— Дейни остается у вашей тети.

— Остается… о чем вы говорите?

— Кармел пригласила Дейни и меня переехать к ней. Я не смогла…

— Проклятье! — выругался он, стукнув по изгороди. Потом запустил пальцы в волосы и пристально посмотрел на нее. — Мне следовало бы понять, что вы замышляете что-то в этом роде.

— Замышляю? Я не…

— Я отвлекся всего на один день, а вы обе нашли лазейку в мой дом. Как вам удалось? — Бренди открыла было рот, но Адам опять прервал ее: — Что, сыграли на ее сочувствии, пользуясь своей маленькой сестрой, как отмычкой, чтобы открыть дверь? Или сказали ей, насколько легче было бы вам помогать ей, если бы вы жили в ее доме?

— Ничего подобного, — холодно ответила Бренди, деревенея от его обвинений. — Я не…

— Ну, тогда позвольте мне сказать вам кое-что. Ничего у вас не получится. Я не так мягкотел, как моя тетя. Я не стану возражать против того, чтобы вы проехались немного на своей заднице, когда я вышвырну вас из города. Я получу удовольствие от этого. Может быть, тетя послушает меня теперь, когда я скажу ей, какая вы мошенница.

Не в состоянии от ярости думать, Бренди завопила:

— Прекратите! Прекратите сейчас же!

Пораженный Адам заморгал, потом собрался с мыслями и хотел продолжить, но Бренди не дала:

— Я устала от того, что вы обзываете меня и мою сестру и бросаете мне обвинения. В последний раз говорю: я не мошенница, не шарлатанка, не воровка. Я просто травница. И если я смогу помочь Кармел, я обязательно помогу. А если не смогу, то скажу это и немедленно уеду. Но никто не будет так обращаться со мной и Дейни, как вы, когда мы не сделали ничего дурного. Ваша тетя пригласила нас обеих переехать. Я отказалась, но она настояла, чтобы Дейни осталась с ней.

Это удивило Адама, но он быстро оправился.

— Я не заметил никаких признаков того, что вы не та, кем я назвал вас. Моя тетя не ходит. Ей не стало лучше. И утром я видел Мэгги. Она сказала мне, что у Дэви был припадок. Так что ваше пойло с водкой явно не вылечило его. Оглянись, цыганочка. Тучи темные, и ветер резкий. Зима на пороге, — сказал он, и от гнева его глаза превратились в изумрудные осколки. — И вы тоже.

Адам смотрел, как Бренди, смеясь и взвизгивая, старается устоять на ногах. Мэгги и Джин поддерживали ее с двух сторон. Дейни больше преуспела в спорте, чем Бренди, и уже катила по льду, направляясь к Бренди в сопровождении мальчиков Мэгги.

Долго не думать о Бренди Адам не мог. Он еще раз позволил своей подозрительности одержать верх над своей увлеченностью этой девушкой.

Кармел видела его насквозь. После его ссоры с Бренди она прижала его к стенке, рассказав ему, что это была ее идея оставить Дейни у себя. Идея, которая причинила Бренди глубокую боль. Но Бренди подавила собственные чувства, чтобы сделать так, как будет лучше для ее сестры.

Этого было вполне достаточно, чтобы Адам почувствовал себя мерзавцем, но его тетя на этом не успокоилась. Она сказала ему, что если он откроет глаза, то поймет, что его пугает собственное растущее чувство к Бренди.

Адам снова стал наблюдать, как она пытается научиться кататься на коньках. Она действительно была самой прекрасной девушкой, которую он когда-либо встречал. В отличие от него самого она всегда была готова улыбаться, что почему-то заставляло его страстно желать разделить с ней ее радость, несмотря на все свое недоверие к ней. Что бы ни происходило с ней, Бренди каким-то образом удавалось оставаться жизнерадостной. У него было все, чего мог бы пожелать человек, но Адам никогда не воспринимал жизнь так, как ее воспринимала Бренди.

Дейни подъехала к сестре и сказала что-то, вызвавшее у той взрыв смеха. Девочка не смогла сохранить равновесие и покачнулась. Бренди подхватила ее, и они вместе упали на лед. Дейни упала на сестру, что вызвало у Бренди новый приступ смеха. Потом Бренди пригладила волосы Дейни и подняла девочку на ноги.

