Глория Ариб жила в двухкомнатной квартире с ванной и крошечной кухней. Краска на стенах выцвела, а на потолке облупилась, однако все было чистенько. Клетчатый диван накрыт расшитым бисером чехлом, напротив стояла викторианская горка из полированного красного дерева. Кухня и ванная содержались в образцовом порядке, а спальня и вовсе являла собой розовый сон: розовое атласное одеяло, розовый телефон, розовые кружевные подушки. Розовые стены и потолок. Ей даже удалось отыскать розовый радиобудильник, стоявший на прикроватной тумбочке. Тумбочка была коричневой.

Я хотел найти записную книжку. У уличных проституток таких не водится, так как у них не бывает постоянных клиентов, но девушки по вызову пользуются записными книжками. Они стараются фиксировать встречи и разные подробности. Скажем, предпочтения клиентов и суммы гонорара. Если бы я сумел отыскать книжку Глории, то смог бы узнать, когда Чарли Де Лука с ней встречается и чем они занимаются. Возможно, мне даже удалось бы выяснить, что происходит.

Я начал с тумбочки, затем заглянул за кровать и под матрас. Мне удалось найти две коробки с салфетками — одну открытую, другую запечатанную, — а также упаковку презервативов. Затем пришел черед туалетного столика и шкафчика, на котором стояло множество безделушек. На нижней полке я обнаружил хлыст из змеиной кожи, набор черных кожаных ремней, две пары полицейских наручников и черную резиновую маску с парой дырочек, очевидно для дыхания. Прелестно!

Осмотрев оставшуюся часть спальни и кладовку, я перешел в ванную комнату. Записная книжка была засунута в мешочек и прилеплена клейкой лентой к нижней части раковины вместе с флаконом кокаина. На все про все у меня ушло восемь минут и сорок секунд. Полицейские справились бы быстрее.

Я перешел в гостиную, сел на диван и просмотрел книжку. Глория начала ее вести десять месяцев назад. Пять месяцев и неделю назад в ней появилось первое упоминания о Чарли Де Луке. В первую неделю их знакомства он встречался с Глорией три дня подряд, а на следующей — пять раз. Почти все ее записи были сокращениями, но расшифровать их не составило труда. Я читал, стараясь относиться ко всему как профессионал, но не мог избавиться от чувства неловкости. В записях ни разу не упоминался бизнес Чарли.

Я просмотрел все записи до настоящего времени и обратил внимание на то, что после пятой недели знакомства с Чарли появилось еще одно новое имя. Сантьяго.

Хммм.

Я вернулся к началу книжки и стал искать имя Сантьяго. Однако впервые он упоминался на пятой неделе знакомства с Чарли. Может быть, Чарли привел его с собой. Я продолжал изучать записи. Иногда Глория записывала полное имя, иногда ограничивалась одной буквой «С». В течение следующих нескольких недель всякий раз, как появлялось «С», рядом обязательно возникало имя Чарли, но потом попадалось только «С», уже без Чарли. Лютер сказал, что Чарли был здесь в прошлые вторник и пятницу, но в книжке я не нашел упоминания об этих встречах, только имя Сантьяго. Может быть, Чарли приходил сюда вовсе не для того, чтобы встречаться с Глорией, поэтому она и перестала его записывать. Возможно, он приходил сюда, чтобы встречаться с Сантьяго.

И еще раз хммм.

Сантьяго был записан на завтра, на половину пятого дня. Пятница. Хммм. Про Чарли — ничего, но меня это уже не удивило. Моего имени тоже не было.

Я закрыл книжку, засунул ее обратно в мешочек и прикрепил на прежнее место в ванной Глории Ариб. Через минуту я уже спускался вниз по лестнице. Когда я вышел на улицу, Лютер и его приятель вернулись на свой пост возле «понтиака». Увидев меня, Лютер ухмыльнулся, продемонстрировав зубы Майка Тайсона.

— Лютер, знаешь парня по имени Сантьяго, который сюда иногда заходит?

Лютер перестал ухмыляться и покачал головой:

— Мое дело сторона.

Он повернулся ко мне спиной и скрылся в «Клайде». Я посмотрел ему вслед и решил пообщаться с его приятелем. Тот только плечами пожал.

— Что все это значит? — поинтересовался я.

