Галаор, я не Брунильда, я карлица Тимотея. Дочь бродяг, которых зимой преследуют волки, над которыми потешаются в грязных портовых тавернах, которым выпали на долю все мыслимые невзгоды и трудности. Я дочь разбойников и попрошаек, а мое ремесло – пение и уродство. До того как встретила тебя, такого огромного и такого благородного, на таком рыжем коне, я полагала свое уродство благословением, а себя – счастливицей: люди готовы платить золотом, чтобы посмотреть на урода и посмеяться над ним. А сейчас, разодетая в парчу и увешанная драгоценностями, я чувствую себя несчастной. Но, Галаор, разве смею я обманывать тебя?

ГАЛАОР: Где Брунильда? Где Оливерос?

ТИМОТЕЯ: Принцессу Брунильду похитили из обоза принца Неморосо черным воином по имени Фамонгомадан. Дон Оливерос отправился за ним в погоню. Доктор Гримальди и принц Неморосо объяснили мне, что подлог они устраивают, исключительно для того чтобы уберечь тебя от гнева непобедимого Фамонгомадана, который влюбился в золотистые глаза принцессы. Дон Оливерос отправился в его Замок Черных Штандартов. Я не хотела идти на этот обман, но мне пригрозили смертью.

Галаор мерил шагами восьмиугольный зал, Тимотея всхлипывала, закрывая лицо прелестными пухлыми ручками.

ГАЛАОР: У меня к тебе одна просьба, Тимотея. Молчи обо всем, что ты мне сейчас рассказала. Продолжай притворяться принцессой Брунильдой до моего возвращения… До этого дня может пройти много времени, но обещай мне не открывать никому правды, даже если ты состаришься в обмане.

ТИМОТЕЯ: Ты поедешь за Брунильдой? Горе мне – я послала тебя на гибель!

ГАЛАОР: Я найду Брунильду.

Доспехи странствующего рыцаря сверкали на полуденном солнце. Ксанф выделывал вольты.

– Поля мечей, порядок без сигнала к бою, – заявил он и пустился галопом.

Как стрела сквозь листву пролетел Галаор меж повозок лагеря Неморосо. Остановил Ксанфа, одним прыжком спешился, выхватил из ножен меч и ворвался в шатер доктора Гримальди. Холодное острие меча коснулось шеи доктора, занятого лечением огромной совы.

ГАЛАОР: Ты немедленно отвезешь меня в Замок Черных Штандартов или больше никогда не увидишь своих звезд.

ГРИМАЛЬДИ: Да ты не на шутку рассержен, мальчик! Принц Гаулы угрожающе приподнял меч. Гримальди вместе с совой упал на пол.

ГРИМАЛЬДИ: Постой, не горячись… Я укажу тебе путь туда. Сам я, ты видишь, болен, да и всадник никудышный, я тебе буду только обузой. Но есть у нас кое-кто, кто может тебя проводить.

ГАЛАОР: Идем за ним.

ГРИМАЛЬДИ (поднимаясь с пола):Позволь только закончить с Вентурой, моей прекрасной совой. Галаор вырвал из рук доктора сову.

ГАЛАОР: Оставь животное. Еще один обман, и я к твоему туловищу голову Неморосо приставлю. Понятно?

ГРИМАЛЬДИ: Понятно. Идем, сумасшедший Тристан отведет тебя в гости к Фамонгомадану. Помни только, что этот человек…

ГАЛАОР: Слушать ничего не хочу. Разве можно брать в провожатые сумасшедшего?

ГРИМАЛЬДИ: Он многое понимает, к тому же он безобидный. Он сумеет отвести тебя туда.

Галаор подтолкнул доктора острием меча.

НЕМОРОСО: Что, убрался этот буйный? А то я уже стал бояться за свою жизнь. Куда ты его отправил?

ГРИМАЛЬДИ: В Замок Черных Штандартов. На этот раз я не смог его обмануть.

Бедняга… Такой молодой…

НЕМОРОСО: Да. И смелый. Надо было попросить его добыть кита – вдруг они и вправду существуют?

ГРИМАЛЬДИ: Молчи, глупец. Видел бы ты, как он на меня смотрел! Как знать, как знать… Звезды Галаора покровительствуют подвигам. И сам он настроен очень решительно.

НЕМОРОСО: Ты уже забыл Фамонгомадана? Лично я не хотел бы еще раз увидеться с ним, даже если он будет сидеть в клетке!

ГРИМАЛЬДИ: Хватит тебе… Пусть лучшее из созвездий сопровождает юного охотника!.. Пойду закончу лечение Вентуры. Она очень напугана, а ты сам знаешь, как она чувствительна к плохому обращению.

