— Неизбежного чего?

— Если там действительно бомба, то я сомневаюсь, что смог бы обезвредить ее, не размыкая цепи.

— Я не сильна в электричестве, переведи на человеческий язык.

Гаррисон поднялся и подошел к дверной коробке с другой стороны.

— Думаю, вам нужно рискнуть.

— Рискнуть?

— Да, так мы обычно делаем в нашем отделе, когда нет другого выхода.

— Подозрительно похоже на то, с чем постоянно сталкиваются родители, — проворчала я.

— Когда будете готовы, отпустите ручку как можно быстрее.

— А ты уверен?

Он спокойно посмотрел на меня своими зеленющими глазами. На его лице не отражалось никаких эмоций.

— Доверьтесь мне. Делайте, как я говорю.

Я еще на пару сантиметров отошла от двери и попробовала разжать пальцы, но они не слушались. Я стиснула зубы, костяшки пальцев побелели. Было ощущение, что в моей руке горячие угли.

— Отпускать? — спросила я. — Такой гениальный парень, как ты, мог бы придумать решение и получше.

— Отпускать, — кивнул Гаррисон.

Я отвела глаза и начала осторожно ослаблять хватку, а потом как можно быстрее отдернула руку. Мысленно я все еще слышала тот взрыв, в котором пострадал Дэйв, все еще ощущала горячую взрывную волну и поток битого стекла, хлынувший на меня и сбивший с ног. И теперь окружающая тишина казалась чем-то неестественным и даже некоторым образом нервировала. Я посмотрела на Гаррисона и увидела, что он вздохнул с облегчением, а потом улыбнулся.

— В нашем отделе подобное на каждом шагу случается.

— А в нашем никогда, — буркнула я и перевела дыхание. Казалось, это заняло у меня несколько минут.

Моя рука снова потянулась к ручке, но замерла на полпути.

— Почему бы нам не позвонить в звонок.

Я нажала на кнопку и услышала, как после трели звонка раздались торопливые шаги и что-то упало на пол.

— Задняя дверь! — скомандовала я Гаррисону, а сама тем временем распахнула входную. Гаррисон уже соскочил с крыльца и побежал огибать дом, а я в это время вошла, держа пистолет наизготовку.

Внутри было темно. После яркого солнечного света мои глаза приспосабливались к полумраку около минуты. А затем я увидела, что на полу в гостиной валяются документы и всякая всячина, вытащенная из ящиков стола.

— Полиция! — крикнула я.

Слева от меня находилась лестница, ведущая на второй этаж. Я прислушалась, но ничего не услышала. Я прошла дальше по коридору, увешанному фотографиями в рамочках. Деревянный пол заскрипел под тяжестью моего веса. По обе стороны коридора располагались двери. Закрытые. Я снова остановилась и прислушалась, не раздастся ли какого шороха. И опять ничего. Было слышно только, как Гаррисон пытается выбить заднюю дверь. Я посмотрела на двери, затем подняла пистолет и подергала ручку двери справа. Ручка не двигалась. Заперто. Я через плечо посмотрела на вторую и протянула руку…

И тут тяжелая дубовая дверь слева от меня с размаху открылась и отбросила меня в сторону. Ручка противоположной двери попала мне по ребрам, словно бейсбольная бита. Я почувствовала, как от места ушиба по всему телу разбегается острая боль, словно у меня сердечный приступ. Колени подогнулись. Пистолет выскользнул из моей руки и с глухим стуком шлепнулся на пол. Я пыталась позвать на помощь Гаррисона, но могла лишь хватать воздух ртом. Из кладовки вышел какой-то человек, мелькнув в полоске света от открытой входной двери. И снова ударил меня дверью. Я пыталась защититься от удара руками, но дверь уже попала мне по лицу.

На этот раз меня отбросило к стене, и я сползла вниз, опустившись на четвереньки. Щека онемела от удара. Такое ощущение бывает, когда отсидишь ногу. Я поранилась. Скорее всего, разошлись швы, наложенные после взрыва. Я чувствовала на языке кровь, стекающую дальше по подбородку. Во рту противный привкус мебельного лака, словно я откусила кусок двери. Посмотрев вниз, я увидела в пределах досягаемости пистолет, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Картина перед глазами становилась все более туманной, стягиваясь в точку по мере того, как я проваливалась в колодец забытья.

