— Правда? И что же вы слышали? — спросил он, поднимая светло-каштановую бровь.
Она откинула длинные пряди волос и вздохнула. Ему показалось, что она раздражена, и он удивился, как ловко она поменялась с ним ролями. Предполагалось, что это он будет выполнять скучную обязанность задавать вопросы нежеланной личности.
Он снова стал разглядывать ее профиль на фоне полной луны и быстро поправил себя: эту лакомую штучку никак не назовешь нежеланной.
— Мне не следует планировать оставаться здесь слишком долго, — ответила она на его вопрос, — и вы будете следить за мной. Если я отступлю от закона хоть на шаг, то моя хорошенькая маленькая попка окажется за решеткой вашей тюрьмы. А если вы узнаете, что я торгую не только разрешенными товарами, вы в мгновение ока выдворите меня из города. Я ничего не упустила?
Адам кипел от гнева. Как осмелилась эта мелочная торговка смотреть свысока на него и его должность?! Неважно, что она бросила ему его же слова, которые он даже не успел сказать.
— Да, все сказано, сестренка, — сказал он, шагнув к ней с угрожающим видом.
К его удивлению, она не испугалась, встретив взгляд его сузившихся глаз с силой и решимостью, которые он, несмотря на свое раздражение, нашел интригующими.
— Я вам не сестренка, шериф…
— Маккаллоу, — подсказал он.
— И я не сделала ничего, что хоть отдаленно напоминало бы нарушение закона, — продолжала она. — Поэтому я буду вам благодарна, если вы оставите меня в покое и дадите заниматься своим делом. Я просто стараюсь заработать на жизнь, а, насколько я слышала, это не противозаконно.
Хватит, решил Адам. Он не разрешит ей использовать себя в своих интересах, как бы привлекательно она ни выглядела. Он тоже делает свою работу. Жители Чарминга доверили ему изгонять каждого, кого он считал представляющим угрозу закону и порядку в городе. Адам очень серьезно относился к своим обязанностям, когда его выбрали шерифом два года назад.
А эта женщина, с ее невинным личиком, гибким телом и на вид изящными манерами, может выманить у многих честных горожан их с трудом заработанные деньги.
— Может быть, нет, — согласился он. — Но нарушение границ чужих земельных владений является противозаконным.
Он увидел, как расширились ее глаза и в их бархатной коричневой глубине мелькнуло сомнение.
— Нарушение границ? — спросила она, расправив плечи движением, которым, как он заподозрил, она обычно создавала впечатление уверенности в себе.
— Ага, нарушение границ. Эта земля, на которой вы остановились, кому-то принадлежит, так же как вся земля отсюда до города и на мили вокруг него.
— Понятно, — сказала она, и плечи ее слегка поникли. — На сколько миль?
— На много.
Его заявление не совсем соответствовало действительности, но он не стал больше ничего говорить.
Казалось, что на минуту она погрузилась в глубокую задумчивость. Наконец она подняла глаза, и он увидел следы усталости вокруг них, которых раньше не заметил. От этого она выглядела более маленькой, более хрупкой, и Адам вдруг почувствовал себя неоправданно грубым, потому что причинял ей страдание.
— И не предполагается, что я смогу попросить разрешение у этого человека на пользование этой землей, да, шериф?
Адам воспротивился побуждению успокоить ее.
— Это не дало бы ничего хорошего, — сообщил он. — Боюсь, утром вам придется уехать.
— Понятно.
У Адама мелькнула мысль, не сказать ли ей, что она может побыть здесь еще несколько дней, но сдержался. Красавица или нет, но он отказывался разрешить ей остаться и доить доверчивых горожан, которые будут тратить свои деньги на ее снадобья и змеиное масло.
— Если это все, шериф…
Адам понимал, когда его прогоняли, и прикоснулся к полям шляпы.
— Да, — пробормотал он, поворачиваясь к ней спиной, чтобы уйти. — Спокойной ночи, мэм.
Пока шериф отъезжал. Бренди стояла у фургона, потирая озябшие локти. Недоверие шерифа и его явная предубежденность против нее и Дейни всколыхнули болезненные воспоминания о прошлом горьком опыте, которые, как ей думалось, давно забылись.
