— Ну и?

Это человек, который может задать много неудобных вопросов. Странный человек, а таких не следует недооценивать. Я хотел сперва отдохнуть с дороги, поесть, осмотреться, послушать, что говорят и о ком. Потратить на это дня три. Я ничего ни о чем не знаю, а мне предстоит поселиться у того, кто, возможно, знает все обо всем.

— У нас есть какие-то тайны?

— Может, есть, может, нет…

Она взглянула на него с холодной насмешкой. За свою жизнь она насмотрелась столько странного, что с сожалением взирала на любого, кто делал таинственное лицо. Таменат был прав, доказывая Глорму, что прошлое для нее словно сон — но сон этот был очень ярким. Она помнила даже чересчур много, больше, чем предполагал ее почтенный спутник. И ей наскучили чужие тайны. Даже сама о том не зная, она смотрела на мир глазами кота.

— Так есть у нас тайны или нет?

Он вздохнул. Собственно, он сам не был в этом уверен.

— Этот человек многое знает о Шерни.

— Посланник?

— Где там… Когда-то он был помощником посланника. Я хотел поговорить с ним… как раз о том, о чем только что разговаривал с тобой.

— И ты боишься… — она не договорила.

— Собственно, я не знаю, кто теперь этот человек, — с некоторым трудом объяснялся Таменат. — Купец. А кроме того? В Шерере как будто ничего не происходит, но «ничего» в смысле действующих в мире механизмов. Помимо этого происходит многое, разваливается Вечная империя. Знания, которыми обладает этот человек, легко продать. Может, он кому-то их продал?

— Кому? Какая польза от таких знаний?

— Тяжелые горы — необычный край, девочка-Рубин, а за ними лежит еще более странный, Ромого-Коор, Безымянный. Непредсказуемая Шернь… непредсказуемая с недавних пор… лежит там на земле и создает в мире такие мелочи, как, например, феномен замедления времени. Не знаю, как можно использовать знания о том, что происходит с Шернью, — честно признался он, — но вместе с тем я уверен, что кто-то их все же использует. Я не хочу оказаться перед лицом того, кто, возможно, является… скажем, экспертом трибунала по вопросам Шерни, и представиться тем, кто намерен докапываться до сути с ней происходящего. Может, до нее докапывается уже кто-то другой? Подруга моего сына, бывшая подруга, теперь занимает здесь важный пост. Возможно, она уже знает, что с Шернью творится нечто странное, возможно, знает даже больше меня, а такие знания можно применить хотя бы для интриг, для реализации собственных политических замыслов — так я себе это представляю. Те, кто копается в политике, даже дерьмо порой могут использовать в своих целях. А княгиня — представительница императора сама когда-то впуталась в некую странную историю, в немалой степени связанную с Шернью. Поэтому я хочу сперва осмотреться, поразнюхать, что происходит в Лонде. Послушать, что говорят и о ком. Знаешь, как легко убрать старого деда и глупую козу, которые суют нос куда не надо?

Она пожала плечами.

— Два плюс два — четыре, правильно, математик? В городе мы уже осмотрелись, а теперь сядем в какой-нибудь корчме, поедим, послушаем, что говорят. И о ком… Так? Превосходно, глупая коза очень рада. Потом вернемся на корабль. Похоже, что он простоит в Лонде несколько дней, капитан за небольшую плату наверняка разрешит нам переночевать.

— Неплохая мысль. — Таменат искоса взглянул на нее, во второй раз отметив, что у этой странной девушки все же есть мозги и она умеет ими пользоваться. Ее обычная болтовня успешно это скрывала; он в очередной раз пообещал себе, что не станет ее недооценивать.

— Там какая-то таверна. — Она показала пальцем на вывеску с курицей, плывущей то ли на перевернутой лодке, то ли на трупе. — Устраивает?

Он кивнул, и они пошли.

Сколь бы странным это ни казалось, в Лонде, столице Громбеларда, не было дворца княгини — представительницы императора — во всяком случае, дворца в полном смысле этого слова. Когда-то, в Громбе, властительница провинции занимала старую крепость, много раз перестраивавшуюся; даже холодная и неудобная, она по крайней мере являлась хоть каким-то подобием вице-королевской резиденции. Но в Лонде не было никаких старых крепостей. Маленький прибрежный форт, древний, как сам Громбелард, мог самое большее служить комендатурой громбелардской армии и флота. Именно для данной роли его и предназначили, впихнув туда еще управление порта.

В Лонде наводило ужас странное сооружение, уже сто лет являвшееся резиденцией Имперского трибунала. Странное и омерзительное — ибо некто решил соединить в одно целое армектанскую простоту и громбелардскую грубую солидность, добавив для красоты дартанское изящество. В итоге возник архитектурный монстр, к тому же поражавший своими размерами, поскольку это было самое большое строение в городе. После переноса столицы в Лонд урядников трибунала попросили покинуть здание и переселили в окрестные дома (из которых вышвырнули законных обитателей, заплатив позорно низкую компенсацию). Все вместе, то есть здание и занятые дома, огородили стеной, создав нечто, названное Имперским кварталом — похоже, в насмешку над империей. Что ж, можно было сказать — какая империя, такой и квартал; какая провинция, такая и княжеская резиденция. Все там было сделано кое-как, на скорую руку и неподобающим образом.

Княгиня-представительница сперва отказывалась поселиться в здании, которое превращало в посмешище занимаемый ею пост, и сдалась лишь тогда, когда стало ясно, что лучшей резиденции в Лонде попросту нет. Так что сооружение назвали дворцом. Она не переставала удивляться тому, что в этом «дворце» столько лет соглашались сидеть урядники Имперского трибунала. Но наместники судьи в Лонде открыто предпочитали, чтобы их несколько недооценивали. Внешняя сторона и пышные символы могущества империи имели куда меньшее значение, нежели успешная борьба с заурядными злоупотреблениями и преступлениями. Наместники Лонда традиционно отличались добродушным нравом — таков был здешний стиль власти, такова была местная мода. Никто не знает, сколько легионов можно было бы составить из наивных людей, которые чересчур легкомысленно отнеслись к румяному толстяку или меланхоличному заморышу, сидевшему в странном здании, а теперь рисовали черточки на стенах своих камер в тюремных казематах… Ибо Имперский трибунал в Лонде в течение многих лет действовал успешнее всех во всей Вечной империи, а в особенности с тех пор, как портовый город на краю света приобрел ранг столицы.

Предыдущий наместник судьи трибунала не был, правда, добродушным толстяком или мрачным заморышем, но зато он вообще не походил на урядника: еще не старый, высокий, мускулистый, он говорил и вел себя с простотой, свойственной офицеру легиона. Однако он являлся человеком неглупым, трудолюбивым и добросовестным; трибунал под его руководством отнюдь не пришел в упадок. Женщине, занявшей этот пост после него, не пришлось заново наводить порядок. Ей были переданы все дела как самого Лонда, так и провинции, поскольку в разваливающемся Громбеларде северный порт стал последним оплотом Вечной империи еще до того, как сюда перенесли столицу.

Вечером того же дня, когда Таменат и его спутница прибыли в Лонд, перед воротами в стене, окружавшей Имперский квартал, появился человек, закутанный в плащ и с капюшоном на голове. Он обменялся несколькими словами с охранявшими ворота солдатами, после чего прошел в приоткрытую калитку. Подобные личности часто появлялись в квартале — никто из шпионов трибунала не хотел, чтобы его узнали. Ведь для всех они были обычными жителями Лонда — пекарями, нищими, корчмарями и торговцами.

Занятые империей дома ничем не отличались от других, по крайней мере внешне, поскольку внутри многие из них существенно перестроили, пробивая новые двери, разрушая или, напротив, возводя лестницы, выравнивая перегородки. Благодаря этому занятым своими делами урядникам не приходилось выбегать с важными документами на улицу, что положительно влияло как на темп, так и на качество работы. Закутанный в плащ незнакомец направился прямо к одному из домов, перед которым стояли стражники, представился им, так же как и солдатам у ворот, уступил дорогу нескольким выходящим из здания, после чего сам вошел внутрь. Он миновал несколько комнат, побольше и поменьше, в основном пустых, обустроенных как приемные — главными предметами обстановки в них были стоявшие вдоль стен лавки. На втором этаже комнаты выглядели побогаче, так же и третий этаж. На последнем посту стояли солдаты в мундирах, отличавшихся от уставных образцов Громбелардского легиона. Однако личные гвардейцы княгини — представительницы императора с некоторого времени являлись скорее охраной первой наместницы верховного судьи, так что их присутствие у дверей высокопоставленной урядницы никого не удивляло. Человека в капюшоне снова подвергли допросу, на этот раз долгому и доскональному. Простой вояка с мечом мог похвастаться наличием не только широких плеч, но и мозгов; в это подразделение идиотов не брали. Наконец, признав доводы гостя, солдат сказал: