— Думаю, мы можем обойтись и без них. Есть ли у других кланов какие-нибудь особенности, о которых мне следовало бы знать?

— Мы арумцы, Альтал. Мы все особенные. У нас нет ни культуры, ни хороших манер. Ни один арумец не написал ни строчки стихов, не сочинил ни одной песни. Мы абсолютные варвары.

— Мне кажется, ты слишком строг по отношению к себе, Альброн.

— Подожди, ты еще остальных не видел. Не сомневаюсь, что ты сразу заметишь, что все мы считаемся с мнением Делура. Если бы не то обстоятельство, что его клан самый большой в Аруме, мы не стали бы придавать ему ни малейшего значения. Ему лет восемьдесят, и он возомнил себя вождем всех вождей кланов. Старый дурень даже корону надел. Его соплеменники — отличные воины, так что нам всем приходится с ним мириться. Он надоедливый, дряхлый болтун, но я буду всячески льстить ему и ублажать, потому что он — ключевая фигура в нашем деле. Как только я привлеку на нашу сторону Делура, остальные, скорее всего, сразу будут нашими. Лично он нас мало интересует, но нам нужно много хороших солдат, которых мы можем выставить на поле битвы.

— Ты его знаешь, Альброн, так что оставляю его тебе.

— Хорошо. Значит, я смогу заработать комиссионные.

— Комиссионные?

— Ты же собирался заплатить мне премию за каждого из вождей, которого я завербую, Альтал?

— Обговорим это позже. Расскажи мне про других вождей.

— Клан Гуити почти такой же большой, как и клан Делура, но Гуити не слишком жалуют. Он жаден и ужасно скуп. Он платит своим соплеменникам самое низкое жалованье во всем Аруме и заставляет их самих покупать себе оружие. Его соплеменники ненавидят его, но терпят, потому что он их вождь. Он тощий, с седеющими волосами и приплюснутым лицом. Он все время занят пересчитыванием своих денег, и от него исходит какой-то тухлый запах.

— И тебе он не нравится, насколько я понимаю.

— Как, черт возьми, ты догадался, Альтал? — отозвался Альброн с притворным удивлением. — Я почти уверен, что у Гуити есть свои хорошие стороны. То, что я ни разу их не замечал, еще не значит, что их у него нет. Лучше я предостерегу тебя насчет Твенгора. Он большой, крепкий и воинственный. Ввязывается в драку с пол-оборота, так что осторожно выбирай выражения в его присутствии. Он крепко выпивает, и голос его похож на мычание. У него всклокоченная черная борода, которая торчит во все стороны, и я сомневаюсь, чтобы он хоть раз принял ванну за последние лет двенадцать. Но его соплеменники пойдут за ним даже в преисподнюю. Он невероятно удачлив в сражении, и, когда он набирает воинов, весь клан встает под его знамена. Он не станет набирать один отряд или один батальон. Для Твенгора — либо все, либо ничего, и он лично ведет своих людей.

— Насколько я понимаю, он увлеченный человек.

— Хоть один увлеченный, а его племянник Лайвон почти такой же, как он. Так что у нас будет два клана страстных фанатиков.

— Они принадлежат к разным кланам? Это как-то необычно. Я думал, клан — это просто большая семья.

— Несколько сот лет назад так оно и было. В те времена был один клан с восточной и западной ветвями, которые были соединены узкой тропой, проходившей по дну глубокого ущелья. Потом, около двухсот лет назад, эту тропу засыпало во время обвала, так что они оказались оторваны друг от друга. Через некоторое время вместо одного клана образовалось два. Теперь, когда междоусобные войны прекратились, они могут безопасно путешествовать через земли других кланов и навещать друг друга. Теперь между кланами заключается много смешанных браков, и я подозреваю, что, когда Твенгор упьется до смерти или потерпит неудачу в сражении, Лайвон попытается объединить кланы снова — вероятно, прорубив новую дорогу через это ущелье.

— Политические отношения в Аруме гораздо сложнее, чем я думал.

— Войны — это летнее занятие, Альтал. А в политику можно играть круглый год. Южные кланы — Смеугора и Таури — довольно большие, но это не самые лучшие в мире воины. Думаю, они слишком близки к цивилизации. Во всяком случае, жители нижних земель не станут нанимать их для серьезной войны. Смеугор и Таури заставляют своих людей строить красивые дворцы и хорошие дороги, так что их соплеменники известны больше как строители, нежели как солдаты. Похоже, Смеугор и Таури и сами толком не знают, кто они такие. Они пытаются произвести впечатление на жителей нижних земель, делая вид, что они арумцы, а на нас они стараются произвести впечатление, делая вид, будто они цивилизованные жители нижних земель.