Рядом с Галаором на дряхлом одре, вполне достойном своего хозяина, скакал тощий странный старичок.

ТРИСТАН: Я Тристан из Фландрии, рыцарь, совершивший множество подвигов. Сейчас ты видишь меня в таком плачевном состоянии, низведенным до роли поводыря и оруженосца, но только потому, что меня заколдовал волшебник Монтесинос, из чьих когтей я вырвал несравненную Матильду, даму моего сердца!

ГАЛАОР: Простите, но я никогда не слышал об этом волшебнике.

ТРИСТАН: Сразу видно, что вы еще очень молоды и не знаете Испании. Там Монтесинос известен всем.

ГАЛАОР: Мне случалось бывать в Испании, но никто о Монтесиносе мне не рассказывал.

ТРИСТАН: Но о немеркнущей красоте несравненной Матильды вы наверняка слышали?

ГАЛАОР: И об этой даме мне ничего неизвестно.

ТРИСТАН: Что ж, видно Монтесинос околдовал уже всех испанцев.

Дорога простиралась широкая и пыльная. Галаор предположил, что по ней наверняка очень много ездят, но пока им не попалось ни души.

ТРИСТАН: Осторожно, господин мой, на нас нападают!

Галаор осадил Ксанфа, схватился за рукоять меча и направил коня к обочине. Посреди дороги дон Тристан, держа копье наизготовку, издавал боевые крики. ТРИСТАН: Во имя несравненной Матильды, моей дамы, я покончу с тобой, чудовище!

Галаор не знал, как быть: Тристан из Фландрии мчался в атаку на телегу, на которой лежала огромная бочка. Телегу с трудом тащили четыре осла.

ГАЛАОР: Остановитесь, остановитесь, что вы делаете?!

Погонщики соскочили с телеги и с криками убежали прочь. Галаор поскакал к дону Тристану, но не успел остановить его: дон Тристан проткнул мечом бочку насквозь и сам упал с коня. Бочка покатилась по дороге, оставляя за собой мокрый след: от выливавшегося красного вина.

ТРИСТАН: Он смертельно ранен! Сейчас я добью его! И принялся рубить бочку мечом. Погонщики кричали. Галаор ударил дона Тристана рукояткой меча, и тот упал в огромную лужу вина.

Когда дон Тристан открыл глаза, он лежал в густой траве на берегу маленькой речки.

ТРИСТАН: Я убил его, дон Галаор?

ГАЛАОР: Кого?

ТРИСТАН: Гигантского кабана с берегов Аутомедонта, кого же еще?

Тристан спал, а Галаор не мог сомкнуть глаз. Его охватило смятение, как и в тот день, когда он Хиль Осторожный произнес свою речь на лестнице.

Утром они продолжили путь, но Галаор счел за благо реквизировать оружие своего престарелого путника.

ТРИСТАН: Подозреваю, что не Монтесинос лишил меня моего славного оружия, а вы, Галаор. Ничего не прошу, ничего не требую: не гоже оруженосцу носить оружие воина. Но наступит день, когда спадут чары, и снова будет гордо реять мой зеленый штандарт, внушая ужас тиранам и наполняя надеждой сердца отчаявшихся.

ГАЛАОР: Дон Тристан, вчера вы пронзили копьем не чудовище, а бочку.

ТРИСТАН: Меня нисколько не удивляет, что вы так думаете. Монтесинос смеется надо мной, выставляет на посмешище каждый мой подвиг. Потому-то и опустился я до оруженосца. Но я вчера отчетливо видел разъяренного огромного кабана, который ловко уворачивался от меня и яростно на меня бросался. Я, конечно же, не испытывал страха, а вот чудовище, должно быть, пришло в ужас, потому что ударил я его с фланга, а это означает, что оно отступало, убегая от меня.

Галаор ехал молча. Он думал о добром Брудонте. Дон Тристан из Фландрии то вел за собой великолепные невидимые войска, то вступал в битву с такими же невидимыми великанами и чудовищами всех мастей.

Ночь застала их, когда они пересекали каменную пустыню. Вдалеке виднелись какие-то развалины. Заметив огонь костра, они направились к нему в надежде найти ночлег.

У костра сидел старец с ласковыми голубыми глазами. Он улыбался беззубым ртом. Старец встретил их приветливо и поделился тем немногим, что имел.

Любознательный Галаор поинтересовался у старца, что делает он в этой пустыне, и тот, пережевывая слова, рассказал вот такую занимательную историю: