«Владыка мира, еще будут и будут в этой стране люди, подобные Элимелеху. Еще будут возведены святые Храмы на нашей земле. Еще убегут люди от шумной бессмысленной жизни, и придут к нам, жить с землей, небом, друзьями, молитвами и Богом. Придут усталыми от бесполезной молитвы и серых будней, и тут, на нашей земле, вылечатся от разочарований и создадут небесное царство».
Смотрит Соломон на дум-пальму, а мысли его обращены к Мойшеле на чужбине. Надо ему написать о Рами. Внезапно охватывает Соломона тревога, и гонит его по тропе, между лужаек. На клумбах пылают молодые розы, и в их расцвете чувствуется приближение лета. Впервые после смерти Амалии раскрываются глаза Соломона на красоты окружающего пейзажа. Он видит двор кибуца, погруженный в весну, даже стрижа, чирикающего на стене недостроенного дома. Иллюминация во дворе превращает ночь в день, и стриж бодрствует, и комары, которых он ловит, кружатся облачком вокруг красного фонаря, который мигает, обозначая край котлована. Останавливается Соломон у фонаря, обращаясь к поднимающемуся фундаменту и стенам:
«Строим, а? Строим!»
И вспоминает о плавательном бассейне, который уже построили, а он еще его не видел, и он продолжает ходить по двору кибуца, выпрямив спину, как по своему владению. Так он ходил всегда, пока не ушла из жизни Амалия. Соломон идет к бассейну, вода которого мерцает издали, отражая светящиеся над ними фонари.
Глава восьмая
Адас и Юваль идут по аллее. Воздух напоен ароматом цветущих мандариновых деревьев. Вечер сошел легкими сумерками, и в разломах гор на горизонте проглядывает ночь. Сквозь узоры древесных крон небеса кажутся кружевами. Гомон птичьих голосов среди листвы оживляет воздух. Ворон раскачивает кончик ветки, оглядывая Адас, словно знаком с нею. Может быть, это Коко – ворон Мойшеле. И голос шепчет в душе: «А ты – моя ворона». Порыв слабого ветра подобен ласкающей руке, и она беспокойно оглядывается вокруг. Пропало желание провести эту чудную ночь с Ювалем. Что-то удерживает Адас от близости с юношей, и она вглядывается в высокое небо, убегая от Юваля на одинокую звезду, которая мерцает вдали. Это ее звезда! Светит лишь ей. Напряженное ее лицо озаряется легкой улыбкой: звезда, не известная никому, кроме нее, взошла лишь для нее, и еще немного, упадет на землю, красная и пылающая, подобно комете, принесет ей с высот свет мечты. Юваль прилип к ее спине, дышит ей в затылок, и Адас заносит руку за спину, словно пытается согнать раздражающую ее муху. Они покидают аллею, и звезда исчезает. Около столовой, встречает их член кибуца, останавливается и строгим голосом говорит:
«Сейчас всех мобилизовали на чистку мертвых кур».
Возникла возможность сбежать от Юваля и присоединиться к остальным. Там, конечно же, и Соломон, который не пропускает таких мероприятий. В кармане платья Адас нащупывает письмо от Мойшеле, которое она выкрала с полки дяди на почте. Вот и отдаст его сейчас. В общем шуме и суматохе протянет ему естественным движением письмо, и если лицо ее покраснеет, она отвернется с озабоченным видом, и займется делом. И трудный этот день завершится по-доброму. Оборачивается Адас к Ювалю, чтобы и его позвать на кухню, но не успевает раскрыть рта. У двери возникает Голда, поблескивая темными очками, которые она не снимает даже вечером, лицо ее красно от напряжения, и огромная кастрюля прижата к животу. Она опрокидывает ее над краем мусорного ящика, выбрасывая останки кур. Адас прячется под рожковым деревом. Юваль тянет ее за локоть, и, указывая на Голду, говорит решительным голосом:
«Только бы здесь не застрять».
И они убегают, быстро пересекая площадь перед кухней, и только через несколько минут походка Адас становится более спокойной и уверенной. В покрытом зеленью дворе фонари бросают круги света на цветущие фруктовые деревья. Адас и Юваль одни на всем весеннем пространстве двора. Ботинки Юваля стучат по дороге, шаги Адас не слышны. Проносится порыв ветра, как это бывает ночью в долине. Фонари колышутся и покрываются пылью. От кругов света остаются лишь тени Адас и Юваля, которые отбрасывают фонари. Глаза Адас и Юваля встречаются, и она спрашивает:
«Ну, что сейчас?»
«Идем».
«К бассейну?»
«Он по дороге».
«Но ты поменял направление».
«Хочу показать тебе что-то».
«Что?»
«Чего ты так подозрительна?»
«Сказал – бассейн, так пусть будет бассейн».