— Ни рыба ни мясо? — предположил Альтал.

— Точно. Боюсь, их слову нельзя верить. Они мгновенно согласятся взять твои деньги, но пройдет немало времени, прежде чем кто-то из их людей появится на поле битвы.

— Я буду иметь это в виду. — Альтал произвел быстрый расчет. — Итак, девять кланов, включая твой, Альброн. Кто же вождь последнего?

Альброн скорчил кислую мину.

— Нейгваль, — ответил он с некоторым отвращением. — Я, наверное, не смог бы это доказать, но подозреваю, что он, возможно, какой-нибудь незаконнорожденный потомок нашего обожаемого Гасти Большое Брюхо. Боги знают, что он, во всяком случае, такой же толстый, как Гасти, — и почти так же умен. Только со здоровьем у него неважно, так что он, вероятно, недолго протянет.

— А что с ним?

— Он обжирается до смерти, — прямо сказал Альброн. — Он такой толстый, что не может пролезть в обычную дверь, и после малейшего усилия начинает дышать, как рваные кузнечные меха. Уверен, что сам он на конклав не явится, но его сын Колейка обычно его заменяет. Колейка настолько тощ, насколько отец его толст. У него огромная нижняя челюсть, и он почти все время молчит. Он фактический вождь клана, но всегда говорит, что перед принятием решения он должен получить согласие отца. Это дает ему возможность посмотреть сперва, откуда дует ветер, прежде чем на что-то решиться самому.

— А вы, арумцы, не так просты и незатейливы, как о вас думают, а?

— Это еще не все, Альтал. У тебя есть преимущество, которое покоится в тех двадцати бочках золота, стоящих у тебя в Доме. Напирай на это, сколько хватит сил. При каждом удобном случае показывай им золото. Позвени монетами во время разговора, и они согласятся на все, что ты ни предложишь. Ты забавный парень, партнер, но твое золото покажется им куда интересней. Скучнейший человек становится невероятно обаятельным, когда пересыпает из одной руки в другую золотые монеты.

Зима тянулась бесконечно, одна снежная буря однообразно сменялась другой. Альтал проводил время, обучая Гера тонкому искусству карманного вора. Ничего не скажешь, мальчишка был смышлен, но иногда он витал где-то в облаках.

— Сосредоточься, Гер, — в очередной раз одернул его Альтал. — Твоя попытка сейчас была очень неуклюжей.

— Простите, мистер Альтал. Мне только что пришла в голову мысль, и я отвлекся.

— Что за мысль?

— Генд пытается изменить весь мир, возвратившись назад через двери во Всегда и играя с тем, что происходило в реальности, — так?

— Двейя говорит, что так.

— Если это может сделать Генд, почему мы не можем?

— Может быть, если Двейя нам позволит.

— Это совсем не трудно. Ты можешь заставить Двейю сделать практически все что угодно. Каждый раз, когда ты к ней прикасаешься, она мурлычет от удовольствия. Андина ведет себя точно так же по отношению к Элиару. Может быть, когда-нибудь ты мне все это объяснишь. Я не совсем понимаю, что происходит с людьми, когда они становятся взрослыми. В общем, если Генд изменит что-то в прошлом, тогда тебе придется проследить за ним и все поменять обратно.

— Скорее всего.

— А не легче ли просто отправиться в прошлое и убить отца Генда? Тогда Генд исчезнет.

Альтал заморгал от удивления.

— Разве это не самый простой способ убить кого-то? Тебе не придется убивать его самого. Ты просто отправишься в прошлое и убьешь его отца.

Мальчик нахмурился.

— Конечно, тогда у тебя не будет причин желать ему смерти, правда? Я хочу сказать, какой смысл желать смерти тому, кто никогда не жил? Но не это меня отвлекло, когда я задел тебя, забираясь к тебе в карман. Я обдумывал способ, как добраться до Генда. Он собирается отправиться в прошлое, а не можем ли мы отправиться вместо этого в будущее? — Он нахмурился. — Я непонятно объясняю?