Ее сестра выглядела так, словно выросла в этом великолепном доме. Если бы не ее яркая, но до предела изношенная одежда, она смотрелась, бы здесь на своем месте. Осознание этого глубоко ранило чувства Бренди. Неужели она отдаст свою сестру этому дому? Этой женщине?

— Не воспринимай это как подаяние, Бренди. Я хочу, чтобы у тебя с Дейни были эти вещи. Сестры Адама взяли все, что хотели, когда уезжали отсюда в свои собственные дома. Они не вернутся ни за чем.

— Право, Кармел, мы не можем взять их. Все равно, спасибо вам.

Дейни откинулась на спинку стула, и Бренди увидела, как Кармел изучает удрученное личико девочки. Кармел медленно сложила свою салфетку и откашлялась.

— Дейни, — попросила она, — не пошла бы ты попросить Джин принести чистую чашку? Кажется, в моей что-то прилипло к краю.

— Да, мэм, — пробормотала Дейни, отодвигаясь от стола и кладя салфетку рядом со своей тарелкой. Она побежала на кухню, и Кармел обратилась к Бренди:

— Я знаю, что вы гордая молодая женщина, Бренди. И у вас есть причины быть такой. Вы прекрасно заботитесь о Дейни. Но она не похожа на вас. Она не расцветает от жизни, проведенной на улице, и не испытывает удовольствия от переездов из города в город. Ей хочется быть обыкновенной маленькой девочкой. Ей хочется играть с детьми своего возраста и ходить на вечеринки. И она ценит красивые вещи, — вещи, которые вы, возможно, не можете дать ей сейчас. Но я могу. Не позволяйте вашей гордости лишить Дейни радостей детства, маленьких удовольствий, которые я могу предложить ей хотя бы этой зимой, пока вы здесь.

У Бренди от досады и стыда появился комок в горле. Она не могла принять подаяние от Кармел или кого-либо еще. И ей не хотелось признавать, что она сама сочла свою одежду неподходящей для праздника. Могла ли она отказать Дейни в возможности испытать, хотя бы всего один только раз, жизнь, которую большинство маленьких девочек воспринимают как должное?

А ее сестра очень любит красивые вещи. Может быть, именно поэтому Дейни воровала? Неужели все так просто? Неужели ее сестра не хочет ничего, кроме того, чтобы быть похожей на других детей? В возрасте Дейни она была счастлива, переезжая с места на место. Но опорой у нее была мать. А Дейни потеряла обоих родителей в очень юном возрасте. Конечно, ей недостает чувства безопасности, которое всегда было в детстве у Бренди.

Плечи Бренди поникли, и она почувствовала жжение под ложечкой. Однако она была сильным и разумным человеком. Было больно думать, что тетя Адама может сделать для Дейни больше, чем она. Но факт есть факт. И Бренди не позволит собственным чувствам встать на пути счастья Дейни.

— Хорошо. Если это сделает Дейни счастливой, я не буду возражать.

Кармел положила руку поверх руки Бренди и сжала ее.

— Я понимаю ваши чувства, — мягко сказала она, — но я хочу, чтобы вы считали это платой за то, что вы сделали для меня. Возьмите и для себя что-нибудь.

Бренди, вздернув подбородок, покачала головой:

— Нет, спасибо, у меня все есть. — Она пыталась убедить себя в этом, но яркие воспоминания о модной одежде Сюзанны словно зло насмехались над ней. Бренди пересилила жалость к себе. — Но, как я сказала, вы можете подобрать все, что хотите, для Дейни.

Ее сестра как раз вернулась в комнату и услышала последние слова Бренди. С радостным воплем она поставила чашку на стол и бросилась к Бренди:

— Спасибо, Бренди!

— Благодари Кармел, — велела Бренди, снимая с шеи руки сестры. Она нежно повернула Дейни к Кармел, и девочка без колебаний пошла в ее объятия.

— Спасибо, тетя Кармел. Можно начать прямо сейчас? Джин поможет принести вниз вещи, которые подойдут мне, и я смогу надеть их и показать вам с Бренди.

Кармел засмеялась и быстро кивнула:

— Будет чудесно провести холодный день таким образом. Иди и скажи Джин, чтобы она показала тебе сундуки.

