Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Когда в государстве все строится под одного человека, то с его уходом обычно вся конструкция власти разрушается. Понятно, что после Грозного не осталось никого, кто бы смог наводить такой же ужас на врагов Московского царства. Что это означало для посольских дел? Видя на престоле слабого и болезненного царя Федора Ивановича, воинственные соседи могли попытаться заново решить старые споры. Но вокруг Федора Ивановича, как доносили иностранные дипломаты, образовался регентский круг из бывших приближенных Ивана Грозного, а значит, ничто не говорило о резкой смене курса. Между тем изменения во внешней политике происходили, и вполне естественно связать их с Борисом Годуновым, который уже с конца 1584 года стал главным царским советником по всем делам, касавшимся приемов и отправки иноземных послов. Правитель даже добился специального разрешения Думы самостоятельно вступать в переписку с другими «великими государями». По царскому приговору «с бояры» 7 августа 1588 года было указано, что Годунову в Крым «грамоты писати пригоже, то его царскому имени к чести и к прибавлению». С этого времени стали «от Бориса Федоровича писати грамоты в Посольском приказе, и в книги то писати особно, и в посольских книгах под государевыми грамотами». Борису Годунову также было даровано право самостоятельных контактов с «цесарем» — императором Священной Римской империи, английской королевой, персидским шахом [376]. Помимо этого, он имел возможность напрямую обращаться к первым сановникам других государств: например, сохранилась переписка Бориса Годунова с ближайшим советником английской королевы Елизаветы I лордом-казначеем Уильямом Берли. Годунов мог влиять на дела войны и мира как на Западе, так и на Востоке. Однако все-таки заметно, что в основном он имел право личных контактов с теми государствами, у которых не было границы с Россией. Посольские дела с враждебными Литвой и Швецией оставались прерогативой царя и Боярской думы в целом [377].

О войнах царя Федора Ивановича с Литвой и Швецией на рубеже 1580–1590-х годов уже говорилось. Их итогом стало частичное исправление результатов провальной Ливонской войны; царь Федор Иванович, его ближний «дворовый воевода» Борис Годунов избавились от комплекса поражений и могли осознавать себя победителями. Правда, дружбы с «Литвой», закрепленной передачей польской короны царю Федору Ивановичу, так и не получилось, да и вряд ли могло получиться. И этот проект Ивана Грозного, терпеливо выполнявшийся его наследниками, не принес искомого результата. Но перемирие давало надежду на некоторое успокоение. Дипломатам оставалось обсуждать «задоры и обиды» между двумя государствами в «перемирные лета», но такие дела, в основном, не выходили за пределы разбирательств по поводу набегов и грабежей запорожских казаков и литовских гайдуков. Как всегда, накапливалось много жалоб купцов из Новгорода и Пскова, смоленских городов и Москвы, которых грабили на торговых путях в литовских городах, взимали у них неправедно пошлины и вымогали подарки, не отдавали долги [378]. Самым серьезным инцидентом (имевшим, как оказалось, отдаленные последствия) стало строительство в 1592 году князем Александром Вишневецким Прилуцкого городища на реке Удое в порубежной земле в Черниговском уезде. В Москве настаивали, что это «искони вечная земля Черниговского уезда, а жили в ней бортники в медвяном оброке. А после того та волость Прилутцкое городище роздана в поместье при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии». Приводили в пример случай с одним из смоленских воевод, который «учал был город ставити в Смоленском уезде блиско рубежа для торговых людей береженья», однако был остановлен царем Федором Ивановичем, запретившим ему это делать «мимо перемирных грамот» [379]. Когда Борис Годунов распорядится сжечь Прилуцкое городище, князья Вишневецкие не забудут эту обиду; именно они первыми поддержат самозваного «царевича» Дмитрия…

