местных девушек, чтобы выучить их готовить и прибирать в доме, и еще нескольких человек в качестве прислуги, для замены тех, что не пожелали покинуть Лондон вместе с Бэйтменами.

В один теплый, солнечный день Эстер с корзинкой в руке отворила высокую резную калитку в усадьбу Эшдейлов. Накануне она известила Томаса о своем приходе, и тот оставил ворота в сад открытыми.

Лужайки по обеим сторонам дорожки, посыпанной гравием, казались искусственными, сделанными из бархата. Ни одного дикого цветочка, не говоря уже о сорняках. Да, Том был добросовестным и замечательным садовником!

Эстер ненадолго задержала взгляд на особняке, выстроенном из розового кирпича. Каменный архитрав украшал высокие окна, закрытые изнутри ставнями. Изящные дорические колонны поддерживали элегантный портик над парадным входом. Медные ручки тяжелой двери были до блеска отполированы, видимо, стараниями миссис Коул.

Особняк выглядел уютным семейным гнездом, которое в прошлом наполняли веселые детские голоса, оживленный шум игр и праздников, словом, где раньше жизнь била ключом. Но теперь в доме и вокруг него царила гробовая, кладбищенская тишина. Запертые ставни придавали ему угрюмый, неприветливый вид…