И тут я ощутила, что нападавший стоит рядом. Я увидела боковым зрением его темные ботинки и подумала: «Вот и смерть моя пришла». Так я и умру, на карачках. Блин. Я не была напугана или зла. И не жалела ни о чем, что совершила в этой жизни. Мне было ужасно стыдно.

— Мне очень жаль, — раздался тихий голос.

Я вздрогнула, ожидая еще одного удара, но ничего не происходило. Господи, чего он тянет? Я подождала еще несколько секунд, а потом крышка колодца закрылась надо мной сполохом разных цветов, как в детском калейдоскопе.

К жизни меня вернул чей-то голос. Сначала он раздавался издалека, словно кто-то шептал из другого конца длинного коридора. Я не могла разобрать слов, но мне достаточно было просто слушать. Он звал меня снова и снова, и наконец я поняла, что он говорит.

— Мамочка, — говорила Лэйси. — Мамулечка.

Крышка колодца открылась, и на меня хлынул поток света.

— Лэйси. — Мне показалось, что я сказала именно это.

Свет стал ярче, и прямо передо мной возникли очертания какого-то лица Сначала смазанные.

— Лэйси, — повторила я.

Я несколько раз моргнула, и очертания лица начали обретать четкость. Я видела, как двигаются губы, словно говорят мне что-то, но я ничего не слышала. Я еще несколько раз моргнула и попыталась сфокусировать взгляд.

— Лейтенант, — сказал Гаррисон.

Я выбралась из колодца и обнаружила, что полулежу на полу в коридоре, привалившись к стене. Гаррисон придерживает меня за плечо, чтобы я не съехала набок.

— Вы слышите меня, лейтенант?

Я посмотрела на него, а потом по сторонам, пытаясь сориентироваться. И тут мой взгляд остановился на тяжелой дубовой двери, ведущей в кладовку.

— Ах, да, — прошептала я, наконец поняв, где я. И вспомнила звук, с которым дверь ударила меня по лицу.

— Вы в порядке?

Несколько секунд мне казалось, что пол колышется перед моими глазами словно волны, но потом это ощущение пропало.

— Да, в те времена делали крепкие двери. — Я посмотрела на Гаррисона. — Я слышала голос дочери… она…

Гаррисон покачал головой.

— Это был я. Простите, что я не смог войти через заднюю дверь, пришлось залезать через окно.

Я посмотрела на пол. Пистолет все еще лежал рядом со мной.

— Он не взял оружие, — удивленно пробормотала я.

— Вы видели нападавшего?

Я попыталась мысленно воспроизвести события, но процесс застопорился. Все равно что засовывать кассету в видеомагнитофон, который все время ее выплевывает. Я помнила дверь, дверную ручку, вошедшую под ребра.

— Когда я ударилась об ручку, то уронила пистолет. И тут он ударил меня второй дверью.

Щека болела. Перед глазами туман. Я вспомнила запах лака во рту, затем дотронулась до губы, и на пальцах осталась кровь.

— Он сказал, что ему жаль, — сказала я со злостью. Меньше всего вам нужны извинения от типа, чуть было не выколотившего вам мозги. — А сколько я тут просидела?

— Вы несколько минут приходили в себя. Я проверил входную дверь, но злоумышленник уже был таков. Если он и уехал на чем-то, то я не видел машины.

Тут в моей голове прояснилось, словно я вышла из полосы густого тумана.

— Я его видела, — твердо сказала я. — Он стоял в полоске света.

— Можете его опознать?

Я протянула руку, взяла с пола свой «глок» и сунула его обратно в кобуру. Затем оперлась на плечо Гаррисона и поднялась на ноги.

— Это был Суини.

Гаррисон посмотрел на меня с таким видом, словно пытался понять, не вызвано ли мое заявление ударом по башке.

— Из того бунгало? Вы уверены?

Я кивнула.

— Думаю, он что-то искал. Он перерыл весь стол.

— Я вызову наших.

— Черт, — раздался чей-то голос из дверей.

Мы повернулись и увидели женщину, держащую в руках документы из похоронного бюро.

— Я видела вашу машину с рацией. Полагаю, вы из полиции.