Почему этот неотесанный деревенщина считает, что он намного лучше них? Он вел себя так, словно они с сестрой были каким-то отребьем.
Гнев сменил обиду. Этот человек — совершенный болван. Он не имел никакого права приходить сюда, угрожать и оскорблять ее. А если он думал, что она легко сдастся, то глубоко ошибался.
Она покажет шерифу Маккаллоу, что она твердый орешек. Она ничего не сделала дурного. И была уверена, что нет ничего противозаконного в том, чтобы попросить у владельца земли разрешение на разбивку лагеря здесь на какое-то время. Если владелец согласится, а Бренди была уверена, что как-нибудь сумеет уговорить его, тогда честный шериф Чарминга ничего не сможет сделать.
Одобренная своими мыслями, она вышла в прерию, чтобы посмотреть на огромное ночное небо над головой. Обида и гнев испарились, и она засунула руки в карманы.
Вдруг лицо ее исказилось досадой, и она была рада, что рядом не было шерифа Маккаллоу.
Вытащив из кармана украденные безделушки, она прижала их к груди и попыталась успокоить сердцебиение.
Бренди просто не верилось, как бойко шла торговля. Почти все утро жители Чарминга сплошным потоком шли к ее фургону, а некоторые даже возвращались еще раз.
«Иногда у меня просто не может получаться плохо», — с улыбкой подумала она, вручая очередную бутылку тоника толстой матроне, одетой в платье из розового ситца в цветочек.
Бренди подняла глаза, и улыбка застыла у нее на губах. «Что ж, — подумала она, глядя, как Адам Маккаллоу решительными шагами пересекает улицу, направляясь к ней, — иногда стоит и не просыпаться утром».
— Шериф… — небрежно произнесла она, выпрямляясь во весь рост.
Бренди незаметно осмотрелась вокруг в поисках Дейни. Сестра ушла, чтобы вернуть украденные вещицы, и Бренди мысленно помолилась, чтобы малышку не поймали. Обычно Дейни так же ловко возвращала вещи владельцам, как и брала их.
— Мэм… — вернул приветствие Адам, слегка прикоснувшись к полям шляпы, как он делал и прошлым вечером. Бренди подумала, что движение, которым он наклонял голову, словно застенчивый мальчик, было полно изящества, но этот жест не снял ее напряжения.
— Полагаю, что остановиться здесь на несколько часов не является противозаконным. Если же это не так, я буду счастлива найти другое место.
Утром она приехала в город с двойной целью. Во-первых, хотела поговорить с тем, кто владел землей, на которой она разбила лагерь прошлой ночью, и попросить разрешения остаться там на зиму. А во-вторых, хотела хотя бы еще один день поторговать в городе, если владелец земли откажет ей.
— Вчера я сказал вам, что вы должны уехать. Я считал, что выразился совершенно ясно.
Бренди заметила, как у него напряглись мышцы шеи, когда он запрокинул голову, чтобы посмотреть на нее, стоящую на платформе. Это его небольшое неудобство принесло ей маленькое удовлетворение. Она пристально смотрела сверху вниз на шерифа, изучая его лицо при ярком свете дня.
Большие зеленые глаза задержали ее взгляд. Его рыжеватые светлые волосы, выбившиеся из-под поношенной широкополой шляпы, доходили до широких мощных плеч. Сильный подбородок, полные губы, слегка сузившиеся от раздражения, орлиный нос — в общем, весьма внушительное зрелище. Однако россыпь веснушек на носу разрушала грозное впечатление, придавая шерифу озорной вид.
— Совершенно, шериф. На самом деле это и явилось настоящей причиной моего приезда в город. Я собиралась поговорить с владельцем земли о разрешении остановиться за городом под большим дубом. Однако, как вы можете заметить, — сказала она, заставив себя улыбнуться и кивая на людей, стоящих у фургона, — меня задержали.
— Боюсь, вы зря потратили время. Могу заверить вас, что владелец не даст вам своего разрешения. — Адам внимательно смотрел на нее еще одну долгую минуту, потом повернулся, чтобы так же внимательно рассмотреть толпу оживленных покупателей, снова собравшихся вокруг фургона этой женщины.