«Идем, идем».
Юваль берет ее за руку, приблизившись к ней и обдавая ее запахом своего тела, подобным запаху скошенных трав, опьяняющему ее. Пальцы ее трепещут в его крепкой ладони. По тропе они спускаются к старой прачечной, которая сейчас темна и пустынна. Вот, она и вернулась на место, где когда-то обнаружила Голду, ворующую розовые трусики. И влажное белье, раскачивающееся на ветру, обдает Адас холодом. Смотрит она на белые простыни и опускает глаза. Юваль видит ее застывшей в молчании, обнимает, и губы его ударяют ее в губы, как молот, и зубы его делают ей больно. Адас бьет его в грудь:
«Перестань».
«Почему?»
«Ты еще спрашиваешь?»
«Почему ты такая вредная?»
«Клянусь, еще раз такое сделаешь, и я ухожу».
«Посмотрим».
Юваль нагибается, поднимает сиреневое полотенце, соскользнувшее с плеча, и продолжает идти. Адас тянется за ним, и в душе у нее смешались страх и страсть. Страх, таящийся в ней после встречи с насильником, желание забыть бессонные ночи, и страсть к горячей ладони Юваля и свежему запаху его тела. Эта ночь все же лучше прошедших ночей, и она ускоряет шаги, чтобы достичь Юваля, который смеется, искренне радуясь, и подбрасывая широкополую австралийскую шляпу: «Я ведь знал, что ты хорошая девушка». Они добираются до старых бараков за прачечной, которые были построены в первые дни создания кибуца, и между ними высится эвкалипт Элимелеха. Солнце их раскаляло, дождь промывал, ветер раскачивал, и они посерели, одряхлели и потрескались. Теперь в них проживают солдаты и солдатки, приходящие домой на побывку в конце недели. Это также место проживания добровольцев и битников, приезжающих в кибуц со всех сторон света – работать и учить иврит. Вокруг бараков разбросан мусор, но лужайка в центре освещена фонарем и забита постояльцами. Девушки, в основном, блондинки одеты весьма налегке, открывая бедра любому взгляду. И между всеми сидящими и лежащими бродят несколько фигур, ищущих тех, чьи бедра еще не заняты. Девушка качается и напевает: «Ай би-би, би-би». Гитарист, поражающий худобой, с рассыпанными по плечам белыми волосами, бренчит на струнах. Каждый звук словно бы подчеркивает слова Томера Броша, стоящего в свете фонаря. Огненно рыжие волосы его тоже спадают на плечи и грудь, смешиваясь с не менее рыжей бородой. И все это он отращивает во имя мира, который должен прийти после того, как будут возвращены оккупированные территории. Он дал обет по завершению Шестидневной войны, что бритва не коснется его головы и бороды, пока не придет мир. Томер является представителем молодого поколения в политической комиссии кибуца, которую возглавляет Шлойме Гринблат, и отношения между ними отличные. Он не перестает ораторствовать, показывая знание английского, на который переводит с иврита свою нескончаемую речь. Юваль пытается пройти между лежащими на лужайке телами, и тянет за собой Адас, но она не дается и спрашивает:
«Здесь что, праздник?» «Всегда».
«Давным-давно я здесь не была!»
«Замыкаешься в своем гетто».
«В гетто?»
«Со своим стариком Соломоном».
«Что мы тут делаем?»
«Берем ключ».
«Зачем?»
«Сюрприз».
«Ну, бери его».
«Идем».
«Я подожду тебя».
«Секунду».
«Там, под эвкалиптом».
Ящик молочной фирмы «Тнува» словно бы приготовлен для Адас под эвкалиптом Элимелеха. Она садится на него, прислоняясь спиной к суковатому стволу. Старый эвкалипт склоняет над Адас густую крону запыленных листьев. Жара, в общем-то, ослабела, но все вокруг насыщено хамсином. Ночь теперь – обычная, весенняя, приятная ночь. Луна еще не взошла, и только слабый отсвет ее мигает между облаками. Адас пытается отыскать в небе свою звезду, но она исчезла среди множества других. Адас хочет забыться в этой чудной ночи. Голоса с лужайки доносятся издалека: звуки гитары и песен, взрывы смеха и шепотки. И среди всего этого не замолкает речь Томера Броша. Адас смотрит на Томера, освещенного фонарем. Рыжие его волосы напоминают ей огненную шевелюру Лиоры. Адас не посещала эти бараки с тех пор, как Лиора служила в армии. Последний раз она была у нее, когда та вышла замуж за Рахамима. Лиора жила в бараке, который сейчас виден за спиной Томера. Кто там живет сейчас – парень или девушка, приехавшие домой на побывку? Лиора вышла замуж, получила хорошую квартиру и родила рыжего Боаза. Адас же сидит на ящике, и ничего у нее нет.
