Некоторое время все трое молчали. Потом Слониния заговорила снова:
– Это один из способов рассказать мою историю. Все случилось именно так, как я рассказывала, но я могла бы все рассказать наоборот, и история тоже получилась бы правдивая. Много лет прошло с тех пор, и я уже не знаю, как все происходило на самом деле – так, как я сейчас рассказала, или совсем наоборот. Но, думаю, это все равно: факты я изложила верно.
Галаор помолчал, погладил шею Ксанфа и улыбнулся:
– Что ж, наверное, эту историю можно было бы рассказать и наоборот: вся история, весь мировой беспорядок могли быть заговором против Поликарпо – самого пронырливого из буффонов, – весело заметил он.
Об анахоретах
Шел третий день пути в Страну Зайцев. Окружающий пейзаж представал таким унылым, что от одного взгляда на него сердца путешественников наполнялись тоской. Но наступила ночь, и им пришлось заночевать в этих местах. Припасы у них кончились, и, сидя у небольшого костерка, Галаор мечтал о зайце или перепелке, хотя едва ли в этих местах обитала какая-нибудь дичь. Галаору очень не хотелось ложиться спать на голодный желудок.
Брунильда и ее нянюшка уже мирно спали, когда Галаор услышал осторожный шорох. Кто-то подбирался к нему в темноте. Галаор натянул тетиву лука в надежде раздобыть что-нибудь съедобное, но свет костра выхватил из темноты одетую в лохмотья старушку с морщинистым, почерневшим от солнца лицом. Старушка вдруг закашлялась, и кашель ее разбудил спутниц Галаора.
– В такой пустыне – и такие чудеса: толстуха и коротышка! – засмеялась старушка, обнажив редкие зубы.
Галаор вышел на свет.
– Да они еще и под охраной! Вот только охрана не очень-то надежная: слуга ваш, хоть и хорош собой, да уж больно молод… Вы тут, надо полагать, проездом? В этих местах, кроме благочестивых отшельников, никто не живет. В грехах приехали каяться? Толстуха, наверняка, грешила обжорством, а коротышка, по всему видать, прелюбодейка – она хоть и маленькая, да лицом пригожа…
ГАЛАОР: Она Брунильда, принцесса из Страны Зайцев, а это – Слониния, ее нянюшка. А меня зовут Галаор. Я принц Гаулы. Мы направляемся в королевство Брунильды.
СТАРУХА: Вот и хорошо. У меня для вас кое-что найдется. Наваристый суп из трав. Дичи вы здесь не сыщете, и ваш лук – обуза в этой обители пустынников.
Галаор положил лук на землю, и путешественники уселись вокруг костра, радуясь возможности поесть горячей пищи.
Старуха достала помятую медную кастрюлю.
Запах у супа был ужасный а на вкус он оказался еще хуже, но все трое ели не морщась и не жалуясь.
ГАЛАОР: Сколько лет уже, как вы удалились в пустыню и живете в покаянии и молитве?
СТАРУХА: Живу я здесь уже много лет, но я здесь не за тем, чтобы молиться, а потому, что мне здесь нравится. Видите ли, я не исповедую никакой веры и удалилась в эти края, потому что в мире не осталось ничего, что не вызывало бы у меня раздражения, скуки или отвращения. Особенно отношения с такими же, как я. Люди обманывают сами себя мечтой о спокойной и счастливой жизни. К тому же большинство из них – лицемеры и на самом деле ищут лишь запретных удовольствий…
Галаор поздно заподозрил что-то неладное. Травяной суп странным образом подействовал на него: закружилась голова, он почувствовал слабость. Обеспокоенный, Галаор с трудом поднялся на ноги.
СТАРУХА: Позволь представиться, Галаор: меня зовут Урганда, и еще называют Незнакомая…
Галаор на ватных ногах двинулся к Урганде. Глаза его заливал горячий пот, он почти ничего не видел. Брунильда и Слониния уже уснули возле костра.
УРГАНДА (кричит):В атаку, смельчаки! Хватайте их! Хватайте!
Галаор схватился было за меч, но вытащить его из ножен оказалось так же невозможно, как сдвинуть с места колонну собора. С ужасом смотрел Галаор, как отовсюду с криками выползают полуголые старики и старухи со злобными лицами. Дряхлое, неуклюжее, седое войско бросилось в атаку.