— Сантьяго — ее сутенер, — ответил приятель Лютера. — Несколько лет назад, когда она перебралась сюда, Лютер хотел забрать ее в свою конюшню. У них с Сантьяго были какие-то терки. Сантьяго чуть не пришил Лютера. Ножом для колки льда.

— Ах, вот оно как, — «Замечательно». — У него есть здесь другие девочки?

— Не-е. Теперь он стал настоящим гангстером с Ямайки, дела у Сантьяго пошли в гору. Ездит на классных тачках, носит классные шмотки. Думаю, Лютеру просто завидно.

— Ага.

Приятель Лютера отделился от «понтиака».

— Пойду присмотрю за Лютером. Когда у Лютера такой вид, лучше его одного не оставлять.

— Ладно. Спасибо за помощь.

Приятель Лютера нырнул в «Клайд».

Было два сорок пять. Я все еще успевал к Карен к четырем.

Я не торопясь двинулся к «таурусу», размышляя о словах Роланда Джорджа. Он сказал, что итальянская мафия ненавидит азиатов, кубинцев и выходцев с Ямайки. Может быть, мне удалось узнать кое-что интересное. Может быть, у меня появилась улика. Может быть, если я сумею отыскать ее скрытый смысл, Карен Ллойд, Тоби Ллойд и Питер Алан Нельсен смогут жить спокойно и счастливо. Как в кино.

По дороге в Челам я пытался понять, что общего может быть у Чарли Де Луки с ямайским гангстером по имени Сантьяго. Оставалось только найти ответ на этот вопрос.

Я приехал к Карен Ллойд без двадцати четыре. «ЛеБарон» Карен стоял возле дома, но я не заметил возле гаража красного горного велосипеда Тоби. Я поставил машину на улице, чтобы Питер мог припарковать свой лимузин возле дома. Дверь мне открыла Карен, одетая в длинную бежевую юбку и блузку цвета морской волны. Ее шею украшало крупное ожерелье типа того, что носят зулусские вожди. Она наложила свежий макияж.

— Слава богу, что вы не Питер.

— Да. Я и сам частенько так думаю.

— Пытаюсь привести дом в порядок.

Карен прошлась пылесосом по ковру, журналы были аккуратно сложены, фотографии на каминной полке протерты и расставлены по размеру, самая большая стояла рядом с раритетными электрическими часами, самая маленькая — с противоположной стороны. Пайк сидел за столом, потягивая чай, и смотрел на мир сквозь ничего не выражающие темные очки.

— А где Тоби? — поинтересовался я.

— В школе, — ответила Карен. — Тоби хотел остаться дома, но я ему не разрешила.

— Хорошо.

— Я сказала ему, что наша жизнь не должна останавливаться. И что мы останемся прежними: он будет ходить в ту же самую школу и не должен пропускать баскетбольные тренировки.

Я посмотрел на Пайка. Тот поднял брови. Похоже, так прошел весь день.

— Постоянство — очень важная вещь, — заметил я.

— Вы совершенно правы.

Она стояла в центре комнаты, положив левую руку на бедро, а правую — на подбородок. Очевидно, проверяла качество боевой раскраски.

— Нервничаете?

— Конечно нет. Просто напряжена. А это совсем другое дело.

Она посмотрела на электрические часы, потом — на свои наручные. Видимо, их показания не совпадали, поэтому Карен подошла к каминной полке и добавила пару минут на электрических часах. Она поправила экземпляр «Идеального дома», лежавший на столике рядом с диваном, сняла нитку с ковра, потом вышла в коридор и скрылась в своей спальне. Прежде я не видел, чтобы она двигалась так неуверенно.

— В банк приходили репортеры с телевидения, пытались выяснить, что Карен делала в мотеле с Питером Аланом Нельсеном. Она велела охране их выставить.

— Вот как?

— Она рано ушла из банка и сразу поехала домой. И весь день наводила чистоту.

— Она напугана. Сегодня к ней придет человек, который может изменить всю ее жизнь.

— Не слишком ли много уборки перед таким нашествием?

— Дзен наведения порядка помогает достичь внутренней гармонии.

— И я того же мнения, — кивнул Пайк, глотнув чаю.

Я сходил на кухню, сварил себе кофе, вернулся в гостиную и уселся рядом с Пайком. Из коридора появилась Карен, секунд тридцать осматривала гостиную, затем снова вышла в коридор.