Удар Фамонгомадана был страшен, как крик ужаса. На долю секунды опоздал Галаор, но их оказалось достаточно: меч его переломился надвое.

В этот миг Галаор вспомнил безжизненное тело Оливероса в седле еще продолжавшего сражаться коня. Но вспомнил он и другое. Фамонгомадан отступил на шаг и занес для последнего удара свой огромный, черный, остро наточенный меч. В руке Галаора сверкнул кинжал. Быстрый, беспощадный удар в шею. «Хранящий тайну» разлетелся на мелкие осколки, красные от крови.

Фамонгомадан со скрещенными на груди руками, не проронив ни звука и не отрывая от Галаора навеки застывшего непроницаемого невыразительного и упрямого взгляда, упал с конегрифа и камнем рухнул на землю, как большая подбитая черная птица.

БРУНИЛЬДА: Я родилась в твердом деревянном футляре для предмета со струнами, который служит для пения. Значит ли это, что я – лютня, а девушкой стала по ошибке? Множество существ толпилось вокруг меня – больших и маленьких, заросших волосами, толстых, худых. Я одна такая? Мы все разные? Я видела и некоторое сходство: Вы, например, и тот, кто сейчас улетел, похожи. Есть еще такие, как вы? Вас много? Когда кто-то рождается на свет, его всегда хватают и скачут с ним во весь опор на черном коне? Кто заставляет соблюдать эти непонятные обычаи? Мы попали на это животное и летели на нем, потом вы двое танцевали три дня и три ночи молча. Вы были поглощены танцем, и танец ваш был очень красивый. Но зачем? В чем смысл всего этого? И почему вы не пригласили музыкантов, чтобы танцевать под музыку? Я видела другие танцы, при свете костра, но этот мне понравился больше. Я слышала, что мы рождаемся от родителей. А какие они? Мои родители – музыкальные инструменты? А Ваши родители – как лошади или как птицы? Где живут живые существа – в гнездах, в повозках, в седлах? Мне говорили, что есть города. Какие они? Они похожи на деревья? Говорят, что в них живут люди. Города что, они живые или просто огромные? И как в них проникают? Город их проглатывает? В них есть короли. А какого они размера? Маленькие, как кольцо, или громадные, как животное с хоботом? Я заметила, что некоторые существа разговаривают, а другие – нет, но не все языки я понимаю: не понимаю, например, о чем беседуют птицы и о чем кричат собаки. Почему собаки все время кричат? Вы понимаете, что они хотят сказать? Деревья и травы глупые: не могут ни двигаться, ни говорить. Им всегда грустно? Скажите, мы всегда рождаемся такими, какие мы есть, – одни морщинистые, другие без зубов и в перьях, третьи большие, как Вы? Говорят, что все растет и меняется со временем. Я тоже вырасту? Буду большой, как гора, или маленькой, как мышь? Когда я вырасту, у меня появятся крылья, и я смогу летать? Мне так хотелось бы! Я всегда буду такой, как сейчас? Мне больше всего нравятся те, кто похож на меня. Однажды я видела свое отражение в зеркале, и оно мне понравилось. Надеюсь, что я не очень сильно изменюсь: мне не хотелось бы стать похожей на огромных лысых животных с хоботом. А Вы каким были, пока не выросли? Вы походили на эту лошадь? Послушайте, я видела степи, горы, долины. Велики ли они? Говорят, что там, где все это кончается, начинаются огромные волны воды. Какие они? Вы их видели? Скажите мне, что будет дальше? Возвратится летающий рыцарь, и мы снова поскачем? Что за правила у этой церемонии? И что это за церемония? Я не знаю, ни где я, ни что я, ни что вокруг происходит… И у меня столько всяких вопросов! Простите меня за мою назойливость. Просто я ничего не понимаю!

Неимоверно усталый Галаор, лежа на спине конегрифа и сжимая рукоять хрустального кинжала, слушал Брунильду и смотрел в ее детские глаза цвета пшеницы.

Выглядела она прекрасной и нежной, словно спелое яблоко, сидела, спокойно сложив руки на коленях, как и полагается хорошо воспитанной девушке. Ее голос, жесты и манеры такие, какие им полагается быть у веселой пятнадцатилетней девушки.

ГАЛАОР: Я тоже многого не знаю, принцесса. Мы рождаемся от родителей, похожих на нас… Потом растем и меняемся. Наши представления о жизни и наши цели меняются иногда очень сильно. Совсем недавно, гордясь новым блестящим оружием, пополнил я ряды рыцарей. Тогда я думал, что знаю все или почти все… Но постепенно меня начали одолевать сомнения, и сейчас мне кажется, что я не знаю совсем ничего. Я не знаю, правильно ли я поступил, вступив в схватку с Фамонгомаданом… Знаю, что три дня назад дон Оливерос и дон Тристан были еще живы. Знаю, что благородная принцесса – сокровище Страны Зайцев. Не знаю, каким я стану через много лет, и каждый день все больше убеждаюсь в том, что поступки мои слепы и бессмысленны. Есть такие, которые все знают и во всем уверены. Обратитесь к ним. Я знаю лишь, что почти ничего не понимаю. Я такой же, как и Вы: я словно только что родился. Новорожденный со смутными, печальными, болезненными, как хохот в ночной тишине, воспоминаниями.

Больше Галаор не выдержал: уснул, уронив голову на руки.

БРУНИЛЬДА: Не понимаю… Не понимаю того, что Вы говорите.

КСАНФ: Фырканье… стрела вонзается…

БРУНИЛЬДА: Да, мы летим, как стрела, но мы не вонзимся, а мягко спустимся.

КСАНФ: Прыжок, вода, скачка в дыму…

БРУНИЛЬДА: Это не дым, это облака. Как ты странно говоришь! Как тебя зовут?

КСАНФ: Земля, земля… Летучий конь, солдаты в его животе, город в воздухе…

БРУНИЛЬДА: Я спросила, как тебя зовут. Почему ты не ответил?… К тому же я не поняла, что ты сейчас сказал. Ты можешь повторить?

И они продолжали беседовать подобным образом.

Галаор проснулся, поднялся на ноги, подошел к Ксанфу и потрепал его по холке:

– Успокойся, успокойся, дружище: скоро поскачешь по равнине.

БРУНИЛЬДА: Мы несколько часов беседовали с этим господином, но я не понимаю, почему он не выражается ясно?

ГАЛАОР: Потому что это лошадь, принцесса.

БРУНИЛЬДА: Принцесса? Меня зовут Брунильда. И что меняется от того, что он лошадь?

ГАЛАОР: Лошади не могут говорить. Ксанф – исключение. Но понять его все равно невозможно.

БРУНИЛЬДА: Почему его невозможно понять? А зачем он тогда говорит?

ГАЛАОР: Позвольте, Брунильда, я посмотрю, как управлять этим животным. Нам нужно попасть в Страну Зайцев, а я понятия не имею, над какими местами мы пролетаем сейчас.

БРУНИЛЬДА: Вы тоже не знаете, где Вы и что делаете? Все живут, как я: ничего не понимая?

Страшная паника началась во Дворце Засушенной Принцессы, когда в небе над ним показался конегриф. Женщины хватали в охапку игравших во дворцовом дворе детей, из всех окон высовывались головы любопытных. Дисциплинированных лучников остановили лишь в последний миг, когда разглядели на спине чудовища штандарт принца из Гаулы.

Король и Королева спустились во двор. Улыбающийся Галаор сжимал между колен птичью голову конегрифа, заставляя его сделать круг над дворцом. Когда конегриф спустился уже совсем близко к земле, Ксанф, который не мог больше мириться с ролью всадника, спрыгнул на землю и начал скакать и бить копытом, словно хотел проверить, не поднимается ли в воздух и не полетит ли и этот замок Галаор с принцессой Брунильдой на руках передвигался вниз по крылу послушного гиганта. Толпа любопытных окружила конегрифа. Сердца короля и королевы охватила им самим непонятная радость. Под ногами у них путалась какая-то курица. Король хотел осторожно отодвинуть ее, но курица словно окаменела, уставив неподвижный взгляд на Галаора. Король пробовал кричать на нее, топнул ногой, но тут курица вдруг исчезла в клубах неизвестно откуда взявшегося дыма. Галаор остановился. Дым постепенно рассеивался, и из него появились сначала обезьянка, а за ней – Валет Мечей, фея, которую когда-то знали под именем Морганы.

ВАЛЕТ МЕЧЕЙ: Вот и я, детки. Что ж, Галаор, ты отыскал Брунильду. Дай мне взглянуть на нее. О, она нежна и свежа, как спелое яблоко! Меня всегда восхищала точность, с какой исполняются заклятия.