Галаор бил по морщинистым лицам, по дряхлым телам, бил под выпирающие ребра и топтал девяностолетние головы, но силы покидали его, словно года наваливались непосильным грузом, и вскоре он почувствовал себя старее всех стариков, упал на нескольких нападавших на него и заснул.
Блаженство безумия
Рассвет не оживил унылого пейзажа. Галаор проснулся и увидел, что лежит в грубо сколоченной, но прочной деревянной клетке. Неподалеку Урганда готовила в огромном медном котле какую-то бурду.
Вокруг стояло множество мисок и кастрюль.
УРГАНДА: Проснулся?… Кошмары снились?
ГАЛАОР: Где принцесса и Слониния?
УРГАНДА: В надежном месте. У нас через неделю праздник, вот уж старички с ними позабавятся!
ГАЛАОР: Что все это значит? Кто эти старики? Зачем ты с ними все это проделываешь?
УРГАНДА: Так и быть, объясню тебе… Я уже столько времени ни с кем не разговариваю… То есть ни с кем из тех, кто способен мыслить здраво, как мы с тобой…
ГАЛАОР: Это ты-то мыслишь здраво? Да ты ведешь себя, как безумная…
УРГАНДА: Можешь думать обо мне, что хочешь, мне дела нет. Если хочешь получить ответ на свой вопрос, молчи и слушай. Все эти старички были благочестивейшими анахоретами, когда я бежала в эти безлюдные места, спасаясь от преследований Артуро Дикого Кабана. Прикинувшись отшельницей, я спасла свою жизнь, но познала страдания изгнанников. Я решила положить конец страданиям всех пребывавших здесь анахоретов, не лишая их, однако, возможности попасть на небеса за мученичество. Вот уже много-много лет по причинам, о которых я говорить не буду, нет мне равных в приготовлении всякого рода снадобий, так что принялась я искать травы для отвара, который приводит к смешению чувств и порождает видения. Потом принялась создавать рай для всех отшельников, которые обитали в этих местах. Сейчас все они – счастливые и благочестивые сомнамбулы, а я – предводительница спящих. Они живут в святости, а я беру на себя их грехи.
ГАЛАОР: Я полагаю, что подлость – лишать воли разочарованных стариков, жаждущих царствия небесного…
УРГАНДА: Ты считаешь меня злой?
ГАЛАОР: Я считаю тебя хитрой.
УРГАНДА: Ну, с тобой я хитрить не буду. Дам тебе одно снадобье, и окажешься ты в раю. А там сам решай: умереть от жажды или подчиниться и оказаться во власти сладких снов, которые дарит безумие.
Великая аптекарша поставила перед клеткой Галаора графинчик с красноватой жидкостью.
УРГАНДА: Через три дня под палящим солнцем ты согласишься со мной и предпочтешь пытке сон. Вынужденное покаяние озарит твое слабое сознание, и ты поймешь, каким благодеянием является массовое отравление всех этих несчастных… Ты станешь еще одним отшельником, истязающим плоть, а то, что покаяние ты принял не по своей воле, – уже неважно… Впрочем, раз уж ты все равно вынужден будешь принять мученичество, покайся сейчас и приготовься к блаженству безумия – глубокому, сладкому, бессвязному…
Полусон-полуявь
Галаор выдержал пять дней. Лежал на полу клетки, не отрывая обезумевшего взгляда от графинчика с красноватой жидкостью. Граница между сном и явью постепенно стиралась. Он не мог думать ни о чем, кроме питья, приготовленного Ургандой. Казалось, рот уже наполняется вожделенной влагой, но всякий раз, когда рука тянулась к заветному графину, Галаор усилием воли опускал ее. Он боялся потерять сознание, из последних сил держался, чтобы не заснуть. Мучения, которые он испытывал, не заставили его вспомнить свои грехи и покаяться в них: сначала он думал только о побеге и предпринял несколько окончившихся неудачей попыток, а потом все его помыслы были о том, как бы выдержать. Солнце палило, лучи его резали изможденное тело Галаора, как наточенные ножи.
В полусне-полуяви он все-таки взял в руки сваренное Ургандой пойло, принимая его за веселое вино на шумном празднике, но вовремя пришел в себя и отбросил графинчик. Урганда с хохотом подняла его, снова наполнила розоватой жидкостью и поставила рядом с клеткой. Галаор заснул, скрестив руки на груди.
