Я ухмыльнулся — это было и впрямь забавно.

«Интересно, а в чем действительно состоит истина?»

СРАЗУ ЖЕ ПОСЛЕ Рош-а-Шана я связался с ортодоксальным раввином из общины Шаарей Эмет. По телефону он показался мне не слишком общительным, но, тем не менее, согласился встретиться с нами после праздников, так что мы сразу же договорились о свидании.

Раввин встретил нас в своем рабочем кабинете — маленькой комнатке, где буквально каждый квадратный дюйм площади стены был занят книгами. На столе лежал огромный раскрытый фолиант. Возраст рабби Бергера было трудно определить, так как почти все его лицо покрывала густая темная борода внушительного размера. Вероятно, ему было около сорока лет.

Он предложил нам сесть, и я объяснил, что мы хотели бы обсудить с ним вопрос об обращении нашей приемной дочери в иудаизм. Попутно я изложил ему всю историю Хсин-Мей. Поскольку мы с женой евреи, продолжал я, то вполне естественно, что нам хотелось бы, чтобы и наша дочь была еврейкой.

Рабби Бергер слушал меня внимательно. Когда я закончил свой рассказ, он стал расспрашивать нас о нашем еврейском прошлом. Барбара изложила ему то немногое, что перепало нам по части еврейского образования, попутно упомянув, что мы с ней не очень соблюдаем традиции, но — оба — глубоко и серьезно ощущаем свои еврейские корни.

Выслушав Барбару, рабби откинулся в кресле и устремил взгляд в потолок. После продолжительного молчания он произнес:

«По-видимому, вы понимаете, что ребенок, родившийся от нееврейской матери, по еврейскому закону считается неевреем. Тот факт, что вы удочерили вашу девочку в полном согласии с гражданским законом, и что вы оба евреи, не меняет ее религиозного статуса. Она не еврейка, потому что кровные и родственные связи не могут быть ни расторгнуты, ни созданы по желанию людей. Приемный ребенок сохраняет тот же статус, что и его биологические родители.»

«Извините меня, рабби, — вмешалась Барбара. — Почему вы говорите о “родителях”, а не просто о матери? Мне всегда казалось, что только еврейство или нееврейство матери определяет религиозный статус ребенка.»

Рабби согласился, что, в общем, это действительно так. Тем не менее, существуют специфические еврейские особенности, которые ребенок наследует от отца.

«Например, если биологический отец ребенка является ко-геномили левитом, —сказал рабби, — а приемный отец им не является (или наоборот), ребенок сохраняет тот же статус, что и его биологический отец.»

«Но как же быть в нашем случае, — спросил я, — когда оба родителя вообще неизвестны? Как можно с уверенностью утверждать, что биологическая мать нееврейка? В конце концов, в свое время существовали вполне аутентичные китайские евреи!»

«Ну, что ж, Талмуд отвечает и на этот вопрос. Существует категория так называемых асуфим, к которой относятся все дети, найденные “на улице”, то есть родившиеся от совершенно неизвестных отцов и матерей. Гемарарассматривает и категорию так называемых штуким, то есть детей, мать которых известна, а отец — нет. Но этот последний случай сейчас нас не интересует. Что же касается асуфим, то тут решение вопроса о происхождении ребенка зависит от национального состава большинства населения, а оно на Тайване является безусловнонееврейским.

Вы, конечно, можете сказать, что на Тайване находятся американские военнослужащие, расквартированные или отдыхающие там, один из которых мог быть биологическим родителем вашего ребенка, но на это я вам отвечу, что большинство американских военнослужащих на Тайване — это мужчины, а не женщины, что же касается находящихся там американских военнослужащих-женщин, то вероятность, того, что среди них есть еврейки, крайне мала.»

