Не прошло и двух минут, как ищейка взяла след у наполовину засыпанного снегом куста. И, натягивая поводок, потащила Хокнера в лес. Бен и его люди последовали за ними.

Мег выпустила Дуфуса из кабины, и втроем они направились к открытым воротам амбара, за которыми ветер поднимал снежные вихри, очень уж напоминавшие призраков. Буран все набирал силу, стропила стонали, скрипели петли незакрепленной дверцы сеновала.

– Томми, ты останешься на крыльце. Я пройду на кухню, попробую позвонить по телефону. Если он не работает... мы пойдем к шоссе и остановим машину.

– В такой буран никто не ездит.

– Кто-нибудь да проедет. Снегоочиститель или грейдер.

Мальчик остановился на выходе из амбара.

– Мам, до Блек-Оук-роуд три четверти мили. Я не смогу пройти так много с загипсованной ногой, даже если ты поможешь. Я уже устал, и здоровая нога подгибается. Даже если смогу, на это уйдет много, очень много времени.

– Мы дойдем до шоссе, – заверила Мег сына, – а сколько на это уйдет времени, значения не имеет. Я уверена, что на улице крысы нас преследовать не будут. Здесь мы в безопасности... во всяком случае, они для нас угрозы не представляют, – тут она вспомнила про санки. – Я смогу довезти тебя до шоссе.

– Довезти? Как?

Она рискнула оставить Томми и Дуфуса у ворот, бегом вернулась в амбар, бросилась к стене, на которой висели санки мальчика, рядом с лопатой, мотыгой и граблями. Не выпуская из рук "моссберг", сняла санки с крюка и потащила к воротам, где ее дожидался Томми.

– Но, мам, я слишком тяжелый, ты не сможешь меня везти.

– Разве не я катала тебя по ферме в снежные дни?

– Да, но давно, когда я был маленьким.

– Ты и сейчас не великан, милый. Усаживайся.

Мег похвалила себя за то, что вспомнила про санки. Она обладала одним, но важным преимуществом в сравнении с этими чудовищами, порожденными высокими технологиями: была матерью, которая защищала своего ребенка, а такой силе не могли противостоять даже твари, созданные в "Биомехе".

Она поставила санки на снег, помогла Томми усесться. Обеими руками мальчик ухватился за боковины, чтобы не свалиться. Толстый шерстяной носок, натянутый на его стопу и поверх гипса, уже промок и заледенел. Мег ужаснулась тому, что вдобавок ко всем несчастьям Томми может еще и отморозить пальцы.

Дуфус озабоченно кружил вокруг, пока Томми усаживался в санки. Несколько раз гавкнул на амбар, Мег оглядывалась, но крыс не видела.

Берясь за крепкую нейлоновую веревку, Мег молила бога, чтобы телефон в доме работал и она смогла вызвать подмогу. Она потащила Томми через двор. Кое-где полозья проваливались сквозь тонкий слой снега и скребли по замерзшей земле. Но в основном скользили достаточно легко, и у Мег крепла надежда, что они смогут добраться до шоссе до того, как ветер заставит ее рухнуть от усталости.

Подлесок был не таким плотным, да и крысы предпочитали пользоваться оленьими тропами, поэтому ищейка и люди достаточно быстро продвигались по следу беглецов. К счастью, густые кроны елей перекрывали друг друга, так что большая часть снега оставалась на ветвях, облегчая работу коротконогой собаке. Бен ожидал, что Макс будет беспрерывно лаять. Во всех фильмам о побегах из тюрьмы собаки лаяли и рычали, преследуя Кэнни или Богарта, но Макс в основном обнюхивал землю, один раз гавкнул, а так обходился и без лая, и без рычания.

Она прошли с четверть мили, спотыкаясь на неровной земле, пугаясь странных теней, которые вызывали к жизни ручные фонари, прежде чем Бен понял, что крысы и не собирались рыть нору. Будь у них такое намерение, они бы зарылись в землю вскоре после того, как добрались до леса. Вместо этого они бежали вперед в поисках чего-то более уютного, чем простая нора. И понятно почему: они же не были дикими крысами, отнюдь. Многие десятки, если не сотни поколений их предков жили в клетках, где их кормили и поили. И при всем их уме они не смогли бы выжить в лесу, а потому бежали и бежали, чтобы найти приют в человеческом жилище, стремились удрать как можно дальше от лаборатории, пока их не остановили усталость и мороз.