Прекрасная, жизнерадостная, любящая. Больше всего на свете в эту минуту Адаму хотелось иметь Бренди только для себя. Ему страстно хотелось отбросить все свои сомнения и пополнить ряды ее поклонников. Сделать этого он не мог, но, по крайней мере, мог извиниться за свое непростительное поведение накануне.

Адам пошел по краю пруда и подошел к Бренди сзади, когда она медленно приковыляла к бревну, лежащему на берегу. Девушка плюхнулась на бревно, и складки зеленой юбки веером легли вокруг нее. Подняв подол до колен, она перевязывала шнурки на ботинках. Адам остановился и засмотрелся на ее затянутые в чулки ноги, которые она невольно открыла ему. Ее красивые икры поднимались из ботинок, стройные колени подчеркивались трикотажем. Грива иссиня-черных волос, небрежно перевязанных на затылке, упала на плечи и левую грудь. Раскрасневшуюся и растрепанную от катания на коньках, ее легко можно было принять за женщину, с которой только что занимались любовью. Почувствовав, как отозвалось его тело на картину, нарисованную его воображением, Адам признался себе, что хотел быть тем мужчиной, который запустит пальцы в ее волосы и вызовет румянец на ее лице.

— Бренди…

Она повернулась к нему, и ее улыбка медленно угасла. Адаму стало больно от понимания, что он виноват в том, что эта улыбка исчезла.

— Адам… — откликнулась она, резко опуская юбку и нетвердо вставая на ноги. Она не видела, как он подошел, и теперь сердце ее отплясывало джигу при его внезапном появлении. Сердится ли он еще? Будет ли продолжать ссору здесь, на глазах у половины города? Она встретила его взгляд и уловила мгновение, когда в глазах его была нежность.

— Я бы хотел поговорить с вами минутку.

Бренди долго смотрела сначала на лед, потом взглянула на него. Она видела на его лице угрызения совести и решила использовать его раскаяние, чтобы осуществить свой план.

После их столкновения накануне ничего ей так не хотелось, как взять Дейни и вернуться в фургон зализывать раны своей уязвленной гордости. Но она подумала и решила, что Кармел все объяснит Адаму. И он выслушает свою тетю, каким бы разъяренным он ни был. Бренди также понимала, что пожилая женщина никогда не позволит, чтобы в гневе он обидел Дейни.

Понимание причин бурной реакции Адама пришло несколько позже. Она долго не ложилась, переживая обиду и сердясь. Но где-то ближе к рассвету пришла к заключению, что Адам не может в одночасье избавиться от сомнений. Если Бренди хочет, чтобы он видел ее такой, какая она есть на самом деле, ей надо быть просто терпеливой. И Бренди очень хотелось вернуть радость их недолгого перемирия.

Решив, что лучший способ достичь этого — просто притвориться, что ссоры никогда не было, и следовать своему плану, она кокетливо изогнула бровь.

— Если вы хотите поговорить со мной, вам понадобятся коньки, — бросила она ему вызов. Ее улыбка появилась снова. Отчаянно размахивая руками, она покатила по льду.

Адам выругался, но не мог не оценить забавность ее вызова. Оглянувшись, он углядел неподалеку Эрла, снимающего коньки.

Через минуту Адам ступил на лед в коньках Эрла, которые жали ему немилосердно. Он не катался на коньках уже много лет и не хотел начинать сейчас. Но перчатка была брошена, так что он осторожно направился к Бренди.

— Ну вот, как вы сказали, — проговорил он, растопырив руки и дергаясь, как безумный, чтобы сохранить равновесие. Она рассмеялась, глядя на его широко расставленные ноги.

— Прекрасно, так и поговорим, — ответила она, беря его за руки. Он попытался отпрянуть, но она крепко держала его, двигаясь задом наперед и таща его за собой.

— Нет-нет, подождите. Я больше не катаюсь.

— Вы делаете это сейчас, — сказала она, кивая на его ноги.

Адам позволил ей медленно вести себя по льду. Пытаясь устоять на ногах, они поддерживали друг друга. Сначала все его внимание было сосредоточено на том, чтобы не упасть на задницу, но вскоре он расслабился и умение, которым он когда-то владел, стало медленно возвращаться к нему.