— Один…

В следующее мгновение Джилл услышала винтовочные выстрелы. Со стены стреляли прямо вниз, в толпу.

Если Тимоти Кейн и слышал крики людей, в которых он отдал приказ стрелять, то никак не показал этого. Вместе с Гиддингсом он спустился по металлической лестнице в базовый лагерь.

В микрофон он объявил:

— Вороньи Ворота закрыты, но я потерял связь с группами один и два, находящимися в городе. Группы с третьей по седьмую отступили на всех позициях.

— Есть ли хоть какие-нибудь шансы сдержать вирус?

— Нет, сэр. Меры по подавлению провалились. Мы не можем сдержать его. Инфекция распространяется быстрее, чем кто-либо мог предположить.

«Это уж точно». — Человек на другом конце провода шумно вздохнул:

— Что ж, придется активировать операцию «Возмездие» по вашей рекомендации. Конец связи.

Кейн кивнул и повернулся к Гиддингсу. Они подходили к одной из нескольких десятков мастерских, которые быстро выросли, как только лагерь был огорожен по периметру. На всех ярко выделялась буква «А» — логотип корпорации.

Со времен своей службы в Персидском заливе Кейн помнил несколько операций, которые были прекрасно спланированы и отлично выполнены, но все-таки провалились, так как что-то произошло в пустыне. Пустыня была в полном смысле слова стихией, и в таких условиях планы людей не всегда воплощались успешно.

Давно, когда он был еще салагой, его первый лейтенант говорил: «Придет день — и пустыня победит».

Сегодня пустыня побеждала.

Операция шла по плану, но Т-вирус вырвался из-под контроля.

Гиддингсу он сказал:

— Приготовьте С89 и поднимите его в воздух. Активация операции «Возмездие» подтверждена.

Гиддингс кивнул и убежал. Кейн подошел к вертолетной площадке и увидел там доктора Чарлза Эшфорда в инвалидной коляске.

Кейну так хорошо платили за работу в первую очередь именно благодаря доктору Эшфорду. Многие из самых прибыльных — и самых секретных — контрактов были связаны с блестящей работой доктора над вирусами.

И сегодняшняя катастрофа, конечно, тоже.

Но к Эшфорду следовало относиться, как к члену королевской фамилии. Боссы Кейна крайне доходчиво объяснили ему, что Эшфорд гораздо важнее кого бы то ни было в Ракун-сити и за его пределами, включая самого Кейна. Именно поэтому его вместе с другими ведущими учеными «Амбреллы» следовало эвакуировать сегодня утром. Незадолго до закрытия ворот Кейну было приказано увезти их всех в безопасное место за несколько десятков миль отсюда. В Ракуне было небезопасно, а ученые представляли собой ресурсы, требующие особой защиты.

Ученый смотрел на Кейна с досадой.

— Доктор Эшфорд!

— Что это была за стрельба?

— Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться Научному отделу. Разве вы не должны уже быть в вертолете?

— Я никуда не еду.

Кейн постарался не показать своего раздражения. Этого ему только не хватало. Он посмотрел на фургоны, припаркованные неподалеку. Одного явно недоставало.

— Доктор, у меня инструкция вывезти вас и других ученых из зоны поражения. Вы слишком важны для «Амбреллы», чтобы подвергаться такому риску.

— Я никуда не поеду, пока здесь не будет моей дочери.

Вот оно что. Как Кейн и подозревал, когда Стейн и кто-то из братьев Фридбергеров — Кейн никогда не мог их различить — приехали без Энджи Эшфорд, дочь этого инвалида все еще была там, в Ракун-сити.

Что означало, что она мертва.

Но попробуй объясни это отцу.

— Мне очень жаль, правда, но город закрыт. Возможно, она и выжила в автокатастрофе, но мы так и не смогли ее найти. Если бы девочка была жива, я смог бы вытащить ее оттуда. Но не сейчас — риск заражения слишком велик. Вы-то должны это знать.

— Я не понимаю, почему это все произошло. Как могла начаться вспышка?

Кейн покачал головой:

— Не знаю.

Это была правда. Единственное, что они могли точно определить, — это тот момент, когдаТ-вирус был выпущен в «Улье», и то, что Элис Эбернати была в особняке и принимала душ, когда все случилось. Они знали это благодаря тому, что камеры наблюдения, установленные в особняке, не были так серьезно повреждены, как «Красная Королева», и их смогли восстановить.