Каскейд-фарм.

Бен вспомнил миловидную женщину, сидевшую за рулем джипа-универсала: каштановые волосы, миндалевидные карие глаза, россыпь веснушек на переносице, мальчика на заднем сиденье лет девяти или десяти, который напомнил ему о дочери, Мелиссе. Девочке было девять, когда она потерпела поражение в отчаянной борьбе с раком. Мальчик выглядел таким же уязвимым, как и Мелисса, отчего Бен не находил себе места, когда смотрел, как она угасает. Глядя через окно на мать и сына, Бен завидовал их нормальной, по его разумению, жизни, по себе зная, что только любовь и семья позволяют человеку выдержать удары судьбы.

И теперь, продираясь по лесу за помощником шерифа Хокнером и его собакой, Бен вдруг осознал, что крысы, которые удрали из "Биомеха" задолго до начала бурана, сумели добраться до Каскейд-фарм, ближайшего к лаборатории человеческого жилища, и над семьей, которой он так недавно завидовал, нависла смертельная опасность. Ласситер. Он вспомнил и фамилию. У Бена не оставалось ни малейших сомнений в том, что крысы обосновались в доме Ласситеров.

"Враждебны, – говорил Акафф. – Крайне враждебны. Бессмысленно, безжалостно, демонически враждебны".

– Всем стоять! Подождите! Всем стоять! – крикнул он.

Хокнер придержал Макса, охранники остановились на прогалине между высокими соснами. Клубы пара вырывались из ноздрей и ртов, все вопросительно смотрели на Бена.

– Стив, возвращайся к главным воротам, – приказал он. – Усади людей на грузовик и поезжай на Каскейд-фарм. Ты знаешь, где это?

– Да, чуть дальше по Блек-Оук-роуд.

– Господи, помоги тем, кто там живет, потому что я уверен, что крысы прячутся там. Это единственное теплое место в непосредственной близости от лаборатории. Если они не добрались до Каскейд-фарм и не укрылись там, они погибнут в этом буране, но я сомневаюсь, что нам так повезет и погода исправит наши ошибки.

– Понял, – Стив двинулся в обратный путь.

Бен повернулся к Хокнеру.

– Мы идем дальше. И будем надеяться, что я ошибся.

Хокнер ослабил поводок. Макс вновь гавкнул один раз, когда поймал запах крыс.

К тому времени, когда Мег протащила санки через длинный двор, сердце выскакивало из груди, а при каждом вздохе горло резало, как ножом. Уверенности в том, что она сможет дотащить санки с Томми до шоссе, сильно поубавилось. Возможно, она бы с этим и справилась по окончании бурана. Но пока ей приходилось бороться не только с весом мальчика, но и с яростным ветром. Более того, полозья не ошкурили, не смазали, не натерли воском, короче, не подготовили к сезону, и покрывающая их ржавчина увеличивала силу трения.

Дуфус держался рядом с санками, но буран начал сказываться и на нем. Он дрожал всем телом. В шерсть набился снег. В слабом свете кухонных окон Мег видела, что на шее Лабрадора поблескивают маленькие сосульки.

Томми выглядел получше, чем собака. Он надел на голову капюшон и наклонился вперед, чтобы ветер не бил в лицо. Но ни он, ни Мег не надели теплого белья, а джинсы почти не защищали от ветра и мороза. Так что на длинном пути от дома до Блек-Оук-роуд ветер мог выдуть последние остатки тепла.

Только бы работал телефон, молила она.

Глядя на Томми, она различала лишь бледное пятно в глубине капюшона. Крича, чтобы перекрыть вой ветра, Мег велела ему подождать здесь (как будто он мог ждать где-то еще), добавила, что вернется через минуту (хотя оба знали, что в доме с ней могло случиться все что угодно).

С "моссбергом" двенадцатого калибра в руках она поднялась на крыльцо, осторожно открыла дверь черного хода. На кухне крысы устроили настоящий погром. Коробки с продуктами вытащили из шкафа, разорвали, содержимое разбросали по полу. Несколько видов сухих завтраков, сахар, муку, крекеры, пирожные, макароны, спагетти смешали с осколками стекла разбитых банок и бутылок и находящимися в них кетчупом, соусами, яблочным уксусом, вишневым компотом, оливками, маринованными огурцами.