В качестве дипломата Борис Годунов продолжал действовать так же, как он действовал со своими подданными. С врагами он был суров, друзей стремился жаловать и привлекать на свою сторону. Конечно, ему было ведомо, что среди дипломатов друзей не бывает. Какими бы близкими ни были его отношения с англичанами, им все равно не удалось подтвердить те исключительные привилегии, которые имелись у них при Иване Грозном. Более того, в 1586 году англичане даже потеряли право исключительной торговли на Белом море; им полностью была запрещена розничная торговля, чтобы они не создавали конкуренции русским купцам в Архангельске и Холмогорах, Вологде и Ярославле, Москве — словом, повсюду, где у Английской торговой компании были свои дворы [380]. Правда, какое-то время спустя уже упомянутому Джильсу Флетчеру удалось получить некоторые преимущества для английских купцов. Англичанам позволили ездить торговать в Казань, Астрахань и даже дальше — в Бухару, Шемаху и Персию [381]. Но это было все равно меньше тех привилегий, какие они раньше имели в России. Все это вызвало трения между английским и русским дворами [382].

При всем этом к англичанам Борис Годунов продолжал испытывать особое доверие, подкрепленное совместным участием в разных делах [383]. Именно к английской королеве Елизавете I правитель царства обратился через Джерома Горсея, чтобы решить самый деликатный и важный вопрос всего царствования Федора Ивановича — об отсутствии у того наследников. В 1586 году королева Елизавета I прислала в Россию своего личного доктора Якоба для Ирины Годуновой, прозрачно объясняя ей специализацию придворного врача: «женские болезни всякие лехчит, а нас в наших болезнях тот же Яков лечил, и мы его к вам приказываем, а он преж сево вам знаем и верен и своим разумом в дохторстве лутче и иных баб, и вашему здравью учинет служити верно» [384]. Горсей рассказал о том, как он, исполняя поручения царя Федора Ивановича и Бориса Годунова, «выслушал мнения оксфордских, кембриджских и лондонских медиков, касательно некоторых затруднительных дел царицы Ирины о зачатии и рождении детей {3} , бывшей замужем семь лет и часто беременной {4} » [385]. Хотя купцы Английской компании и обвинили Горсея в том, что он придумал историю с просьбой о повитухе, привез ее в Россию и напрасно продержал в отдалении от Москвы, что, как они считали, нанесло оскорбление царской семье и Борису Годунову и повредило интересам англичан [386], все было далеко не так однозначно. Когда в том же 1586 году вместе с Горсеем приехал доктор Роман Романов, в Посольском приказе стало известно, что с ним могла ехать некая «дохторица». Из Москвы распорядились задержать ее в пути от Вологды до Ярославля [387]. Увы, ни один из английских докторов не смог помочь тогда царице Ирине Годуновой. Но когда у царской четы родилась дочь Феодосия, стало очевидно, что их труды не были бесполезными {5} .

Борису Годунову нравилось показывать иностранцам свое влияние на царя. В мире дипломатических тайн ему было комфортно, и, благодаря своим неформальным действиям, он многого мог добиваться. Однако, как показывает история русско-английских отношений 1580–1590-х годов, Годунов не был всесилен. Ему приходилось учитывать существование в Думе влиятельной партии противников англичан. Английская королева Елизавета I лично обращалась к Борису Годунову в письме 6 июня 1588 года, именуя его: «Благороднейший князь, наш добрейший и любящий кузен» (« Right noble prince, our very good and loving cousin») [388]. Как известно, у Годунова не было княжеского титула, но такое преувеличение он должен был воспринять с пониманием. Согласно дипломатическому протоколу, Елизавета называла царя Федора своим кровным братом, а его шурина — соответственно, кузеном. Королева Елизавета просила царя Федора о личном участии Бориса Годунова в обсуждении дел английских купцов, вспоминая его прежнее снисхождение к их просьбам: «А ныне сердечно у нашего дражайшего брата прошаем, чтоб ваш честнейший шурин, наш прелюбительный племянник Борис Федорович промыслил о всех статьях, что в сей нашей грамоте написано и иные ваши советники с ним же». О «благосклонном посредничестве и старании» заново обсудить с царем Федором Ивановичем присланные жалобы на английских купцов Елизавета I просила и самого Годунова в письме 15 января 1589 года. Речь шла о том, чтобы «устранить происки некоторых лиц» (имелся в виду глава Посольского приказа дьяк Андрей Щелкалов), «которым не нравятся любовь и дружба, являемые и установленные между нами и достойным царем; им, по-видимому, завидно, что нашим гостям оказывается более милости, чем прочим иноземцам» [389]. В своем ответе в июле 1589 года Борис Годунов благодарил королеву Елизавету I за то, что она именовала его «кровным и любительным приятелем». Однако он виртуозно обошел внутренние противоречия в посольском ведомстве и защищал позицию московских дипломатов, твердо решивших больше никому не предоставлять одностороннего преимущества в торговле: «…а у вас, у великих государей, того не ведетца, что торговым людем иным ездити, а иным не ездить, и равенства торговым людем в торговле не давать».