Невиновность Эбернати только рождала новые вопросы.

Кейн осмотрелся и увидел, что все кроме Эшфорда поднялись в вертолет.

— Тут действительно ничего нельзя сделать, доктор.

— Я остаюсь.

Кейн едва сдержал желание просто схватить Эшфорда и затолкать его в вертолет. Если бы он это сделал и Эшфорд сообщил бы об этом начальству — а он скорее всего сделал бы это, — за работу Кейна не дали бы и ломаного гроша.

Если Эшфорд хочет остаться — пусть остается. Но Кейн не собирался бросать его.

Он дал сигнал пилоту вертолета взлетать, затем подозвал Гиддингса.

— Да, сэр?

— Увезите доктора Эшфорда в рабочую зону D.

Это была одна из палаток. Там имелось место для работы — компьютер «Амбреллы», соединенный со спутником корпорации, кушетка и книжная полка. Доктор сможет там чем-нибудь заняться, возможно, даже поработать, тщетно ожидая возвращения дочери.

— Держите его под охраной.

— Есть, сэр!

Гиддингс взялся за ручки кресла-каталки и повез Эшфорда в указанную палатку. Через некоторое время он вышел обратно, закрыл ее и подозвал одного из спецназовцев, недавно пришедшего на службу, по фамилии Нойс.

— Присмотри за ним, — сказал Гиддингс. — Он не должен выходить.

— Понял, — сказал Нойс.

Кейн одобрительно кивнул.

Затем он перешел в командный пункт, который они оборудовали за вертолетной площадкой. Они потеряли много людей в Ракун-сити; они потеряли Одного и его группу, Уорда и его группу, примерно пять сотен работников. А вот теперь пропали еще две группы.

«Амбрелле» понадобятся крупные суммы, чтобы возместить все это.

Город показался Элис Эбернати совсем другим — не таким, как всегда.

Цвета стали более резкими. Детали выступали четче. Формы были более различимыми.

И она сама видела дальше, чем раньше.

Эти негодяи что-то с ней сделали.

В какой то момент между тем, как Элис сделали седативный укол в особняке, и тем, когда она проснулась в госпитале, они что-то сделали с ней.

Она не знала, что, но это изменило ее.

Идя по улице, Элис видела множество людей. Некоторые были живыми — это легко было понять по тому, что они кричали в страхе, другие были ходячими трупами.

Иногда она видела, как одни сцеплялись с другими. Если они находились в непосредственной близости друг к другу, она кричала живым, чтобы те сворачивали своим противникам шею или, если есть оружие, стреляли в голову. Если они находились на расстоянии друг от друга, Элис вынимала пистолет, найденный в патрульной машине, и стреляла в голову трупа.

Живые редко выражали свою благодарность. Обычно они тут же удирали.

Элис не винила их. Женщина в белом халате и с пистолетом в руке — не тот человек, с которым хочется поболтать о том о сем.

Идя по улицам Ракун-сити, она почувствовала, как ей противна сама мысль о жадности.

Именно жадность явилась причиной этого кошмара.

В первую очередь, алчность «Амбреллы», создавшей Т-вирус как основу для крема от морщин для удовлетворения тщеславия самовлюбленных дур и, может быть, как биологическое оружие для продажи тому, кто больше заплатит.

И жадность Спенса Паркса, которая заставила его украсть вирус и антиген, чтобы продать их подороже и инфицировать весь «Улей», приговорив к смерти пять сотен человек, дабы замести следы своей кражи.

Оглядываясь назад, Элис понимала, как все вышло. Паркер не скрывал своей жадности с того момента, как они встретились и заключили фиктивный брак, чтобы сохранить особняк. Он рассказывал, что бросил работу в Полицейском управлении Чикаго, ни минуты не задумываясь, потому, что в Отделе безопасности «Амбреллы» гораздо лучше платили. Но Элис не обращала особого внимания на его качества, кроме того, насколько Паркер хорош в постели и как он выполнял свои обязанности партнера. Хотя ее подготовка, интуиция, служебная инструкция, наконец, требовали, чтобы она проникала под оболочку.