— Не сомневаюсь, что успею еще насмотреться на котов, — многозначительно сказала она. — Я не собираюсь торчать на этом острове до самой смерти.
Глорм отстегнул пояс с мечом и положил на стоявший рядом стол.
— Похоже, я слишком близко к сердцу принял задачу охранять ваше высочество, — улыбнулся он, — но сидеть с этим по-людски невозможно, во всяком случае, не на стуле со спинкой. На камне, под скальной стеной — совсем другое дело. — Он посерьезнел и словно погрустнел.
— Ведь тебе недостает этих твоих гор, — заметила княгиня. — И наверняка всегда недоставало… Почему ты их покинул? Не могу представить, чтобы Раладан мог бросить свое море. — Она улыбнулась при одной лишь мысли, столь забавной она ей показалась. — Чего ты искал в Дартане?
— Теперь уже не знаю. Громбелард на самом деле — всего лишь большая груда голых скал, которую мочат дожди и продувают ветры. Четыре города, ибо Лонд я не считаю… Я построил там собственное королевство, независимое и даже невидимое для империи, у меня были свои урядники, сборщики налогов, шпионы и солдаты. У меня было все, что есть у тебя здесь, на Агарах. Но ты со своими кораблями можешь куда-то поплыть, можешь строить планы о расширении своих владений. А я добился всего и не мог отправиться со своими горами на завоевание остального Шерера… Мне не хотелось превратиться в одну из громбелардских скал, существующих во веки веков ради самого существования. Вот я и отправился искать счастья, — он вздохнул. — В моей жизни была женщина, возможно, единственная по-настоящему для меня важная… Но я тебе о ней уже рассказывал.
— Мне рассказывал Таменат. Что касается тебя, то ты в первый раз мне хоть о чем-то рассказываешь, — язвительно поправила она, но слова ее были правдой; король гор не отличался общительностью. — Эта женщина — Охотница. Она тебе отказала.
— В том-то и дело, что нет. Она спросила лишь, поеду ли я в Дартан — ибо она оттуда только что вернулась. Она предпочитала стать одной из мокрых громбелардских скал. Возможно, понимала, что она просто такая скала и есть, и я тоже такая скала… Место скалы в горах, Алида. Даже если она существует ради одного лишь существования. В конечном счете, возможно, я и высидел бы в Дартане, впрочем, где угодно, лишь бы меня оставили в покое. Я и дальше развлекался бы на аренах Роллайны, нахлобучивая дартанцам турнирные шлемы на глаза и сминая железо нагрудников. Но нет. Куда бы я ни отправился, за мной следом сразу идет война. Чужая война… Но об этом я уже говорил. — Он махнул рукой. — Старею.
— Ты еще не стар.
— Ясное дело. Ты же совсем не толстая, моя прекрасная княгиня, и то и другое правда. Но… что-то, наверное, в этом есть.
— Нагло, бестактно… и справедливо, — немного подумав, сказала княгиня. — Послушай, останься со мной на ночь! — капризно, словно ребенок, потребовала она. — Ты не хуже меня знаешь, что Раладан уже примирился… впрочем, ему совершенно не обязательно знать. Аж все болит, до того хочется!
— О нет — что нет, то нет, — искренне забеспокоился он, вставая и беря свой меч. — Сегодня мне хочется поговорить, но что касается всего остального… Есть вещи, которые мужчина не делает со своим другом.
— Даже если этот друг разрешает?
— Меня нисколько не волнуют ваши странные супружеские обычаи, — отрезал он. — Ваше высочество, я могу идти?
— Убирайся! — со злостью крикнула она. — Можешь даже прямо в порт, сошлись на мой приказ, и тебе сразу же подготовят корабль! Чтоб тебя больше не было на моих Агарах!
Он махнул рукой и вышел.
— Перестаралась ты, — пробормотала княгиня какое-то время спустя. Иногда она любила разговаривать сама с собой. — Но он тоже об этом знает. Впрочем, это уже не в первый раз, старая шлюха.
Она помолчала и поправилась после долгой паузы:
— Толстая шлюха.
Княгиня была не единственной женщиной на Агарах, которой боялся его благородие И.И. Глорм. Она не была даже той, которой он боялся больше всего.
Княжна Риолата Ридарета не отправилась в этот раз в путешествие со своим приемным отцом. Громбелардский Король Гор был глубоко убежден, что если в островном княжестве дойдет до какой-нибудь катастрофы, то из-за этой… этого существа.