вернуться

376

См.: Платонов С. Ф.Борис Годунов… С. 169; Скрынников Р. Г.Россия накануне «смутного времени»… С. 110; Правящая элита… С. 233.

вернуться

377

Существуют подробные исследования дипломатических отношений Русского государства с Речью Посполитой, Швецией, Османской империей, Крымом, Персией и государствами Закавказья в конце XVI — начале XVII в. См.: Форстен Г. В.Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. СПб., 1893. Т. 1; Смирнов Н. А.Россия и Турция в XVI–XVII вв. М., 1946. Т. 1; Новосельский А. А.Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948; Кушева Е. Н.Народы Северного Каказа и их связи с Россией (Вторая половинаXVI — 30-е годы XVII в.). М., 1963; Накашидзе Н. Т.Грузино-русские политические отношения в первой половине XVII века. Тбилиси, 1968; Бушев П. П.История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1586–1612 гг. М., 1976; Флоря Б. Н.Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. М., 1973; Он же.Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы. М., 1978.

вернуться

378

Анпилогов Г. Н.Новые документы… С. 84–109.

вернуться

379

Там же. С. 84–85.

вернуться

380

Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 141.

вернуться

381

Толстой Ю. В.Первые сорок лет сношений между Россией и Англией… С. 349.

вернуться

382

См.: Лурье Я. С.Русско-английские отношения и международная политика второй половины XVI в. // Международные связи России до XVII века. М., 1961. С. 436–441.

вернуться

383

В письме английской королевы Елизаветы I царю Федору Ивановичу сообщалось, что в ходе расследования дела купца Антони Марша правитель Борис Годунов получил 4 тысячи рублей, одолженные им попавшему под подозрение купцу. На самом деле суммы могли быть и больше. В своем письме королеве Елизавете I в июле 1589 года Борис Годунов упоминал дело Антони Марша: «Я уже не пишу о своих долгах, как много денег Антони был должен мне, и как много он мне еще остается должен». По посольской справке, Борис Годунов сообщал королеве Елизавете I «о Онтоне Мерше», что «он воровал, многие деньги заимывал, а у ней в земле запирался и руку лживил. А довелось на нем и на гостех денег взятии много, и для его печалованья государь ее гостей пожаловал, велел на них тех долгов взяти половину, а другие государь имати не велел, а вперед радеет о дружбе и любви». См.: Там же. С. 317, 361. Сб. РИО. Т. 38. С. 205; Горсей Джером.Записки… С. 108, 199; Посольская книга по связям России с Англией 1614–1617 гг. / Сост. Д. В. Лисейцев. М., 2006. С. 79.

вернуться

384

Сборник РИО. Т. 38. С. 175. См. также: Толстой Ю. В.Первые сорок лет сношений между Россией и Англией… С. 284–285.

вернуться

385

Горсей Джером.Записки… С. 98, 195.

вернуться

386

Жалобы «Русской компании» на Горсея // Там же. Приложение 1. С. 222.

вернуться

387

Сборник РИО. Т. 38. С. 174–175.

вернуться

388

Толстой Ю. В.Первые сорок лет сношений между Россией и Англией… С. 294 (в переводе Толстого: «Благороднейший князь, добрейший и любительнейший родственник»).

вернуться

389

Там же. С. 326, 331–332.

42
{"b":"158939","o":1}