Дейни пулей вылетела из комнаты, громко зовя Джин. Бренди отставила чашку, уверенная, что, возможно, не сможет справиться со страхом, мешавшим ей дышать. Бренди понимала, что у Кармел только самые благие намерения, но она не могла не чувствовать, что ее сестра только что отдалилась еще на один шаг.

Джин принесла шелковую ширму из спальни девочек и установила ее в углу. Дейни зашла за нее и разделась до нижней сорочки. Кармел подкатилась к канапе, на котором, натянуто улыбаясь, сидела Бренди.

Джин все приносила и приносила вещи, которые оставили сестры Адама и которые либо подходили Дейни, либо могли быть легко перешиты. Бренди несколько раз качала головой, объявляя, что данный наряд или слишком взрослый, или слишком изысканный, тем не менее, гора одежды, которую она одобрила, продолжала расти.

Негромкое взволнованное восклицание сестры известило Бренди, что девочка обнаружила что-то необыкновенное. В ожидании она наклонилась вперед, сидя на краешке канапе. Когда Дейни вышла, пританцовывая с важным видом, у Бренди перехватило дыхание.

Сестра надела светло-голубое шерстяное пальто, о котором упоминала Кармел. Это действительно была самая красивая вещь, которую когда-либо видела в своей жизни Бренди. С белым меховым воротником и латунными пуговицами, пальто доходило Дейни до колен, и Бренди пришлось признать, что в нем девочке будет гораздо теплее, чем в старом пальто Бренди. К пальто прилагалась муфта, шапочка и шарф. Когда Дейни встала в позу, то выглядела как кукла в витрине магазина.

Кармел захлопала в ладоши и дала Дейни высокую оценку. Бренди старалась смеяться и получать удовольствие, но сердце ее сжималось с каждым новым нарядом, в который облачалась Дейни. Улыбка сестры и ее блестящие глаза терзали ее совесть, и, наконец, она призналась себе, что все-таки хочет всего самого лучшего для Дейни. Сможет или нет предоставить ей это она сама — это уже другой вопрос.

Вдруг налетел яростный ветер, дребезжа стеклами окон в гостиной. Кармел подъехала к окну. Следом за ней подошли Бренди и Дейни, вглядываясь из-за ее плеча в сумеречный свет. По дороге несло мусор, грязь и листья, иногда закручивая их маленькими смерчами. В камине шипел и трещал огонь, освещая комнату ярко-оранжевым и красным светом, а за окном все превратилось в тусклую серость.

— Ой! — вскрикнула Дейни, поглубже закутываясь в тепло голубой шерсти. — Думаете, пойдет снег?

У Бренди упало сердце. Прижав к губам руку, она наклонилась к окну и уставилась в свинцовое небо. Ранний снег будет означать, что ее время истекло. Ей придется покинуть Чарминг… и Адама. С ужасным чувством потери она спросила себя, чего ей будет не хватать больше.

— Нет, не сейчас. Если только я не ошибаюсь, уже слишком холодно для снега, — сказала Кармел.

— Черт! — пробормотала Дейни. Ее воображаемые забавы под пышными хлопьями снега растаяли.

— Но я вот что скажу вам. Если холод сохранится в течение пары дней, то мелкий пруд наверняка замерзнет, и вы сможете кататься на коньках. Сестры Адама проводили на льду всю зиму. Они катались до тех пор, пока их лица не начинали трескаться от мороза, а потом вваливались в гостиную и жарили кукурузу на огне и грели какао. В те дни здесь было намного больше молодежи. Было бы замечательно, если бы гостиная снова ожила счастливыми голосами. Бог свидетель, Адам очень мрачен, когда мы с ним остаемся одни в доме.

Бренди попыталась представить Адама смеющимся и катающимся на коньках, но не смогла. Слишком много времени он тратил, заботясь о других. Ей захотелось, чтобы она смогла помочь ему хоть один раз отбросить свой унылый нрав и повеселиться.

Глаза Дейни засверкали, когда она представила картину, нарисованную Кармел. Потом ее маленький подбородок опустился, и Дейни стала перебирать латунные пуговицы.

— Я не умею кататься на коньках, — грустно сообщила она. — И даже если бы умела, у меня нет коньков.

— Не волнуйся об этом. Джин знает, где хранятся старые коньки Бет и Дженни. И я уже представляю, как еще до конца недели ты будешь кружиться на льду. Джин, — позвала Кармел, — пойдите с Дейни на чердак и поищите старые коньки Бет и Дженни. Выберите самые подходящие.