На островах сказать о женщине «тюлениха» означало то же самое, что где-нибудь в другом месте «корова». Слепая Тюлениха Риди — как со свойственным им изяществом прозвали ее агарские моряки — когда-то командовала всеми войсками на островах, но быстро оказалось, что справиться с этим она не способна. Ей оставили только военный флот, который она тотчас же забросила. Не имея понятия о мореплавании, она искала приключений на морях, пока не потеряла флагман лучшей агарской эскадры. С тех пор она командовала только одним кораблем, сущим приютом отбросов со всего флота, иногда забывая о нем на несколько недель, чтобы заняться чем-то еще. Суровый супруг ее высочества Алиды позволял своей приемной дочери все; Глорм сомневался, стал ли бы Раладан ругать княжну, если бы она взорвала охранявшие порт бастионы. Зато Алида терпеть ее не могла, особенно с тех пор как родила мужу двоих собственных детей (которых Раладан даже любил — но не более того). Громбелардский горец, каждый раз думая о правящей пиратским княжеством семье, чувствовал, как у него мурашки бегут по коже. Это была сущая шайка непредсказуемых безумцев, одни из которых не выносили других, зато любили третьих вопреки всем постижимым законам. А уж княжна Риди была бесспорной королевой этих безумцев. Она могла ради забавы сжечь в городе дом и вместе с тем неукоснительно требовала от княжеских урядников заботиться обо всех детях на Агарах; она готова была покарать смертью любого, услышав, что какой-то карапуз в рыбацкой деревушке целый день бегал голодный, и никто этой проблемой государственной важности не занялся. Глорм не сомневался, что у княжны попросту не все дома. Любимым ее развлечением было беременеть от кого попало; она вечно ходила с животом, и каждый раз, к своей радости, доводила дело до выкидыша, хлебая какие-то жуткие травяные отвары, которые, правда, помогали изгнать плод, но могли и прикончить несостоявшуюся мамашу, корчившуюся в страшных судорогах. Завороженная действием снадобий, она могла устроить из этого зрелище для команды своего корабля, но, к разочарованию части зрителей, пока так и не сдохла прямо под мачтой.
Глорм опасался порывов княгини Алиды, искренне уважал и ценил (хотя и не понимал) Раладана, как чумы избегал княжну Ридарету — и был очередным безумцем на Агарах, поскольку по-дружески любил первых двоих, прекрасную Риди же просто… принял к сведению и соглашался с фактом ее существования, что было не так-то просто. Кроме того он по-настоящему не терпел детей, но тем не менее оказался лучшим дядюшкой для малышей их княжеских высочеств.
Княжна подстерегала его во дворце.
Дворец в Ахелии (в прошлом здание Имперского трибунала) не отличался особым великолепием, хотя и обеспечивал куда большие удобства, чем приморская крепость. Глорм занимал несколько небольших комнат. Совершив довольно долгую вечернюю прогулку по улицам Ахелии — достаточно долгую для того, чтобы забыть о ссоре с княгиней Алидой, — он вернулся к себе и испугался, обнаружив в личных покоях прекрасную капризницу в коричневом платье, расшитом целыми милями золотых нитей. Опасно скучающая девица забавлялась своими тремя косами; когда она поворачивалась кругом, достигавшие середины спины заплетенные пряди волос описывали широкую дугу. История этой девушки была, возможно, самой удивительной историей Шерера. Искалеченная одноглазая дочь величайшего пирата на свете (с которым Глорм был знаком лично), убитая имперскими солдатами, она воскресла с помощью непостижимых сил Шерни, но взамен утратила часть своей человеческой сущности. Теперь она была одновременно как женщиной, так и Рубином Дочери Молний, Гееркото, зловещим Брошенным Предметом, который своей мощью заменил ей потерянную жизнь. Она не старела, лишь все больше хорошела, а когда это становилось дальше уже невозможным, мощь Рубина искала выхода многими иными способами. Настроения и капризы Ридареты скорее были всплесками силы Риолаты, ибо такое имя носила легендарная Темная Драгоценность. Впрочем, имя это было проклятым, обладающим силой Формулы, и его не следовало произносить вслух. Прекрасная Риди научилась отчасти владеть силами Рубина; некоторые ее способности были опасными, другие же лишь забавными, но так или иначе, непостижимыми и недоступными для обычных смертных. Разговаривая с княжной, Глорм всегда старался не думать о том, кто… или что, собственно, стоит перед ним. Разум не мог с этим примириться.