С этим я вынужден был согласиться. Рабби Бергер продолжал:

Вот если бы вы нашли вашу девочку на вокзале в Тель-Авиве, ситуация была бы совершенно иной. Поверьте — во многих, очень многих отношениях было бы куда проще, если бы можно было со всей очевидностью доказать, что биологическая мать приемного ребенка нееврейка. Это полностью исключило бы вероятность того, что ребенок является мам-зером, то есть рожден от незаконной связи, в которую вступила еврейская мать. В любом случае, как вы уже сами, наверное, понимаете, для того, чтобы ваш приемный ребенок мог считаться евреем, он должен пройти процедуру обращения в иудаизм — гиюр.

«В чем она состоит?» — спросила Барбара.

«Прежде всего, гиюрможет быть осуществлен только с разрешения раввинского суда — бейт-дина, —который состоит из, по крайней мере, трех хорошо разбирающихся в этом вопросе мужчин, и, разумеется, в присутствии его членов. Мальчики должны пройти обрезание, которое проводит компетентный моэль, а затем совершить погружение в специальный ритуальный бассейн — микву. Для девочек требуется только погружение в микву.

После этого ребенку дается еврейское имя, и члены бейт-динапроизносят над ним соответствующие благословения.» До сих пор его слова не предвещали особых затруднений. «Как нам организовать эту процедуру для нашей дочери?» На этот раз рабби молчал почти целую минуту. Организоватьне так-то просто. Прежде всего, основное требование к кандидату состоит в том, что он — или она — должны самивысказать пожелание выполнять все миц-вот— заповеди Торы. Но ребенок, не достигший совершеннолетия, галахическине способен дать такое обещание. Тем не менее существует мнение, согласно которому бейт-динобладает достаточной властью, чтобы одаритьребенка приобщением к еврейству, поскольку это, по сути, равносильно наделению его различными привилегиями, — зхутна иврите — а еврейский закон предусматривает, что поощрение можно произвести и без ведома награждаемого. Но эта огромная привилегия может быть предоставлена лишь тем, кто ведет полноценную еврейскую жизнь в точном соответствии с предписаниями Торы. гиюр

Следует иметь в виду, — продолжал рабби, — что человек, прошедший гиюр, принимает на себя обязательство неукоснительно соблюдать все мицвот. Поэтому я полагаю, что было бы ошибкой делать гиюрребенку, зная, что он будет после этого жить в семье, где мицвотне выполняются, где суббота не соблюдается, где пренебрегают кашрутоми другими предписаниями Торы. Наоборот, если в этом случае мы оставим ребенка неевреем, ситуация будет гораздо здоровее — ведь к неевреям не предъявляются все эти требования. Если они следуют нескольким заповедям, определяющим общечеловеческое нормативное поведение, их вполне можно считать людьми праведными и достойными.

Постарайтесь понять, что дело тут не в расе — ничто не изменилось бы, если бы ваш ребенок был не китайцем, а, скажем, эскимосом или негром.

Единственное по-настоящему существенное обстоятельство — это образ жизни семьи, в которой ребенок будет жить после гиюра. В данном случае все довольно ясно — ваша семья не является религиозной еврейской семьей, соблюдающей заповеди, не правда ли?»

«Иными словами, вы отказываетесь произвести гиюр?»

Я был искренне поражен. Мне казалось, что мы, евреи, должны быть счастливы принять в свои ряды всякого нового члена.

«Именно так, — подтвердил рабби Бергер. — Если, однако, вы начнете изучать Тору и жить согласно ее законам, мы всегда сможем вернуться к этому вопросу.»

«А что означает такое превращение?» — не отступала Барбара.

«Мы уже упоминали соблюдение субботыи кашрута. Есть и другие законы, требующие, в частности, соблюдения приличий в одежде и речах, выполнения заповедей, связанных с различными праздниками, обязательного произнесения молитв и накладывания тфилин. Это, конечно, лишь малая часть того, что требуется от религиозного еврея. В целом. Тора требует исполнения 613 мицвот. Их изучение требует определенных усилий и времени, но зато оно и вознаграждается соответственно.»